По лугам росистым, полным мира,

Шли друзья однажды утром с пира.

Вдруг они Франциска у креста

В брошенной часовне увидали,

Бледного, поникшего в печали.

Он у ног распятого Христа

Горько плакал. В праздничной одежде

В дни веселья, роскоши и нег

Никогда таким он не был прежде:

Пред ними – новый человек.

«Что с тобой, о чем ты плачешь?» – «Братья,

Плачу я о Господе моем!..

Бедный!.. Посмотрите на Распятье,

Он страдает!.. Слезь моих о Нем

Не стыжусь пред целым миром, всюду

О Христе я громко плакать буду!..»

И, обняв подножие Креста,

Он припал к нему еще любовней:

В это утро, в брошенной часовне

Понял он страдания Христа.

Собиралось в лавке у Франциска

Много знатных рыцарей и дам.

Шляпу сняв, он кланялся им низко:

«Есть обновки, заходите к нам!»

И встречал их ласково у двери.

Подражая ловкому купцу,

Он развертывал куски материй,

Говорил: «Вот это вам к лицу!»

Своему усердью сам не верил,

Думал об итогах барыша,

Торговался, ткань аршином мерил,

И волною мягкою шурша,

Падал желтый шелк под блеском солнца.

Дамы деньги вынули. В луче

Заиграло золото червонца.

У одной был сокол на плече.

Пахло тонкими духами. Метки

Их остроты, легок разговор;

И ласкаются у ног сеньор

С острой мордой белые левретки.

Но Франциск на улицу взглянул:

Там, под знойным солнцем, у порога

Робко нищий руку протянул

И сказал: «Подайте ради Бога!» —

«Бог подаст», – рукой он сделал знак.

Но как только отошел бедняк,

Сердце сжалось от стыда и боли.

«Что я сделал!» – бледный, он умолк,

И не в силах притворяться доле,

Он за полцены им отдал шелк.

И потом он днем и ночью видел,

Бедняка молящий, кроткий взор,

И скорбел, и золото с тех пор

Он еще сильней возненавидел.

Для отца он сделать все готов:

Взял из лавки сукон разноцветных

И товар навьючил на ослов.

Мимо бедных сел, долин приветных,

Сосен, виноградников и скал

Он ослов на ярмарку погнал.

Смотрит важно, говорит он с весом,

На базар торопится купец

И тюки, как опытный делец,

Разложил на рынке под навесом.

Он в делах выказывает жар,

Сердится и спорит. Весь товар

Продан выгодно. Но от заботы

Он всю ночь в гостинице не спал.

В голове – итоги, цифры, счеты...

Утром возвращается домой;

Он ушел бы в лес дышать прохладой

И смотреть, как блещет мох росой.

Но в лесу ограбить могут: надо

Торопиться, – в страхе и тоске

Щупает он деньги в кошельке...

Он бы лег в траву под эти клены,

Чтоб над ним был листьев свод зеленый, —

Только страшно деньги потерять,

И едва лишь вспомнил их – опять

Все померкло...

Нищие толпою

За вожатаем идут. У них

Лица неподвижны, словно тьмою

Взор подернут. Он узнал слепых

И смутился, и скорбел душою, —

Совести почувствовал упрек:

«Нет ли медных денег?» В кошелек

Руку опустил, червонец вынул,

Думал спрятать вновь – и нищим кинул.

Вот второй и третий, и дождем

Сыплются монеты золотые.

Он кидает с радостным лицом.

Спор и драку подняли слепые.

Отдал все Франциск, и у него

Вместе с деньгами с души усталой

Словно бремя тяжкое спадало,

И в улыбке доброй – торжество.

Едет дальше: каждая былинка,

Небо, птицы, резвый мотылек,

И смолы янтарная слезинка

На сосне, и трепетный цветок —

Полны радости великой, снова

Встретили Франциска, как родного.

Он с доверьем смотрит в небеса,

Господу поет хвалу простую.

И долины, горы и леса

Повторяют песнь его святую.

«Где червонцы? Где мои товары?..

Нищим роздал, нищим сто монет!..

Так не сын же ты мне больше, нет!

Будь ты проклят!..» Бернадоне старый

Палку в ярости схватил: «Ты вор,

Изверг, роду нашему позор!»

Истощив угрозы и упреки,

Подал в суд отец его жестокий.

Но Франциск, когда его зовут

К городским старейшинам на суд,

Отвечает, кроткий и спокойный:

«Я пред Богом – грешник недостойный...

Вы простите мне, но признаю

Одного я в мире Судию.

Над людьми поставлен Он от века,

И во всем я дам Ему ответ:

Человек не судит человека,

Между мной и Богом судей нет!»

И его к епископу призвали.

Долго с жаром говорил отец

И не мог утешиться в печали

О своих червонцах. Наконец

Он умолк; тогда Франциск смиренный,

Перстень сняв, пред стариком кладет:

«Это матери подарок. Вот —

Долг мой отдан: камень драгоценный

Стоит больше денег, взятых мной!»

Так Франциск, исполненный надежды,

Обручился с бедностью святой:

Снял с себя он обувь и одежды,

Положил на землю пред отцом

И воскликнул с радостным лицом:

«Все земное, все, что я имею, —

Даже ризу прежнюю мою

Я отцу земному отдаю.

Больше здесь ничем я не владею!

Одного хочу любить Христа,

Одному хочу служить я Богу:

Я избрал тернистую дорогу, —

И теперь душа моя чиста,

И мечты мои свободней ветра!

Я могу воскликнуть наконец:

Не отец мой – Бернадоне Пьетро,

А Господь – Небесный мой Отец!

Будьте же свидетелями, братья,

Я хочу быть бедным, и таким

Как родился – слабым и нагим

Кинуться Спасителю в объятья!»