<1897> Воля Слышишь, где-то далеко Плачет колокол? Как душе моей легко В одиночестве! По неведомой тропе, В бледных сумерках, Ухожу к немой толпе Скал нахмуренных От врагов и от друзей. В тихой пропасти, — Только там, где нет людей, Легче дышится... В счастье друга не зови: Молча радуйся. Сердцу сладостней любви — Воля дикая. <1897> «Синеет море слишком ярко…» Синеет море слишком ярко, И в глубине чужих долин Под зимним солнцем рдеет жарко Благоуханный апельсин. Но, целомудренны и жалки, Вы сердцу чуткому милей, О, безуханные фиалки Родимых северных полей! <1897> Любовь к земному Хотя влечет меня, о Боже, И тишина Твоих глубин, — Но мне пока еще дороже Знакомый шум земных долин. Хотя зовут ночные бездны И в сердце нет весенних грез, Но вы мне все еще любезны, Листочки клейкие берез. Быть может, Господи, я грешен: Прости! Но солнцем кратких дней Я все же более утешен, Чем темной вечностью Твоей. Вторая половина 1890-х годов «Еще люблю тебя, родная…» Еще люблю тебя, родная, Хотя, как смерть, любовь – тиха, Как зелень вечно молодая Неумирающего мха. И пусть потух весенний пламень: Я душу верную твою Любовью верною люблю, Как любит мох – надгробный камень. <1899> «Октябрьский снег первоначальный…» Октябрьский снег первоначальный… В тиши покинутых садов Как листья желтые печальны На раннем саване снегов! Дивясь немых аллей безлюдью, На темном зеркале пруда Как режет лебедь белой грудью Стекло предутреннего льда! И там, у солнечного брега, Как в первый раз побеждена Сей мертвой белизною снега Живая крыльев белизна! <1899> Stabat mater На Голгофе, Матерь Божья, Ты стояла у подножья Древа Крестного, где был Распят Сын Твой, и, разящий, Душу Матери скорбящей Смертной муки меч пронзил. Как Он умер, Сын Твой нежный, Одинокий, безнадежный, Очи видели Твои... Не отринь меня, о Дева! Дай и мне стоять у Древа, Обагренного в крови, Ибо видишь – сердце жаждет Пострадать, как Сын Твой страждет. Дева дев, родник любви, Дай мне болью ран упиться, Крестной мукой насладиться, Мукой Сына Твоего; Чтоб, огнем любви сгорая, И томясь, и умирая, Мне увидеть славу рая В смерти Бога моего. <1899> Опять весна И опять слепой надежде Люди сердце отдают. Соловьи в лесах, как прежде, В ночи белые поют И опять четы влюбленных В рощи юные бегут, Счастью взоров умиленных Снова верят, снова лгут. Но не радует, не мучит, Негой страстною полна, Лишь бесстрастью сердце учит Сердцу чуждая весна. 15 мая 1899 «Люблю мой камень драгоценный…» Люблю мой камень драгоценный: В его огне заключено — Знак искупленья сокровенный — В кровь претворенное вино. О сердце, будь как этот камень: Своей судьбе не прекословь И претворяй в бессмертный пламень Всех мук своих живую кровь. 1904 «Кто ты, он или она…» Кто ты, он или она, Мой сообщник ли таинственный, Мне сестра, или жена, Враг ли мой, иль друг единственный, — Я не знаю, но люблю С вечной нежностью напрасною Душу темную твою, Душу темную и ясную. Если в жалости к себе Малодушно я упорствую, — Все же верен я тебе И судьбе моей покорствую. Там, в заре иного дня, Где стезя светлеет мрачная, Знаю, встретишь ты меня — И свершится тайна брачная. 1904 «Ослепительная снежность…» Ослепительная снежность, Усыпительная нежность, Безнадежность, безмятежность — И бело, бело, бело. Сердце бедное забыло Все, что будет, все, что было, Чем страдало, что любило — Все прошло, прошло, прошло. Все уснуло, замолчало, Где конец и где начало, Я не знаю, – укачало, Сани легкие скользят, И лечу, лечу без цели, Как в гробу иль в колыбели, Сплю, и ласковые ели Сон мой чуткий сторожат. Я молюсь или играю, Я живу иль умираю, Я не знаю, я не знаю, Только тихо стынет кровь. И бело, бело безбрежно, Усыпительно и нежно, Безмятежно, безнадежно, Как последняя любовь! |
