— Что там? — спросил Бугер. — Вы видели?

— Так… — Хитч поднял огнемет, включил поджиг, перед форсункой заиграла синяя искра.

— Там кто-то был… — то ли спросил, то ли сказал Бугер. — Мне ведь не показалось…

Джи насторожил фризер. Я — тоже.

— Надо уходить из этого города. — Я оглядывался по сторонам, ноги дрожали так, что даже коленные демпферы не гасили эту дрожь. — Тут действительно в городах что-то происходит…

— Я согласен! — кивал Бугер. — Надо уходить!

— К танку. — Джи щурился. — К танку идем…

Хитч икнул, а затем хихикнул.

— Как я вас?! — спросил он. — Испугались?!

И тут я понял, что Хитч нас разыграл.

Джи сощурился.

— Испугались. Я так и знал, что после утреннего случая вы будете тени бояться! У вас панические настроения, — продолжал хихикать Хитч. — У вас даже истерические настроения! Мы совсем недавно на планете, а у вас уже началась истерика! Я указал вам на пустое место, и вы подумали, что там кто-то есть! А это шутка! Шутка!

Хитч уже захохотал.

— Вы! — Он тыкал в нас пальцем. — Шутка! Вы просто дураки!

Это уже… Это… Одним словом, сейчас веселье самое начнется! Вы будете жрать землю, пить воду и вдыхать огонь!

Хитч потряс огнеметом:

— Я приготовил торжественный прием! Я пригласил гостей!

Хитч указал на манекенов:

— Вы сможете оценить тонкий юмор…

Он замолчал. Я подумал, что сейчас он опять собирается пошутить. Что-нибудь гадостное выкинуть. Но Хитч ничего такого не выкинул. Он просто рыгнул. Даже рыкнул, как какой-то лев.

Отвратительно.

— Кретин. — Джи плюнул на асфальт.

— А это чтобы вы не расслаблялись! — продолжил хохотать Хитч. — Чтобы всегда готовы были… Сами кретины…

Джи шагнул к Хитчу, взялся за ствол огнемета. Хитч огнемет не выпустил.

— Шутки, значит… — скрипел зубами Джи. — Веселье…

Хитч бешено улыбался, они стояли друг напротив друга, дергали огнемет, я отметил, что форсунка направлена в мою сторону, так что если ударит струя, то мне не очень поздоровится. Отодвинулся в сторону.

Джи крякнул и все-таки вырвал оружие у Хитча. И тут же направил его на нашего начальника.

— Ребята, вы что это… — растерянно пробормотал Бугер. — Перестаньте…

Джи громко дышал. Хитч продолжал улыбаться. Стояли, смотрели.

Джи крикнул. Я не разобрал, что он там крикнул, потому что одновременно с криком он выстрелил. Не в Хитча, Джи сместился вправо, и жидкий огонь выплеснулся на манекены. Пламя разошлось широким веером, и фигуры вспыхнули, но Джи не успокоился, надавил на клапан и выпустил еще одну длинную порцию.

Манекены затрещали.

— Во дурак-то…

Это Бугер сказал. А Хитч только хмыкнул. А Джи бросил огнемет на асфальт и пошагал к танку.

— Джига, Джига… — Хитч поднял огнемет. — Я не буду заносить этот печальный инцидент в отчет…

Хитч погасил искру и закинул огнемет за спину.

— Ну, вот и хорошо, — сказал зачем-то Бугер. — Вот и правильно…

И тоже побежал к танку.

— А ты что скажешь? — Хитч посмотрел на меня.

— Я?

— Ну да, ты.

— Наверное, мы устали, — сказал я.

— Устали? Ну да, это точно… Устали.

Хитч зевнул и пошагал вслед за Бугером.

Я остался. Мне захотелось чуть побыть одному.

Я стоял на улице незнакомого мне города незнакомой мне планеты и смотрел, как горят манекены. Огня не видно, он был какой-то мелкий и незаметный, казалось, что манекены просто плавятся, истекают жирным вонючим дымом.

Я поднял фризер и выстрелил. Огонь погас, дым замер и осыпался на асфальт сажевыми хлопьями. А через секунду манекены принялись трескаться, раскалываться, ломаться, с сухим костяным звуком, через минуту улица была пуста и покрыта чернотой.

Я чувствовал себя хорошо. И ночью не мерз — мед влился в меня весьма удачно, мне было жарко, кроме того, Глазунья притащила целый ворох прелых листьев и показала, как в них можно закапываться. Эта была здравая идея, я и сам сходил в лес, приволок листьев побольше, устроил себе берлогу и в первый раз поспал хорошо и спокойно.

И день выдался славный, солнечный, такое осенью бывает — тепло и солнечно, и целую неделю или даже две. Я выбрался из листьев и решил отправиться на рыбалку. В такой день рыбалка удачна. Поедим с дикими рыбки, отдохнем, а потом поговорим о наших дальнейших действиях. Если, конечно, эти бараны хоть что-то понимают в ананасовых огрызках…

В ананасовых огрызках — это я прочитал в книжке «Идиомы 21 века». Ананасовые огрызки — это идиома. Хорошее слово. Почти такое же хорошее, как аппендицит.

Вообще-то сначала я собирался просто уйти. Потихонечку. Инкогнито. Но потом подумал и решил, что это неэтично. По отношению к Глазунье. Она ко мне как-то хорошо отнеслась, по-человечески, и нельзя так уходить, втихую. А потом я поразмыслил и пришел к выводу, что не стоит уходить так вот сразу. Можно сначала добраться вместе до спокойных мест, где нет тварей, где нет зайцев, а там уже и разбежаться. Вместе уходить — правильное решение. А пока рыбалка.

Тут речка недалеко. Или ручей. Глазунья приносила мне воду в стеблях растений, очень похожих на бамбук, не знал, что такие у нас произрастают. Вода свежая, значит, водоем находился недалеко.

Речка на самом деле нашлась недалеко, обычный ручей, ничего нового, вода течет, вода стоит. Я перепрыгнул на другой берег, потом обратно. Ноги работали, спина не болела, я был в неплохой форме. Подышал немного и отправился по берегу, выломал березку. Выбрал специальную — тонкую, длинную, с рогатинкой на верхушке, такая рогатинка как раз необходима для правильной рыбалки.

Теперь надо выбрать место. Рыба осенью зажратая, а вода холодная и прозрачная, поэтому рыба старается устроиться поглубже, под корягой или в омуте. Долго искать мне не пришлось — уже возле первого поворота я обнаружил нужную яму. Дно у ручья было песчаное, и рыба просматривалась прекрасно — темные спины, оранжевые плавники. Форель. В наше время рыбы очень много назаводилось, ловить ее легко, особенно если есть опыт. Хотя несколько правил соблюдать все-таки надо. Заходить по солнцу, ну, чтобы тень обязательно падала на берег. И лучше пригнувшись. А еще лучше, конечно, подползать, но я так никогда не делаю, потому что человеку не пристало подползать к какой-то там форели, лучше я пятнадцать штук упущу, чем поползу. Шестнадцатая все равно моя.

Важно также спокойным быть. Рыба, а особенно форель, чувствует настроение. Вернее, состояние. Если ты зол, взбудоражен, если голоден, она уйдет. Опустится на глубину, как подводные лодки из старых времен. Поэтому рыбалка требует внутреннего успокоения. Внутри у человека есть душевные струны, примерно от головы до пяток. И если эти струны натянуты чересчур сильно и звенят, этот звон отравляет воду, делает ее горькой, и рыба уплывает. Поэтому перед рыбалкой просто необходимо привести в порядок свои габариты, ну, сердцебиение, дыхание, температуру, а самое главное, мысли. От мыслей эти внутренние струны и начинают трястись и звенеть.

Ага! Я увидел то, что мне было нужно — речка делала изгиб, образуя галечную отмель на одном берегу и омуток на другом, отличное охотничье место. Я свернул в лес и нарисовал небольшой крюк, стараясь шагать чутко и негромко, чтобы вибрации не передались через землю в ручей.

Вышел к воде. Устроился на кочке, замер и стал ждать. Надо успокоиться. Ну, пульс, дыхание, все остальное… И ждать. Ждать всегда приходится — как ни подкрадывайся, рыба все равно смещается вниз по течению, и надо замереть, стать похожим на камень и даже дышать почти через раз и носом.

Я сидел, и дышал, и постепенно чувствовал, как утихает сердце, остывает кожа и замедляется кровь. Минут через пятнадцать, когда я стал уже совсем каменный, появилась форель. Небольшая, до локтя, с розовыми веселыми пятнами. Нет, небольшая форель она даже лучше, вкус нежный и кости мягкие, и чистить легко, и вообще все, плохо одно — подбить ее трудно, годы опыта нужны. Удар должен был быть резким, и, что самое важное, надо точно рассчитать упреждение, то есть бить чуть вперед и в сторону, в зависимости от того, где берег. Реакция у форели лучше, чем у зайца, и она все равно успеет сместиться — маленькая дальше, большая ближе. Попасть трудно.