Вильгельма мучила головная боль. Она появлялась каждый раз, когда на кайзера сваливалась противоречивая информация или ситуация менялась настолько быстро, что он не успевал на нее реагировать. Сейчас происходило и то, и другое.

Сначала более чем удачная сделка с Никки, потом более чем странное заключение врача, положенное ему на стол бароном фон Гольштейном, известие о революции в России, внезапно разгоревшейся на пустом месте и так же неожиданно погасшей, делегация прусского дворянства с петицией о Мемеле и дикая суета британцев вокруг всех этих событий.

Боясь пропустить что-то важное и зная свой вспыльчивый нрав, Вильгельм пригласил на встречу с рейхсканцлером Бюловым автора программы развития флота – Альфреда фон Тирпица. Раз речь идет о Британии, без участия военных моряков обойтись не получится.

– Любые посулы англичан насчет колоний не стоят и выеденного яйца, если германский флот не сравнится с британским по силе, – уверенно заявил адмирал. – Все, что они сегодня могут нам дать в Африке и на Тихом океане, завтра легко отберут обратно, и мы ничего не сможем им противопоставить, ваше величество. Поэтому в предложениях Лондона я вижу только одно – развернуться лицом на восток, завязнуть там и полностью подставить им спину.

– Вы считаете, что мы там можем завязнуть? – усмехнулся кайзер.

– Во время войны, ошибочно называемой Крымской, Россию атаковали с трех сторон. В результате на Балтийском, Азовском, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке и Курилах союзники позорно ретировались, а всего один город Севастополь коалиция мучительно штурмовала триста пятьдесят дней, полностью истощив свои силы и потеряв инициативу. Нет, ваше величество, поход на восток против самой большой армии в Европе – это авантюра. Англичане хотят одним выстрелом убить двух зайцев – взаимно обескровить нас и русских, чтобы затем добить оставшегося в живых и стать полновластными хозяевами Евразии. Война России с Германией не нужна ни России, ни Германии. Она нужна Англии!

– Альфред, такое впечатление, что вы читали письмо!

– Какое письмо?

– Полученное мной из Петербурга. Наш агент в России сообщает, что это копия доклада царю. Вот полюбопытствуйте: «Жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства этих двух государств. Будущее Германии на морях, то есть там, где у России, по существу наиболее континентальной из всех великих держав, нет никаких интересов. Заморских колоний у нас нет и, вероятно, никогда не будет, а сообщение между различными частями империи легче сухим путем, нежели морем. Избытка населения, требующего расширения территории, у нас не ощущается, но даже с точки зрения новых завоеваний, что может дать нам победа над Германией? Познань, Восточную Пруссию? Но зачем нам эти области, густо населенные поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управляться. Зачем оживлять центробежные стремления, не заглохшие по сию пору в Привислинском крае, привлечением в состав Российского государства беспокойных познанских и восточнопрусских поляков, национальных требований которых не в силах заглушить и более твердая, нежели русская, германская власть?

Совершенно в том же положении по отношению к России находится и Германия, которая, равным образом, могла бы отторгнуть от нас, в случае успешной войны, лишь малоценные для нее области, по своей населенности мало пригодные для колонизации: При-вислинский край, с польско-литовским, и Остзейские губернии с латышско-эстонским, одинаково беспокойным и враждебным к немцам населением.

В силу всего изложенного заключение с Германией вполне приемлемого для России торгового договора, казалось бы, отнюдь не требует предварительного разгрома Германии. Вполне достаточно добрососедских с нею отношений, вдумчивого взвешивания действительных наших экономических интересов в различных отраслях народного хозяйства и долгой, упорной торговли с германскими делегатами, несомненно, призванными охранять интересы своего, а не нашего отечества. Скажу более, разгром Германии в области нашего с нею товарообмена был бы для нас невыгодным.

Разгром ее, несомненно, завершился бы миром, продиктованным с точки зрения экономических интересов Англии. Эта последняя использует выпавший на ее долю успех до самых крайних пределов, и тогда мы в разоренной и утратившей морские пути Германии только потеряем все же ценный для нас потребительский рынок для своих, не находящих другого сбыта продуктов. В отношении к экономическому будущему Германии интересы России и Англии прямо противоположны друг другу…»[181]

– Ну что ж, так оно и есть, – кивнул адмирал, возвращая кайзеру бумагу.

– Да нет, Альфред! Так его и нет, – передразнил адмирала монарх. – Германии тесно в своих границах. Ей жизненно необходимо пространство – Lebensraum! А нас зажимают гигантскими тисками с запада – Франция и Англия, с востока – Россия, не давая ни единого шанса расправить плечи и вздохнуть полной грудью!

– Ваше величество, – осмелился подать голос рейхсканцлер, – но мы же можем перевернуть шахматную доску!

– Это как? – ошеломленно спросил сбитый с толку Вильгельм II.

– Адмирал предположил, что Англия хочет столкнуть нас лбами с русскими, чтобы потом добить ослабленного победителя и стать монопольным властителем в Евразии. Но эта же стратегия верна и в обратную сторону! Если Англия вдруг насмерть сцепится с Россией в той же Азии, Индии, Китае, мы сможем сами совершить то, что собирается сделать Британия.

Кайзер остановился, задумался, после чего его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Граф! Вы, кажется, только что сделали серьезную заявку на титул князя![182] Телеграфируйте Никки! Я хочу его видеть в любое время в любом месте!.. Нет, телеграфируйте, что я уже выехал по направлению к Варшаве!

– Шайсе! – инженер Георг Шеффер, неловко повернувшись в тесном купе, больно ушиб колено и плюхнулся на бархатное сиденье, досадуя на собственную неуклюжесть и виновато улыбаясь попутчику – русскому генералу, благодаря которому его жизнь сделала крутой пируэт к неизвестному, пугающему, но чертовски любопытному будущему.

Новый партнер, а с прошлой недели – ангел-хранитель совладельца и главного управляющего заводов Фридриха Фишера, русский ученый-механик, преподаватель, инженер-генерал Николай Павлович Петров снисходительно улыбнулся и углубился в чтение технической документации. Приличная ее стопка, как Эверест, высилась на столике по соседству с чаем в граненых стаканах, в фирменных подстаканниках российских железных дорог.

«Ишь, как нервничает, – подумал про себя профессор Технологического университета, краем глаза наблюдая за перемещениями беспокойного немца. – Хотя я, наверно, тоже бы мандражировал при столь стремительных переменах в своей судьбе».

«Ишь, какой спокойный, – с завистью в это же время думал Шеффер. – Ну да. Это же не его выдергивают из привычной жизни и везут в страшную, непонятную страну, о которой ходят слухи, будто сошедшие из книги про странствия Гулливера».

Правда, насчет устоявшейся жизни Георг, конечно, кривил душой. Она была таковой, пока был жив его начальник, учитель и основатель компании Фридрих Фишер. В 1883 году этот беспокойный баварец изобрел шаровую машину, позволявшую шлифовать металлические заготовки до абсолютно круглого состояния, а в 1896-м подал заявку на строительство нового завода в Швайнфурте, способного выдавать десять миллионов шариков в неделю. Тогда вся будущая жизнь Шеффера действительно казалась простой и безоблачной. Проблемы начались вместе со скоропостижной и неожиданной смертью Фишера в 1899 году. Трагедия совпала с общим экономическим кризисом в Европе. Старые контракты расторгались. Новые не подписывались. Не оплачивались уже выполненные поставки. Склад, забитый готовой продукцией, из потенциального Эльдорадо превратился в мину замедленного действия. Неоплаченные счета копились с немыслимой скоростью, и в речах кредиторов сочувственные нотки все чаще сменялись раздраженными.