Обе сестрицы соблюдали в хижине матери такую чистоту, что любо-дорого посмотреть было. Присмотр за домом во время лета принимала на себя Розочка и каждое утро до пробуждения матери ставила на столик у ее кровати букетик цветов, и в нем по розе с каждого деревца. Зимою Белоснежка разводила огонь на очаге и подвешивала котел над огнем на крюк, и котел был медный, а блестел, как золото, так чисто был вычищен. Вечером, бывало, скажет ей мать: «Ступай, Белоснежка, да запри-ка дверь на задвижку»; и тогда садились они у очага, и мать, надев очки, читала им кое-что из большой книги, а обе девочки слушали, сидя около нее, и пряли. Рядом с ними на полу лежал барашек; а позади их на шестке, подвернув головку под крылышко, сидел белый голубочек.

Однажды вечером, в то время, когда они так-то сидели у очага, кто-то постучался у дверей, как бы просясь войти. Мать и сказала: «Поскорее, Розочка, отопри; это, может быть, путник, ищущий приюта». Розочка пошла и отодвинула задвижку, думая, что стучится какой-нибудь бедняк; но оказалось, что стучался медведь, который просунул свою толстую, черную голову в дверь. Розочка громко вскрикнула и отскочила; барашек заблеял, голубочек встрепенулся, а Белоснежка спряталась за материну кровать. Но медведь заговорил: «Не бойтесь, я вам зла не сделаю; я, видите ли, очень озяб, так немного хочу у вас обогреться». – «Ах ты, бедный медведь! – сказала ему мать. – Ложись тут, у огня, да смотри, чтобы твоя шуба как-нибудь не загорелась. – А потом крикнула: – Белоснежка, Розочка! Выходите – медведь вам никакого зла не сделает!» Тут они обе подошли, и барашек, и голубок приблизились, и мало-помалу никто не стал бояться медведя. Медведь сказал им: «Детки! Выбейте-ка мне немного снега из моей шубы», – и те принесли метелку и мех на нем вычистили; и вот он растянулся у огня, как у себя дома, и стал ворчать от удовольствия. Немного спустя они уж и совсем с медведем свыклись и стали над ним подшучивать. Они ерошили ему шерсть руками, ставили ножки свои ему на спину, двигали его туда и сюда, а не то возьмут прутик и давай на него нападать: он-то ворчит, а они хохочут. Медведь им все это спускал, и только тогда, когда уж очень они его донимать начнут, он и крикнет им в шутку:

Когда пришло время спать ложиться, мать сказала медведю: «Ты можешь лежать у очага; тут будешь ты укрыт от холода и непогоды». На рассвете детки его выпустили, и он поплелся по снегу в лес. С той поры медведь приходил к ним каждый вечер в определенный час, ложился у очага и давал девушкам полную возможность с ним забавляться; и они к нему так привыкли, что, бывало, и дверей не запрут до тех пор, пока не явится их косматый приятель.

Наступила весна, и все зазеленело кругом. Вот медведь и сказал Белоснежке: «Теперь я должен удалиться и целое лето не приду к вам». – «А куда же ты уходишь, Мишенька?» – спросила Белоснежка. «Я должен уйти в лес – оберегать мои сокровища от злых карликов; зимою, когда земля крепко замерзнет, они должны поневоле под землею оставаться и не могут оттуда выбраться; но теперь, когда от солнца земля растаяла и прогрелась, они сквозь землю прорываются, выходят сюда, разыскивают и крадут то, что им нужно. Что им попало в руки и унесено ими в пещеры, то уж не добудешь, не вытащишь на свет Божий». Белоснежка очень грустила, когда ей пришлось с медведем расставаться и она ему в последний раз отперла дверь; медведь при этом протискался в дверь да зацепился за дверной крюк и оборвал себе кусочек шкуры – и показалось Белоснежке, как будто из-под шерсти сверкнуло золото; но она не совсем была уверена в том, что видела. А медведь бросился бежать опрометью и вскоре скрылся за деревьями.

Немного погодя мать послала дочерей в лес хворост собирать. Нашли они в лесу большое дерево, срубленное и поваленное на землю, и около него, в траве, что-то прыгало, и они никак не могли разобрать, что это было такое. Когда они подошли поближе, то увидели карлика; лицо у него было поблеклое и старое, а борода длинная и белая как снег. Самый кончик бороды защемился в одну из трещин дерева, и бедняк совался туда и сюда, словно собачонка на веревочке, а вытащить бороды не мог. Он глянул на девочек своими красно-огненными глазами и крикнул им: «Ну что там стали? Разве не можете сюда подойти да оказать мне помощь?» – «Да как же ты это наделал, человечек?» – спросила Розочка. – «Глупое, любопытное животное! – отвечал ей карлик. – Я хотел расколоть дерево вдоль, чтобы потом расщепать его на лучину для кухни; коли поленья толсты, то легко подгорает наше кушанье: ведь мы готовим себе понемногу – не пожираем столько, сколько вы, грубые, жадные люди! Вот я и загнал туда клин, и дело бы кончилось наилучшим образом, если бы клин не выскочил и дерево не защемило моей прекрасной седой бороды; а теперь она защемлена и я не могу ее вытащить. Ну чего вы смеетесь, глупые девчонки! Фу, какие вы гадкие!» Девушки употребили все зависящие от них усилия, однако же не могли вытащить бороду, которая крепко застряла в расщелине пня. «Вот я сбегаю да людей призову!» – сказала Розочка. «Ах вы, полоумные! – прошамкал карлик. – Зачем тут звать людей? Мне и вы-то две противны! Или вы ничего лучше придумать не можете?» – «Потерпи немножко, – сказала Белоснежка, – уж я тебе помогу как-нибудь!» – вытащила ноженки из кармана и отрезала ему кончик бороды. Как только карлик почувствовал себя свободным, так подхватил мешок с золотом, припрятанный у корней дерева, и, проворчав про себя: «Неотесанные люди! Отрезали мне кусок моей чудной бороды! Чтоб вам пусто было!» – взвалил мешок на спину и ушел, даже не удостоив девушек взглядом.

Несколько времени спустя сестрицы задумали наловить рыбы к столу. Подойдя к ручью, они увидели, что нечто вроде большого кузнечика прыгает около воды, как бы собираясь в нее броситься. Они подбежали и узнали карлика. «Куда ты это? – сказала Розочка. – Уж не в воду ли кинуться собираешься?» – «Не такой я дурак, – крикнул карлик, – и разве вы не видите, что проклятая рыбина меня туда за собою тащит?» Оказалось, что он там сидел и удил, и случилось, на беду ему, что ветром его бороду спутало с удочкой; а тут большая рыба на удочку наклевалась, и у карлика не хватало сил ее вытянуть: рыба его одолевала и тащила за собою в воду. Как он ни хватался за травы и коренья – ничто не помогало; он должен был мотаться из стороны в сторону, соответственно движениям рыбы, и ежеминутно мог опасаться того, что она стащит его в воду. Девочки подоспели как раз вовремя, подхватили карлика и крепко его держали, стараясь распутать бороду и удочку; но усилия их оказались тщетными. Оставалось одно: вынуть ноженки из кармана и отрезать бороду от удочки, причем часть бороды, конечно, пострадала. Когда карлик это увидел, он и давай на них кричать: «Ах вы, дуры, дуры! Где это так водится? Как смеете вы мне позорить мое лицо! Мало вам того, что вы у меня конец бороды отрезали, вы теперь еще обрезаете мне ее лучшую часть: я в этом виде даже не посмею на глаза к своей братии показаться. А! Чтоб вам, бежавши, подошвы потерять!» Тут он схватил мешок с жемчугом, запрятанный в камышах, и, не сказав ни слова более, исчез за камнем.

Случилось, что вскоре после того мать отправила обеих сестриц в город за покупкою ниток, иголок, шнурков и лент. Дорога в город шла пустырем, по которому местами разбросаны были огромные глыбы камня. Вот и увидели они большую птицу, которая медленно кружила в воздухе, опускаясь все ниже и ниже, и наконец неподалеку стремглав слетела наземь, около одного из камней. Тотчас после того они услышали раздирающий, жалобный крик. Девочки подбежали и с ужасом увидели, что большой орел подхватил их старого знакомца карлика и собирается его унести. Сострадательные девушки тотчас ухватились за карлика и стали биться с орлом до тех пор, пока он свою добычу не выпустил. Оправившись от испуга, он опять стал кричать на сестриц: «Разве вы не могли обойтись со мною поосторожнее, половчее? Все мое платьишко перервали – обрубки вы неотесанные!» Потом подхватил лежавший рядом мешок с драгоценными камнями и опять скользнул под камень в свою нору. Девочки, уже привыкшие к его неблагодарности, продолжали свой путь и сделали свои закупки в городе. На обратном пути, проходя тем же самым пустырем, они застали карлика за делом: выбрав опрятное местечко, он вытряхнул из мешка все свои драгоценные камни и рассматривал их, не предполагая, чтобы кто-нибудь мог так поздно проходить тем пустырем. Вечернее заходящее солнце светило на эти каменья, и они сверкали и блестели так великолепно, отливая всеми цветами, что девочки приостановились и стали ими любоваться. «Чего вы там стоите рот разинув!» – крикнул карлик, и его землистое лицо побагровело от злости. Он и еще собирался браниться, как вдруг раздалось громкое урчание и черный медведь вывалил из леса. Карлик в перепуге отскочил в сторону, но уж не мог укрыться в свою лазейку: медведь был тут как тут. Тогда он в ужасе закричал: «Милейший господин медведь! Пощадите меня, я вам готов отдать все мои богатства – взгляните хоть на те драгоценные камни, которые там рассыпаны! Подарите мне жизнь! Гожусь ли я вам – маленький и ничтожный? Вы меня на зубах и не почувствуете! Вот берите этих двух девчонок: они обе для вас лакомый кусочек! Выкормлены, что перепелки! Их и кушайте на здоровье!» Медведь, не обратив внимания на слова злого карлика, дал ему шлепка своей лапой и разом с ним покончил. Девочки тем временем убежали, но медведь закричал им вслед: «Белоснежка и Розочка! Не пугайтесь, подождите меня, и я с вами!» Те узнали его голос и приостановились, и, когда медведь с ними поравнялся, его шкура с него свалилась, и он очутился перед ними молодым, стройным красавцем, с ног до головы одетым в золото. «Я – королевич! – сказал он. – А этот безбожный карлик, украв у меня все мои сокровища, заколдовал меня и оборотил медведем. Так и вынужден я был бегать по лесу, пока его смерть не избавила меня от его колдовства. Теперь он получил заслуженную кару».