1892 Молитва язычника Молчанье страшное Неведомого Бога!.. «Ищите! – Ты сказал, – обрящете». Зачем, Зачем я верую! У Твоего порога Стучуся в дверь, ищу, зову Тебя... Ты – нем!.. И все-таки стою у Твоего порога... О, если б только луч, о, если б только знак!.. Но Ты безмолвствуешь, и дней моих итога Ты ждешь, как Судия, как вездесущий Враг. Смотри, я падаю, я верю и страдаю, Под тяжестью креста, весь в тернях и крови, Молю и требую, и плачу, и взываю: Не справедливости, о нет, любви, любви!.. Пощады, отклика, иль знаменья, иль чуда! К Тебе подъемлю взор, не знаю сам, зачем, Еще спасенья жду, не знаю сам, откуда... И верю, помоги!.. Но тщетно все: Ты – нем! 1892
Надгробные цветы На бледном мраморе, тоскуя, увядали — Последний дар любви, последний дар печали — Надгробные цветы, и с жадностью пила Их нектор сладостный весенняя пчела, Не думая о том, кто с горькими слезами Их на могилу нес дрожащими руками. И, беззаботная, в свой улей унесет Она с немых гробов благоуханный мед. Весна 1892, Ницца Утренний гимн Радость пробуждения, Ты сменила ночь. Мрачные видения, Уноситесь прочь!.. Пред светилом царственным В утренних лучах Встанем с благодарственным Гимном на устах. Слышишь: дятел стукает По коре стволов, Ветерок баюкает Венчики цветов. Надо мной колышется Позлащенный лес... Утром легче дышится, Глубже свод небес. В сердце – умиление, Веры детской жар. Каждое мгновение — Новый Божий дар. Пусть же омрачаема Смертью жизнь моя, Но неисчерпаема Радость бытия. Свет и пробуждение, Вы сменили ночь... Мрачные видения, Уноситесь прочь! 16 августа 1892 Одна природа Одно – всегда прекрасно, Одно – не изменяет, Что в небе так бесстрастно, Так далеко сияет. Обман – в словах великих, Обман – в любовных взорах, Но правда – в чащах диких, В тебе – дубровный морок. Любить того не стоит, Что в жизни сердце манит; Природа успокоит, Природа не обманет. Баюкая, обнимет Детей своих усталых, Еще нежнее примет Отверженных и малых. Не лгу, не лицемерю: Я потерял дорогу. И уж давно не верю Ни людям я, ни Богу. Но верю я доныне Тому, что скажет колос И моря вечный голос, И тишина пустыни. Два сонета Петрарки 1. «О красоте твоей молчать стыжусь, Мадонна…» О красоте твоей молчать стыжусь, Мадонна, Ты в незабвенный день предстала мне такой, Что холоден с тех пор я к прелести иной, К иной любви душа навеки непреклонна. Как часто я гранить тебе сонет хочу, Но слишком тверд алмаз, напилок изменяет, И пред Лаурою душа изнемогает, И холодней мой стих, чем лед, – и я молчу. Открою ли уста, чтоб говорить – напрасно! Немеет песнь любви в груди моей безгласной, И ни единый звук к тебе не долетал... Едва мое перо касается бумаги — Ни вдохновения, ни мысли, ни отваги... И с первым опытом я струны покидал! 2. «Лукавый бог любви, я вновь в твоей темнице...» Лукавый бог любви, я вновь в твоей темнице... О пленник, покорись и воли не ищи: Все двери заперты, и отданы ключи Тюремщиком твоей безжалостной царице. Уже я был рабом, когда заметил плен. (Клянусь, – хотя никто не верит мне, я знаю) С усильем вырвавшись из-за тюремных стен, О них со вздохами, жалея, вспоминаю. К темнице так привык, что воли не хочу, И порванную цепь повсюду я влачу... Таким огнем любви горит мой взор унылый, Что, если бы теперь ты видела певца, Сказала бы: «Судя по бледности лица, Друзья, мне кажется, он на краю могилы». <1893> Спокойствие Мы в путь выходим налегке, Тому, что жизнь пройдет, не верим И видим счастье вдалеке, И взором прошлого не мерим. Но день за днем, за годом год Уходит медленное время, И тяжесть прошлых лет растет, И сердце давит жизни бремя. Теперь, когда я вспомню вдруг, Как в жизни дней счастливых мало И сколько сердце зла и мук, Чтоб только жить, судьбе прощало — В душе усталой нет следа, — Хотя и грешен я во многом, — Ни покаянья, ни стыда Ни пред людьми, ни перед Богом. И я молиться не хочу: Страданья веру победили, Нет даже слез – и я молчу, И мне спокойно, как в могиле. Зачем дрожать? О чем молить? И от кого мне ждать прощенья? Я сам не должен ли простить Того, кто мне послал мученья! |
