– Всё-таки проходит… Стало быть, и там все наши усилия были напрасны…

– Ну на год мы их задержали…

– Это похоже на конец японской торговли, – резюмировал граф Селбурн.

– Или нашей. Если все пираты будут базироваться на Бендер-Аббасе, боюсь, сил, выделяемых на погром этого гнезда, будет недостаточно.

– Да, это было бы значительно большей неприятностью. Мы не можем ускорить операцию? – поинтересовался первый лорд адмиралтейства.

– Нет, сэр! – хором ответили Данфорд и Керр.

– Экипажи выведенных из резерва «Адмиралов» нуждаются в дополнительной подготовке, – пояснил Дуглас. – А если мы начнем операцию вразнобой, русские успеют перегородить Босфор минами, и вторая Крымская кампания сильно осложнится.

– Нам нужно пополнить запасы угля и снарядов в Александрии и на Цейлоне, – согласно кивнул контр-адмирал Данфорт, отвечавший за снабжение.

– Итак, джентльмены, как же мы собираемся не пропустить русских к Индии? Или к Японии? Или хотя бы задержать их до того момента, пока мы вместе с нашими японскими друзьями не решим проблему радикально и навсегда?

– Мы точно не успеем перехватить их в Скагерраке? Хотя бы миноносцами?

– Это было бы нежелательно. Мы сейчас ведем небольшую, но довольно интересную игру с Данией, и преждевременная атака русской эскадры в датских водах чревата неприятными последствиями.

– Три японских миноносца сейчас заканчивают испытания в Портсмуте, – заглянув в бумаги, сообщил Уильям Мэй, – фактически…

– Три – это слишком мало, – перебил третьего лорда Керр. – Два русских крейсера немецкой постройки «Новик» и «Медуза» специально предназначены для охоты на минные силы. Оба вооружены немецкими скорострельными четырехдюймовками. Одного попадания такого снаряда, в крайнем случае двух, достаточно, чтобы сорвать атаку. Кроме того, в русской эскадре шесть больших истребителей, причем четыре из них, немецкие, весьма хороши и в плохую погоду. Для гарантированного эффекта надо атаковать не менее чем двумя десятками истребителей, и даже это даст нам вероятность всего-навсего от четырех до шести попаданий.

– Увы. Если не удается решить проблему быстро, придется решать ее медленно. Куда они пойдут, Уолтер?

– Русские зафрахтовали два угольщика и загрузили их недурным кардиффом, – нахмурился первый морской лорд, – изрядно переплатили за срочность. Сейчас они в Шербуре, ожидают дальнейших распоряжений.

– Значит, Макарофф пойдет Каналом, – задумался адмирал Данфорт. – К Шербуру его миноносцы как раз исчерпают запасы… Мы остановим их там.

– Они вполне могут пройти французскими водами, – не согласился граф Селбурн, – и хотя отношения русских с французами изрядно испортились, атака британскими кораблями эскадры Макароффа вряд ли будет воспринята лягушатниками равнодушно.

– Мы не будем атаковать, – разлепил губы второй лорд, – по крайней мере пока. Мы их просто остановим. Мы ускорим ремонт и погрузку, – он строго взглянул на четвертого. – К двадцатому января у нас в Канале будет шесть «Маджестиков» и пять «Формидеблов»… И это я еще не считаю «Трафальгар» с «Нилом» и «Адмиралов». Плюс все эсминцы, которые мы сможем собрать, плюс крейсера… Если русские не остановятся, мы их даже не утопим, а развеем по ветру.

– На каком основании?

– На основании нападения на подданных его величества, разумеется. Наглого, неспровоцированного и злодейского нападения. Вы обратили внимание вот на эту часть приказа? «При прохождении районов, опасных в плане атак миноносцев потенциального противника, держать орудия наготове и силою оружия пресекать попытки минных атак». Русские сами подставились. Точнее, подставятся.

– В Скагерраке?

– Нет. Мы не сможем разместить там мирных рыбаков, которые будут злодейски расстреляны русскими пиратами, хотя бы потому, что в датских водах нашим рыбакам нечего делать. Я думаю, прискорбный инцидент произойдет при прохождении московитами Доггер-банки, там всегда много рыбацких лоханок.

– Если японские миноносцы как следует напугают русских, – добавил Керр.

– Постарайтесь сделать так, чтобы подданные его величества не пострадали сверх необходимого, Арчи, – распорядился первый лорд адмиралтейства. – Уолтер, наши броненосцы должны встать стеной на пути подлых пиратов, отжимая их во французские порты. Эван, за вами газетчики. Я оповещу сэра Генри, чтобы он случайно оказался во Франции как раз через… пять дней. Нам нужно, чтобы разбирательства длились не меньше двух месяцев. Разумеется, интернирование было бы идеальным вариантом, но… Не думаю, что мы будем готовы ранее, чем к апрелю.

– Их следует задержать, пока наши «Адмиралы» не достигнут боеготовности. Тогда у нас будет эскадра из девяти броненосцев на Мальте или в Александрии и восьми на Цейлоне.

– Да, этого более чем достаточно. Тогда мы сможем впустить русских и в Средиземное море, чтобы, перекрыв Суэц, Проливы и Гибралтар, попросту уничтожить их, – согласно кивнул второй морской лорд. – А если они пойдут вокруг Африки, прямо в Персидский залив…

– Они наверняка предусмотрели и такой вариант, Арчи, – кивнул первый морской лорд. – Я слышал, что два зафрахтованных неизвестными лицами угольщика ушли к Мадагаскару. Я, разумеется, отправлю несколько пар крейсеров в дозоры, в том числе и к африканским берегам. Тем более что буры…

– Буры могут попытаться захватить мадагаскарские корыта. К примеру, чтобы использовать их в качестве каперов.

– Да, при необходимости они вполне могут пойти на это, – согласился граф Селбурн. – А если у них ничего не получится… Пожалуй, нам не помешает иметь шесть или восемь крейсеров первого ранга в Дурбане. Даже если русские войдут в Индийский океан, у них не должно остаться ни фунта угля. И, Уолтер… Думаю, нам всем будет интересно, что же сейчас творится в Бендер-Аббасе. Мне не хотелось бы направлять твои корабли и людей Арчи под береговые пушки. Уилл, – обратился первый лорд адмиралтейства к адмиралу Мэю, – ты не интересовался, как там твой «Полифемус»?[236]

– Простите, сэр, но кто это был?

Адмирал Киприан Артур Георг Бридж рванул стоячий воротничок форменной ослепительно белой сорочки так, что пуговица, жалобно звякнув о стоявший на столе графин, скакнула на сочный густой ковёр, ослабил галстук, долгим взглядом с головы до ног смерил своего адъютанта, встал и распахнул тщательно закрытое окно. В кабинет ворвался январский воздух, стекающий с заснеженных китайских сопок, обволакивающий своим скользким холодным дыханием немногочисленные капитальные постройки китайской деревни и корабли британской эскадры. Fleet in being – флот как фактор присутствия – в этой тоскливой глуши выглядел избыточным и нелепым, как шикарное сафьяновое кресло-трон в стиле барокко среди барханов пустыни. Адмирал поморщился, вздохнул и нехотя повернулся спиной к пейзажу, надоевшему своей нелогичностью.

– Бенджамин, мальчик мой, ты совсем одичал в этих Богом забытых краях. Это и есть тот самый Китченер, покоритель варваров и герой светских хроник.

Глаза лейтенанта загорелись.

– Неужели?

– Ты рад, Бен?

– Простите, сэр, но там, где появляется «неистовый Горацио», вершится история.

– Вот и ты заговорил заголовками бульварной прессы. Есть и другое мнение: там, где материализуется этот выскочка, заканчивается порядок, all hell broken loose[237], а престиж Британской короны спускается в гальюн.

– Простите, сэр, но вечный покой египетской мумии пугает меня больше, чем участие в разгроме преисподней.

– Тебе хочется славы, Бенджамин? Желаешь вписать свое имя в анналы? Пожалуй, я предоставлю тебе такую возможность. Китченер настаивал на постоянном присутствии представителя флота рядом с ним. Я поручу эту работу тебе как самому восторженному его почитателю в моем штабе. Только осторожнее. Работая рядом с этим генералом, можно запачкаться не только в крови, но и в грязи…