– Как жив? – отпрянул от купца министр. – Мне же докладывали, что они… что бомба…

– Да, бомба, – охотно кивнул Гинцбург, – но нападавшие не учли наличия входа в погреб аккурат под столом Дмитрия Федоровича… Дубовая мебель не дала рухнувшим балкам продавить крышку – и четверым жандармам во главе с генералом удалось спастись… Их обнаружили, когда начали разбирать завал…Там один студент лихо распорядился – всех поднял на ноги… Сергей Юльевич, да вы что, не рады?!

– Нет-нет… – побледнев, пробормотал Витте, еле поднимаясь с кресла, – конечно же я рад… Когда увидите генерала, передайте мое почтение и поздравление с чудесным спасением…

– Да зачем же мне что-то передавать? – радушно улыбнулся купец. – Вы и сами это сможете прекрасно сделать! – И позвонил в колокольчик.

– Передайте господам из лейб-жандармерии, что мы закончили и Сергей Юльевич уже совершенно свободен, – медовым голосом сообщил Гинцбург секретарю и обернулся к побелевшему министру. – Сергей Юльевич, не смею вас больше задерживать…

– Ну что, господа офицеры, теперь рассказывайте все по порядку!

Больничный антураж и бледность Трепова никак не гармонировали с его деятельным настроением и живым интересом к происходящему. Казалось, если бы не сломанная при падении в погреб нога, он сейчас бегал бы по палате, как по своему кабинету, заглядывая в глаза докладчикам и трогая папки, пытаясь впитать информацию кожей рук. «Три мушкетера», оказавшиеся в то злосчастное утро вместе с командиром на секретной базе, переглянулись и кивнули на Зубатова как на самого опытного и старшего.

– Интересная получается картина, – осторожно начал лучший политический сыщик империи, как будто пробуя ногой неокрепший лед. – Похоже, что на этот раз мы столкнулись с необычным видом бунта, к которому, если честно, оказались не готовы. Мы предполагали противодействовать террористическим организациям типа «Народной воли» и их адептам – фанатичным, смелым, но все-таки не профессиональным военным. Мы знали, что при определенных обстоятельствах может произойти бунт военных, наподобие выступления в декабре 1825 года. Мы также готовились к тому, что возможны заговоры с участием иностранных правительств, как это было в 1801 году… Но мы никак не ожидали, что можем столкнуться с бунтом, где переплетены все перечисленные составляющие.

Зубатов замолчал, давая возможность Трепову переварить полученную информацию и задать вопросы, которыми беспокойный начальник обычно на третьей минуте прерывал подчиненных. Но генерал на этот раз молчал, глядя поочередно на посетивших его жандармов, как будто ища в произнесенных словах подвох и ожидая, что собравшиеся сейчас рассмеются с криком: «Шутка! Шутка!!!»

– Хотел бы дополнить Сергея Васильевича, – взглянув на коллег, решился продолжить Спиридович, – что все вышеуказанные факторы не просто присутствовали одновременно, но были скоординированы из единого центра, находящегося где-то за пределами России – адрес уточняется в настоящее время. Мы имеем дело с попыткой государственного переворота с участием военных и штатских, профессиональных революционеров и случайных сочувствующих, российских и иностранных подданных, иностранных дипломатов и, скорее всего, правительств иностранных государств…

– Каких? – коротко спросил Трепов, с трудом ворочая внезапно пересохшим языком.

– Англия и Франция – определенно, – кивнул Ратко. – Правда, мы не нашли пока доказательств прямого сотрудничества между этими государствами, но их связь с бунтовщиками доказана, а согласованность действий не оставляет сомнений…

– Англия – понятно, но чем же мы не угодили нашим союзникам?

– Германия, Дмитрий Федорович! Францию напугали неожиданные контакты государя с кайзером. Запахло германо-российским договором, вот и не выдержали нервы у Второго управления…

– Спиридович, что вы вздыхаете?

– Я не согласен, что наши союзники взбрыкнули из-за русско-германских переговоров. Прошло слишком мало времени для такой системной реакции. А вот объявленные государем меры по ограничению вывоза капитала и обложению дополнительной пошлиной банковских операций – они действительно взбесили французских финансистов. Учитывая их связи как в правительстве, так и в Лондонском Сити, они вполне могли протолкнуть решение об участии в дворцовом перевороте…

– Так, – хлопнул здоровой ладонью по здоровой ноге Трепов, – давайте по порядку – все, что я пропустил, пока сидел с вами в подвале, а потом валялся тут, как чурбан.

– На площади и в городе работали две группы, – начал выговаривать тоном преподавателя гимназии Зубатов. – Точнее – две независимые организации. Одна из них – социал-революционеры – даже не подозревала о существовании второй. О ней – чуть позже. Мои подопечные эсеры вели себя предсказуемо – разносили прокламации, подбивали людей идти в воскресенье на площадь, громили склады со спиртным…

– Стреляли в полицейских… – продолжил за подчиненного Трепов и осекся. – Что? Не так?

– И вот тут мы подходим к самому загадочному, – вздохнул Зубатов и опустил голову.

– Налеты на нашу штаб-квартиру, на охранное отделение и убийство городовых – это дело рук не эсеров, – решительно заявил Спиридович и отвел глаза.

– А чьих?

– Мы между собой окрестили их призраками, – осторожно вставил Ратко, – и это точно не подопечные Сергея Васильевича… Все, как один, по описанию – или закутаны в башлык, или шапка надвинута на глаза, поднят воротник, или еще что-нибудь, что делает невозможным опознание… Например, накладные бороды и усы – одни такие нашли рядом с охранным отделением…

Все одновременно замолчали. Каждый нашел для себя объект для созерцания – снег, тихо падающий за окном, наборный паркет под ногами, папку для документов, заботливо прихваченную с собой и дожидающуюся своего часа у прикроватной тумбочки.

– Ну что ж, самое время вернуть слово господину полковнику, – усмехнулся Трепов. – Вы можете как-то дополнить свои предположения, о коих говорили в Озерках, Сергей Васильевич?

– Нам знакомо традиционное поведение революционеров и террористов, – Зубатов явно не спешил переходить к выводам, – и оно всегда направлено на привлечение к своей личности максимального внимания. Даже теракт – он всегда совершается демонстративно, как способ показать себя. Но эти «призраки» действуют прямо противоположным образом, хотя именно они являлись в воскресенье главными действующими лицами. Когда на Дворцовой площади эсеры начали палить в солдат, они приступили к ликвидации тайных агентов полиции, рассеянных в толпе. Действовали быстро, четко, слаженно и безжалостно. Все филеры были заранее распределены между нападавшими и погибли практически единовременно – профессионально поставленный удар ножом в сердце или в печень, который характерен для уголовников, охотников… и некоторых колониальных войсковых подразделений… Простите, Дмитрий Федорович, детальнее сказать не могу, но придерживаюсь прежнего мнения – это иностранцы… Не спрашивайте – почему. Нет у меня никаких доказательств, все только на уровне интуиции…

– Единственно, на кого они не рассчитывали и о чьем присутствии изначально не знали – это студенты, которые появились на площади по собственной инициативе, – добавил Ратко, ему тоже не терпелось внести свою лепту в расследование. – Тут им пришлось импровизировать, поэтому самому шустрому – Савинкову – и удалось скрыться. На него у них просто рук не хватило.

– Так вот. Как мы позже выяснили, эсеры даже не подозревали, что их на Дворцовой площади кто-то прикрывает, – продолжил Зубатов.

– Нападение на Охранное отделение началось практически одновременно со стрельбой на Дворцовой площади, – включился в разговор Спиридович, – а через пять минут, практически синхронно – и на нашу штаб-квартиру… Таким образом можно сделать вывод, что в городе работало три группы «призраков»… Предполагаю, что сигналом для нападения на Охранку была стрельба на Дворцовой площади, а команда для нападения на нас последовала в Озерки по телефону.