XLIII К Весне!.. Тогда на «Стрелку» тайно С подругой едет Ольга. Ждет Ее Борис. Как бы случайно, Они встречаются, и вот, Назло благочестивой тетке, Одни поехали на лодке... Одни!.. Как сердце в ней дрожит От чувства нового свободы, Как дорог Ольге бедный вид Родимой северной природы: На взморье – Лахта, корабли, Кронштадт, дымящийся вдали, XLIV На горизонте – пароходы, Тростник, желтеющая мель Сквозь бледно-голубые воды, А на Крестовском мох да ель И сосен пни в болоте плоском... Чрез воды слабым отголоском Летят удары молотка И чей-то крик с далекой топи, И взмахи весел рыбака: От этих звуков в небосклоне, В лесах и водах – тишина Еще яснее... Чуть волна ХLV Плеснет... Полетом быстрой птицы Встревожен воздух, и суров, Как шум прибоя, гул столицы, Вечерний звон колоколов... А там, вдали – Елагин узкий, Где – смехе и разговор французский И в бледном небе – силуэт Ограды с тонкими столбами, Ряды колясок и карет На солнце блещут фонарями. Их лодка, веслами шурша, Скользить по стеблям камыша... XLVI, XLVII Он говорил: «Мой друг, отлично Я понял женщин: в них всегда К тому, что ясно и логично, Непримиримая вражда! Не факт, не опытное знанье — Для них незыблемо преданье И увлекательный обман: Им нужно тайн!.. Дороже света — Метафизический туман! Но спорю тщетно; без ответа, Вы, веру прежнюю храня, Молчите, слушан меня!» XLVIII Она промолвила стыдливо: «Простите, споров я боюсь! И чем страдаю молчаливо, Чему я сердцем отдаюсь, — О том я говорить не смею, Стыжусь и как-то не умею... Вы побеждаете мой ум, Не победив сердечной муки И жажды вперить»... Он угрюм И злобен: «предпочесть науке — Нелепость, сказки дикарей, Заветы тетушки своей!..» XLIX Она в ответе: «Как вы неправы! Да разве жизнь моя – не ад?.. О, эти речи, эти нравы, Благочестивый маскарад! У них в душе – ни капли веры, Они – лгуны и лицемеры!.. Для них peлигия – ступень К чинам, к богатству!.. Я их вижу И знаю, мучусь каждый день... Я больше вас их ненавижу!..» — Чему ж вы верите?..» – «Чему?.. Я верю сердцу моему! L Когда я в небо голубое Смотрю с доверием как сейчас, — Я знаю – что-то есть родное И что-то любящее нас. Я верю с простотой, как дети, — Мы не совсем одни на свете: Молитвы наши долетят К тому, кто сострадает горю!.. Вот – все. А догматы, обряд... Мне все равно, о них не спорю: О, друг мой, жалки все слова, — Не мысль, любовь моя права! LI Того, что мне во мраке светит, Не отнимай, не прекословь: Я знаю, – кто-то мы ответит Любовью на мою любовь... Я знаю, – кто-то в миpе слышит, Как сердце бьется, травка дышит... Он – там, в далеких небесах, Он – здесь и на земле, меж нами, В моей любви, в моих очах, Моими грешными устами С тобой Он говорит теперь: «Будь проще, полюби, поверь!»« LII И очи, полные слезами, Горят, и все, чего она Не может выразить словами, Договорила тишина. Скользить их медленная лодка... И вопросительно, и кротко — Молчанье неба и земли. Заря, тростник над влагой спящей, Волна, плеснувшая вдали, И первый луч звезды дрожащей — Все шепчет нежные слова: «Бyдь проще, верь, – она права!» LIII И Ольга, взяв тихонько руку Бориса, ждать... Но тщетно: скрыв В своей душе любовь и муку, Он не ответит на призыв... И вместо счастья – в сердце злоба. О, как они страдали оба! Великой, детской веры пыль Он только мыслью гордой мерил, Он сердца сердцу не открыл, Не полюбил и не поверил. Тот миг умчался без следа: Он не вернется никогда. Песнь вторая I О Смерть, тебя пою! Ликует Мучитель слабых; бич – в руках. А жертва плачет и тоскует: И люди мнят: на небесах — Возмездья нет. Но ты предстанешь, Освободительница, взглянешь Ты в час возмездья роковой Злодею в очи строгим взором, — И как он жалок пред тобой, Как полон страхом и позором! ………………………………… |
