1887 На даче Шумит июльский дождь из тучи грозовой И сеткой радужной на ярком солнце блещет, И дачницы бегут испуганной толпой, И летних зонтиков пурпурный шелк трепещет Над нивой золотой... А там, меж бледных ив с дрожащими листами, Виднеется кумач узорного платка, — То бабы весело с разутыми ногами Теснятся на плоту; и звучного валька Удары по белью над ясными волнами Разносит далеко пустынная река... 1887 Символы (Песни и поэмы) Alles Vergángliche Ist nur ein Gleichnis… (Goethe. «Faust», II Teile). [4]…И став Павел среди Ареопага, сказал: «Мужи Афиняне, по всему вижу, что вы благочестивы. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел жертвенник, на котором написано: Неведомому Богу. Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». (Деяния Апостолов. XVII, 22, 23). Бог О, Боже мой, благодарю За то, что дал моим очам Ты видеть мир, Твой вечный храм, И ночь, и волны, и зарю... Пускай мученья мне грозят, — Благодарю за этот миг, За все, что сердцем я постиг, О чем мне звезды говорят... Везде я чувствую, везде Тебя, Господь, – в ночной тиши, И в отдаленнейшей звезде, И в глубине моей души. Я Бога жаждал – и не знал; Еще не верил, но, любя, Пока рассудком отрицал, — Я сердцем чувствовал Тебя. И ты открылся мне: Ты – мир. Ты – всё. Ты – небо и вода, Ты – голос бури, Ты – эфир, Ты – мысль поэта, Ты – звезда... Пока живу – Тебе молюсь, Тебя люблю, дышу Тобой, Когда умру – с Тобой сольюсь, Как звезды с утренней зарей; Хочу, чтоб жизнь моя была Тебе немолчная хвала, Тебя за полночь и зарю, За жизнь и смерть – благодарю!.. Смерть (Петербургская поэма) Первая песнь I Анакреон подняв свой кубок, Склонив на грудь румяный лик, Бывало пел любовь голубок, Венчанный розами старик. И ты в приюте муз и гpaций, Беспечно дни провел, Гораций: Певцы, не ведая забот, Свой мед, как пчелы, собирали. И был отраден их восход, Закат блаженный – без печали. Так жил, вдали от всех тревог, Художник древности, как бог. II Бывало, в мирном кабинете, И наши лирики могли Хвалить, забыв про все на свете, Красоты неба и земли... Теперь совсем иное время: Поэтов ветреное племя Железный век поработил Царит над нами муза гнева, И стих унылый сердцу мил. Веселья прежнего напева, Друзья, не требуйте от нас... Но с Богом в путь: начну рассказ... III Наш город скучный и холодный В стихах задумчивых пою, Наш Север мрачный и бесплодный Отчизну бедную мою. В огромном Невском и Литейной, В их красоте прямолинейной, В Неве, закованной в гранит, — Есть дух суровый. Город бедный, Не даром над тобой царит На глыбе камня Всадник Медный: Ты полон страха и тоски — Под грозным манием руки IV Петровой! В городе туманном, В громадах улиц – мысль одна, Как луч в кристалле многогранном, Кругом везде отражена, В холодном бледном небосводе, И в этой северной природе Таится кроткая печаль: Когда гляжу на мрачный Heвский, На отуманенную даль, — Твоих героев, Достоевский, Припоминаю. Русский дух И здесь, быть может, не потух. V И здесь не дремлет в людях совесть, И здесь на лицах молодых Я иногда читаю повесть Страданий гордых и немых. Люблю смотреть, как негодует Нева, лишь с запада подует Могучий ветер. Синий лед Лучами теплыми расколот; К морям волна его несет... Зато зимой в столице – холод, И неподвижна, и мертва Под снежным саваном Нева... VI Был час, когда сквозь дым душистый Сигар, меж фруктов, на столе, Под лампой блещет золотистый Ликер в граненом хрустале, Когда, минут не тратя даром, Сидит за третьим самоваром Чиновник бедный на Песках, Зовет соперников для винта Хозяин с картами в руках, Когда в проходах лабиринта У мрачных театральных касс Шумит толпа и блещет газ. VII А за Невою, сном объятый, Огромный ряд домов почил; На крышах снег голубоватый Холодный месяц озарил. И он печальным, робким взором Сквозь окна с ледяным узором В большую комнату проник, И бледный луч упал на стклянки, На груды атласов и книг, На микроскоп, реторты, банки... И романтичная луна Глядит на все, удивлена: вернутьсяВсе проходящее Есть только Символ… (Гете. «Фауст», II часть) |
