Декабрь 1883 «В борьбе на жизнь и смерть не сдамся я врагу…» В борьбе на жизнь и смерть не сдамся я врагу! Тебе, наш рок-палач, ни одного стенанья И ни одной слезы простить я не могу За все величье мирозданья. Нет! капля первая всей крови пролитой Навек лицо земли позором осквернила — И каждый василек на ниве золотой И в небе каждый луч светила! К чему мне пурпур роз и трели соловья, И тишина ночей с их девственною лаской?.. Ужель ты прячешься, природа, от меня Под обольстительною маской? Ужель бесчувственна, мертва и холодна, Ты лентой радуги и бархатной листвою, Ты бриллиантами созвездий убрана И нарумянена зарею, Чтоб обмануть меня, нарядом ослепить И скрыть чудовищность неправды вопиющей, Чтоб убаюкать мысль и сердце покорить Красой улыбки всемогущей, Чтоб стал я вновь рабом, смирясь и позабыв Все язвы нищеты, все ужасы разврата И негодующий и мстительный порыв За брата, гибнущего брата!.. Декабрь 1883 К смерти Отрывок ...Приди, желанная, приди, И осени меня крылами, И с нежной лаской припади, Как лед, холодными устами К моей пылающей груди!.. 1883 «Весь этот жалкий мир отчаянья и муки…» Весь этот жалкий мир отчаянья и муки, Земля и свод небес, моря и выси гор, Все впечатления, все образы и звуки, Весь этот пасмурный и тесный кругозор Мне кажутся порой лишь грезою ничтожной, Лишь дымкой легкою над бездной пустоты, Толпою призраков, мелькающих тревожно, И бредом тягостным болезненной мечты. И сердце робкое сжимается тоскливо, И жалко мне себя, и жалко мне людей, Во власть покинутых судьбе несправедливой, Во тьме блуждающих толпою сиротливой, Природой-мачехой обиженных детей... Негодование бессильно замирает, И чувства нового рождается порыв, И трепетную грудь высоко подымает Какой-то нежности ласкающий прилив, Какой-то жалости внезапное волненье, Участие ко всем, кто терпит, как и я, Тревогу тех же дум, такие же сомненья, Кто так же изнемог под ношей бытия. За горький их удел я полон к ним любовью, Я все готов простить – порок, вражду и зло, Готов пойти на казнь, чтоб сердце жаркой кровью, Терзаемо за них, по капле истекло!.. 1883 Кораллы Широко раскинулся ветвями Чуждый неба, звуков и лучей, Целый лес кораллов под волнами, В глубине тропических морей. Миллионам тружеников вечных — Колыбель, могила и приют, Дивный плод усилий бесконечных, Этот мир полипы создают. Каждый род, – ступень для жизни новой, — Будет смертью в камень превращен, Чтобы лечь незыблемой основой Поколеньям будущих времен; И встает из бездны океана, И растет коралловый узор; Презирая натиск урагана, Он стремится к небу на простор, Он вознесся кружевом пурпурным, Исполинской чащею ветвей В полусвете мягком и лазурном Преломленных, трепетных лучей. Час придет, – и гордо над волнами, Раздробив их влажный изумруд, Новый остров, созданный веками, С торжеством кораллы вознесут... О, пускай в глухой и темной доле, Как полип, ничтожен я и слаб, — Я могуч святою жаждой воли, Утомленный труженик и раб! Там, за далью, вижу я над нами Новый рай, лучами весь облит, Новый остров, созданный веками, Высоко над бездною царит. 1884 «Все грезы юности и все мои желанья…» Все грезы юности и все мои желанья Пред Богом и людьми я смело признаю; И мне ни от кого не нужно оправданья, И я ни перед кем в груди их не таю. Я прав, когда живу и требую от жизни Не только подвигов в борьбе за идеал, Не только мук и жертв страдалице-отчизне, Но и всего, о чем так страстно я мечтал: Хочу я творчеством и знанием упиться, Хочу весенних дней, лазури и цветов, Хочу у милых ног я плакать и молиться, Хочу безумного веселия пиров; Хочу из нежных уст дыханья аромата И смеха, и вина, и песен молодых, И бледных ландышей, и пурпура заката, — Всей дивной музыки аккордов мировых; Хочу, – и не стыжусь той жажды упоений: Она природою заброшена мне в грудь, И красотой иных божественных стремлений Я алчущей души не в силах обмануть. «Живи для радости!» – какой-то тайный голос Повсюду день и ночь мне ласково твердит; Волна, и темный лес, и золотистый колос, — «Живи для радости!» – мне тихо говорит. Все грезы юности и все мои желанья Пред Богом и людьми я смело признаю; И мне ни от кого не нужно оправданья, И я ни перед кем в груди их не таю. 1884 «Порой, как образ Прометея…» Порой, как образ Прометея, Под вечным бременем оков Весь род людей во мгле веков Я созерцал, благоговея. И я обнять его хотел Моими слабыми руками, И сердцем любящим скорбел, И плакал чистыми слезами. Я за него бы в этот миг Пошел на смерть без содроганья, Я жаждал пытки и страданья, Я был герой, я был велик. Но жизнь принять их не хотела, Всех этих мук, и жертв, и слез: Ей нужно – вместо пылких грез — Простого, будничного дела; Ей нужен – не полет орла, Не смело поднятые крылья, Но терпеливые усилья Порабощенного вола. А там, – за рядом дней убитых Без вдохновенья, без страстей — Смерть от уколов ядовитых, Смерть – хуже тысячи смертей. Могу я страстно ждать свободы, Могу любить я все народы, Но людям нужно от меня, Чтобы в толпе их беспредельной Под небом пасмурного дня Любил я каждого отдельно, — И кто бы ни был предо мной — Ничтожный шут или калека, Чтоб я нашел в нем человека... Не мне бессильною душой, Не мне принять с венцом терновым Такое бремя тяжких уз: Пред этим подвигом суровым Я не герой – я жалкий трус... |
