<1892> Парфенон Мне будет вечно дорог день, Когда вступил я, Пропилеи, Под вашу мраморную сень, Что пены волн морских белее, Когда, священный Парфенон, Я увидал в лазури чистой Впервые мрамор золотистый Твоих божественных колонн, Твой камень, солнцем весь облитый, Прозрачный, теплый и живой, Как тело юной Афродиты, Рожденной пеною морской. Здесь было все душе родное, И Саламин, и Геликон, И это море голубое Меж белых, девственных колонн. С тех пор душе моей святыня, О скудной Аттики земля, — Твоя печальная пустыня, Твои сожженные поля! 1892, Ионическое море Пролог на небе Из «Фауста» Гете Господь, Небесное воинство, потом Мефистофель.Три Архангела выступают вперед. Рафаил Как древле, солнце гимн сливает С немолчной музыкой миров И громоносный путь свершает, И вид его толпе духов Дарует силу и смиренье: Никто зажечь его не мог. Кругом, как в первый день творенья, Прекрасно все, что создал Бог. Гавриил С непостижимой быстротою Земля вращается, – и день И свет Эдема чередою Сменяет грозной ночи тень, И море пенится волнами И шумно бьется о гранит, И море вместе с берегами Земля в одном движенье мчит... Михаил И свищут бури то над степью, То над пучиною морской, И разрушительною цепью Объемлют вечно шар земной. В них гром с раскатами глухими, В них блеск губительных огней... Но, Боже, здесь поем над ними Мы тихий свет Твоих лучей. Все трое Даешь Ты силу и смиренье, Тебя никто постичь не мог, Кругом, как в первый день творенья, Прекрасно все, что создал Бог. Мефистофель Ты снизошел опять, о Повелитель мой, Проведать нас, рабов Твоих покорных. Бывало, ты любил поговорить со мной, И вот я снова здесь, в кругу Твоих придворных, Пускай сочтут они смешным простой язык, Но все же громких слов не буду тратить даром: Я мог бы рассмешить Тебя притворным жаром, Когда бы Ты давно смеяться не отвык. О солнцах, о мирах я говорить не буду, Но вижу я людей, страдающих повсюду. Все тот же бедный царь природы, и во всем Остался человек таким же чудаком. Ты с ним сыграл плохую шутку: Огонь небес в сердца людей Ты заронил, и вот, благодаря рассудку, В них больше зверского, чем у самих зверей, Подобен человек цикаде (с позволенья Его величества употреблю сравненье): Пытается лететь и делает прыжок, И песенку поет все ту же. Если б мог Хоть мирно жить в траве. Но вот беда: с вопросом О целях мира в грязь он попадает носом! Господь
Ужели ни о чем не можешь говорить Ты кроме зла? Ужель с упреками ты снова Пришел ко мне? Скажи, иль ничего святого Нет в мире? Мефистофель Хуже мир едва ли может быть: Такая скорбь людей гнетет, такие беды, Что мне порой их жаль, не хочется победы: И без меня их ждет плачевная судьба. Господь Мефистофель Господь Мефистофель Да. Он раб довольно странный: Питается глупец лишь пищей неземной, Куда-то рвется вдаль за грезою туманной, Свое безумие он сознает порой, У неба лучших звезд он требовать дерзает И недоступного блаженства у земли... Но все, что близко, что вдали — Его измученной души не утоляет. Господь Пока он служит мне, еще объятый тьмой, Но скоро дух его я озарю лучами. Так, если деревцо чуть зелено весной, Садовник знает, что с годами Оно вознаградит и цветом, и плодами. Мефистофель Угодно об заклад побиться? Я выиграю вновь, лишь дайте мне вести Тихонько Фауста по моему пути. Господь Я знаю: человек грешит, пока стремится, Пока он на земле живет, во власть твою Раба Господня отдаю. Мефистофель Я благодарен вам от всей души, поверьте, Я слабость издревле питал не к мертвецам, А к тем, кто никогда не думает о смерти, И к свежим ямочкам, и к розовым щекам. Нарочно резвых выбираю, И с ними весело, как с мышью кот, играю. Господь Да будет так. Пытайся же затмить сей разум благородный И за собой увлечь во мрак, И овладеть душой свободной! — Увидишь со стыдом, что есть в сердцах людей Среди неясных дум, порывов и страстей Сознанье смутное божественного долга. Мефистофель |
