– То есть вы хотите сказать…

– Это показательная акция, которая должна продемонстрировать серьезность притязаний русского престола на китайский «пирог» и его готовность действовать жестко, а когда надо – и жестоко…

– Ну и чего он добился этим бессмысленным убийством? С кем он теперь собирается договариваться?

– С Юань Шикаем. Его Бэйянская армия – единственная боеспособная сила нового образца, сохранившаяся у империи Цин. Шикай уже получил от русских предложение о признании его императором на тех же условиях, что и Цыси, но теперь кроме Маньчжурии русские требуют признать независимость Монголии и Тибета…

– И если он не согласится…

– То его постигнет участь императрицы Цыси, и они будут договариваться со следующим. Во всяком случае, это выглядит именно так.

– А, черт! – буквально взвился Атум. – И почему мы узнаем об этом только сейчас?

– Потому что феодалы Халхи неделю назад приняли в Урге Декларацию о восстановлении независимости Монголии от Китая и объявили город Тайюань, где императрица Цыси находилась в изгнании, своей территорией. Город сейчас полностью блокирован монгольскими войсками… Это, собственно, и стало формальным поводом для конфликта с последующей резней…

Атум не выдержал, вскочил с кресла и начал, как заведенный, ходить из угла в угол. События в Монголии и Китае теперь угрожающе стыковались с докладами его собственных агентов из Тибета. Этот лакомый кусок норовит выскользнуть из пальцев, как талая льдинка. На Далай-ламу XIII Тхуптэна Гьяцо имеет огромное влияние русский подданный Агван Доржиев – один из семи высших лам, фактически первый министр двора. Он всюду сопровождает Далай-ламу, служит молебны, заведует финансами страны. Он и его друг-единоверец Петр Бадмаев – фанатичные сторонники присоединения Тибета к России, в январе получили высочайшее одобрение своих инициатив и сейчас находятся на пути в Санкт-Петербург с просьбой к царю – взять Тибет под свою руку. Само по себе это событие особой опасности не представляет, но синхронизированное с происходящим в Монголии и Китае, где русский царь просто смахнул со стола все фигуры, уже представляет существенную угрозу в виде системного продвижения России к Индии.

– Почему же мне не доложили о смерти Цыси? – пробормотал Атум, не замечая, что уже говорит вслух.

– С Нового года в России – особый режим секретности, а ваши агенты вскрыты и изолированы. Русский разведчик капитан Потапов просто перекупил китайских осведомителей, и они честно продали ему своих бывших хозяев.

– А ваши? – ревниво спросил Атум. – Ваши осведомители неподкупны?

– А наши – это скромные банковские служащие, не имеющие никакого отношения к военному министерству, не лезущие в политику. Поэтому они пока не удостоились внимания русской разведки. Кстати, вот вам еще пища для размышлений из тех же банковских источников: русские не собираются восстанавливать железнодорожную ветку, ведущую в Порт-Артур, – все рабочие оттуда перемещаются к Байкалу…

– Это значит, что царь потерял интерес к Квантуну?

– Или он демонстрирует это, а сам задумал что-то другое…

Атум, он же Артур Уильям Патрик, герцог Коннаутский, главный специалист Британии по тайным деликатным операциям, чувствовал, что теряет контроль над ситуацией, а это было совсем нехорошо. Требовалось держать лицо. А как его держать, если удары сыплются со всех сторон один за другим? В Трансваале никак не успокаивалась партизанская война. У буров откуда-то появилась новая тактика легких штурмовых групп, позволяющая успешно рвать тыловые коммуникации англичан, щелкать постовые пакгаузы как орешки, вскрывая их мощными зарядами динамита, а затем прилежно и обстоятельно сносить железные дороги и телеграфные линии. Уже больше трехсот миль было безнадежно испорчено и не подлежало восстановлению, а диверсии продолжались и нарастали. Резко возросли потери среди офицеров. За ними партизаны устроили настоящую охоту. В Персии месяц назад, выхватив концессию прямо из-под носа англичан, русские купцы буквально за десять дней нашли нефть, хотя британские подданные безуспешно потратили на поиски девять лет. Такое впечатление, что они точно знали, где бурить. Но даже не это было самое тревожное. К месторождениям Месджеде-Солейман от Баку теперь споро тянулась железнодорожная ветка, и Артур понимал, что, скорее всего, она упрется в Персидский залив, где ему уже мерещились броненосцы Черноморского флота. Потом грандиозный эпический провал резидентуры в Петербурге, скандал с британским послом и вот теперь, на десерт – китайское фиаско с Тибетом, зримо нависающим над главной сокровищницей британской короны – Индией.

– Надо срочно что-то делать, – пробормотал Атум вслух, даже не замечая, что его движения по залу ложи «Великий Восток» напоминают корабельные эволюции боцмана после паба.

– И что вы предлагаете? – заинтересованно поглядывая на нервничающего англичанина, спросил Осирис, он же министр иностранных дел Франции Тео-филь Делькассе. – Опять покушение или революция?

– Покушение ни от чего не гарантирует, а революция просто так не состоится, джентльмены, – эхом отозвалась Нептис. При волнении в ее речи появлялся плебейский американский выговор. – Революция успешна, если только она венчает военное поражение.

– И что? Опять послать в Севастополь экспедиционный корпус? – буквально фыркнул француз.

– Пока – только поторопить наших японских подопечных, – пожала плечами американка. – Все-таки азиатские дела должны их волновать прежде всего.

– Но японское правительство только в сентябре прошлого года предложило России присоединить Маньчжурию в обмен на признание Кореи своей колонией, – вздохнул француз.

– Ну вот и пора им продемонстрировать, что такое азиатское коварство и непостоянство.

– Два года, – буквально простонал англичанин, – минимум два года требуется, чтобы закончить японскую кораблестроительную программу…

– Значит, надо ее ускорить или вообще пересмотреть! – в голосе американки начало чувствоваться раздражение. – Думаю, Гранд Флит не обеднеет, продав «бедным родственникам» десяток стоящих боевых кораблей? А мы, в свою очередь, постараемся сделать так, чтобы русский флот в это же время не прирастал, а может быть, даже и усох на несколько тысяч тонн водоизмещения. Это же в наших силах, джентльмены?

Лицо женщины по имени Тереза, от греческого «terao» – «стремиться, охотиться», тронула легкая улыбка, естественно, незаметная под маской египетской богини. Сегодня она сделала еще один шаг к цели, ставшей одновременно семейным обетом и навязчивой идеей по снесению с глобуса ненавистной славянской империи. «Slave» – по-английски значит «раб». А какие могут быть империи у рабов?

Император небрежно ковырнул носком сапога стружки и опилки, покрывающие толстым слоем все пространство под строительными лесами, обступившими корпус корабля. На Галерном острове одновременно строились: в большом каменном эллинге – броненосец «Орел», а в деревянном, крейсерском – бронепалубный «шеститысячный» «Витязь». В обоих помещениях картинка была одинаковая: отходы деревянного зодчества сугробами возвышались прямо под строительными лесами. Рядом с ними радовали глаз пирамиды хорошо просушенных деревянных монтажных заготовок. А над всем этим пожароопасным великолепием на помостках лесов весело полыхали горны для раскаливания заклепок.

– Скажите, Владимир Павлович! – обратился император к Верховскому, старательно перекрикивая грохот кувалд, бьющих по металлу. – Что будет, если эта конструкция, – указал он на треногу горна, – опрокинется на деревянный помост или рухнет вот сюда, – палец монарха уткнулся в приличного размера кучу строительного мусора из обрезков досок и брусьев, щедро пересыпанных опилками и стружками.

Верховский застыл каменным изваянием. Он успел накрутить хвосты прорабам и мастерам, которые сейчас торопливо скрывали следы производственного брака на стапелях. Но вот такого «хода конем» не предусмотрел…