– Эй… – позвал Курок.

– Да…

– Что скажешь?

– Жарко.

– Ага, точно. Жарко… Как в Африке совсем.

– При чем здесь Африка?

– Я – эфиоп.

Курок хихикнул.

– Слышь, Дэв, а он нас сожрет?

Ответил правдиво:

– Сожрет, ты же его видел.

Курок всхлипнул.

– Тебе сколько лет? – спросил он.

– Не знаю точно. Какая разница…

– Никакой… Может, покричать?

Я чуть не расхохотался. Закричать. Чтобы еще пара штук приперлась.

– Где они? – спросил Курок – Где?

– Кто они?

– Ну эти… твои… Праведники… Облачные люди, с сияющими… саблями. Заповедный полк… Почему они нас не спасают…

Я хотел сказать, что Облачный полк совсем для другого предназначен, решать другие, более важные проблемы, и конкретно нам на помощь он не придет… Но не стал его расстраивать.

– Надо подождать, – сказал я. – Совсем немного. И они появятся.

– Как немного?

– Совсем немного. До утра.

– До утра… Дэв, мы не доживем до утра… Почему так долго…

– Доживем. И до этого утра, и до следующего. И потом… Раньше утра они все равно не могут прилететь.

– Почему?

– Воины Света… Они не любят темноту.

– Значит, сдохнем…

Мы висели. Мне было не очень плохо – вниз головой я был привычен висеть, руки только затекали. Курку приходилось хуже. Он то и дело терял сознание, а когда не терял, то бормотал про астрономию. Как там хорошо жить, в небесных сферах. Везде тихо и спокойно.

Курок сходил с ума. Это и понятно, вниз головой особо не развисишься, если без привычки. Да и с привычкой тоже, не очень висенье радует. И из-за страха тоже.

Темнело. Красный свет за окном постепенно таял, в широкие пустые окна вползала чернота и тишина.

Тишина. За окном никто не орал. Не верещал, не визжал, не завывал, ничего не обрушивалось от подземного тряса и не трескалось от жары, не выл ветер в уцелевших радиовышках, не позвякивали остывающие стекла, я не слышал ничего из всего обилия ночных звуков, привычных для Востока, для Севера. Мир молчал, и это было ненормально и страшно.

– Больше никуда не пойду… – шептал Курок – Никуда-никуда, вот только домой вернусь… Буду грибы выращивать… Зачем мы сюда пошли… Дэв…

– Руками шевели, – посоветовал я. – И ногами, веревки должны ослабнуть.

Я не очень верил, что веревки ослабнут, эта сволочь связала слишком хорошо, опутала, сколько ни шевели руками, сколько ни дрыгай ногами, все равно ничего не получится.

– Вращательные движения, – посоветовал я. – Кистями. И ногами. Вращай, веревки ослабнут…

– Я дышать не могу…

– Старайся.

– Стараюсь… А ты знаешь, что мы первые?

– Что первые?

– Первые люди на Западе.

– С чего это вдруг? – спросил я.

– Ну ты уж мне поверь…

Курок закашлялся и стал брызгать в разные стороны кровью.

– Поверь, я знаю… Самые первые, ты, да я..

– Я же слышал…

Я на самом деле слышал. То один, то другой на Запад пробирались, кое-кто даже обратно возвращался. Но лично никого не видел. Алиса… Алиса могла и приврать.

– Никто и никогда еще… Слухи – это вранье все, их Япет распускает… Все, кто пробовал, не вернулись, три группы… Полтора года назад, по восемь человек…

Курок забулькал.

– По восемь человек… И ни один не вернулся. Ни один!

Курок ударил затылком в стену.

– Тогда я и придумал… Проникновение мелкими незаметными командами… группы вторжения… Четыре отряда, по два человека… Двое везде проскочат незаметно, это моя идея…

Курок замолчал.

Четыре отряда. Вот так

– Мы первые… – Курок засмеялся. – Первые, кто прорвался… Жаль, что только в одну сторону…

Громко и страшно он засмеялся.

– Я астроном… Какие сейчас астрономы, прыгни в люк какие… Поэтому я и придумал, пока не поздно… Тут планетарий. Совсем рядом. Ты знаешь, что такое планетарий?

– А спутники?!

Плевать мне на планетарий!

– Нет никаких спутников… Ни выжигающих, ни замораживающих, никаких…

Изо рта Курка выбралась тонкая багровая нить, потекла.

– Как нет?! Мы же чуть не сварились…

– Какао, – выдохнул Курок. – Смесь, Доктор сделал. Изнутри печет, а безвредно. Бедный Папа… Ты прости. Но он утонул, не сварился. А Перебор со своими в душилке насмерть угорели, Доктор потом чуть подправил… Нет спутников… А планетарий есть… Так и не увидел, проклятый туман!

Курок застонал. От боли. От обиды.

– А как же Большой Поход?

– Мы… Мы и есть Большой Поход… Ты и я…

– Что?!

– Так вот. Послушай… После того как те не вернулись, Япет запретил на Запад соваться. Ты же знаешь, он осторожный, риск не любит. А Доктор… Он вперед смотрит, понимает, что нечего по норам сидеть. Вот он Япета и уговорил – в последний раз попробовать… Поспорили… А тут ты как раз…

– Чужой.

– Не в этом дело… Япет устал. И не верит уже ни во что. Не верит, что можно. А Доктор наоборот. Если мы не вернемся, они еще сто лет не выберутся, сдохнут…

– Зачем было обманывать? Я бы и так пошел, меня натравливать не надо.

Курок собрался с силами и продолжил:

– Они боялись. Что у тебя… желания не хватит. Что ты назад повернешь! Поэтому надо было, чтобы ты поверил. По-настоящему. Что это возможно! Наши, все, кто пытался сюда проникнуть… У них не было веры. А у тебя есть. Много, на двоих хватит, на всех… Надо было лишь немного подтолкнуть. Труп чужака, карта, навигатор. История про центр управления погодой… Опасное задание. Невозможное задание! А я просто в планетарий хотел. С детства хотел, с детства… А даже не увидел…

– А почему ты?

– Дурачка не жалко… Но это уже неважно! Я, ты, неважно! Важен принцип! Ты понимаешь, Дэв? Никто не мог, а мы смогли! Сюда! Теперь остальные поверят! Теперь только утра дождаться… Облачный Полк… Дождаться утра… Мы вернемся – и все будут знать, что это можно…

Все вранье. Никто не мог. Никогда. Я смог. Все равно бесполезно.

Курок заплакал. Шевелился и обо что-то там ударялся, получался долгий звук. И звон. Снаружи. Кажется, тут где-то собор. Колокола там звонят, грустно, сквозняки звонили в колокола…

Или ветер, пусть лучше ветер.

– Я придумал, я убедил. И тебя… Это я выбрал, я виноват… Прости, а?

– Брось, – сказал я. – Ты правильно все придумал. Так и надо было. И доказал – мы же вдвоем. И планетарий свой увидишь.

– Нет, не увижу… Я потому и вызвался… Ты вернуться должен…

– Вернемся оба.

Я попытался набраться злобы. Силу ведь можно не только в уверенности черпать, но и в злобе, вот я и пытался. Я не мог умереть в таком месте. Никак.

Ненавижу.

Сумрака. Его белую склизкую кожу, его опухшие суставы и толстый язык, я хотел его смерти. Именно смерти – я надеялся, что в нем сохранилось хоть что-то, хоть капля человеческого, маленький оборвыш души. Потому что я хотел увидеть в его гнилых вонючих глазах страх…

Япет. Доктора, все их ухищрения…

Злоба не собиралась. Жалкая хитрость.

Наверное, из-за усталости. Я устал. И сейчас и вообще, устал так, что в нужный момент не нашлось сил. Из-за страха. Утомительное чувство, ничто так не поедает человека, как страх.

Не злоба нужна, злоба тут не пойдет. Правда. Надежда. Я хочу вернуться.

Я проиграл. Не справился. Значит, в моей душе недостаточно было ее, этой правды. Его тьма оказалась сильней моего света.

Сам виноват.

Остались тропари. Я вспоминал их по порядку, повторял раз за разом. Курок выл.

Он вернулся к утру. Сумрак. Притащил что-то, бросил в угол. Сначала я испугался, что это человек, но потом добыча зашелестела и запахла, а я успокоился – так шелестеть и пахнуть никакой человек не мог. Это шелестело было явно недовольно своим положением, шелестело все настойчивей и сердитей.

Сумрак стоял рядом. Он не смотрел на нас и не двигался, точно впал в спячку. Часы тикали в тишине. Громко. Мне стало интересно – как он их заводит, я стал об этом думать и, наверное, долго думал. Но потом я вдруг понял, что часы с автозаводом. Сумрак двигался – и они тикали.