Когда королевна и королевич пришли в опочивальню, там стоял каменный истукан, и королевна сказала ему: «В девять часов придет мой отец и затем во все часы, пока три не ударит; когда будет он окликать, то дай ему ответ вместо королевича». Каменный истукан на это молча кивнул головой и затем стал кивать все тише и тише, пока опять голова не стала по-прежнему неподвижна. На другое утро король сказал королевичу: «Ты оказался исправен, но старшую дочь я не могу за тебя выдать – ты должен еще у второй дочери целую ночь бодрствовать; а тогда я подумаю, можно ли тебе жениться на моей старшей дочери. Но я ежечасно буду приходить сам, и если тебя окликну, то отвечай мне; а если окликну и не ответишь, то кровь твоя должна будет пролиться». Вот и пошел королевич с королевной в ее опочивальню, а там стоял еще больший каменный истукан, которому королевна сказала: «Когда отец будет окликать, то отвечай ты». Кивнул большой каменный истукан головой молча и стал качать ею все медленнее и медленнее, пока голова опять не стала неподвижна. А королевич лег на пороге опочивальни, подложил руку под голову и заснул. На другое утро король сказал ему: «Хоть ты и хорошо справил свое дело, однако же и вторую мою дочь я не могу за тебя выдать замуж; ты должен еще одну ночь бодрствовать у моей младшей дочери в опочивальне, тогда я подумаю, можно ли за тебя вторую дочь выдать! Но не забудь, что я каждый час стану сам приходить, и если тебя окликну, то отвечай мне; а коли окликну, да не ответишь, то кровь твоя должна будет пролиться». Пошел королевич с младшей королевной в ее опочивальню и там увидел истукана еще больше и еще выше, чем в опочивальне двух первых королевен. И сказала королевна истукану: «Станет отец окликать, отвечай ты». И отвечал на это каменный истукан кивком головы, и качал ею с полчаса, пока она опять не перестала качаться. А королевич лег на порог и заснул. На другое утро король сказал ему: «Хоть ты и хорошо бодрствовал, но я все же не могу за тебя мою дочь выдать – а вот есть у меня большой лес, и если ты мне тот лес от сегодняшних часов утра до шести часов вечера весь вырубишь, так я, пожалуй, о замужестве дочери подумаю». Дал королевичу стеклянную пилу, стеклянный клин и топор. Как только он пришел в тот лес да рубнул разок топором – топор пополам; взял было клин да приударил по нему, и тот в песок рассыпался. Он был этим так поражен, что уж думал – смерть его пришла; сел да и стал плакать. Когда настал полдень, король сказал дочерям: «Одна из вас, девушки, должна ему чего-нибудь снести поесть». – «Нет, – отвечали обе старшие, – мы ему ничего не снесем; пусть та, у которой он провел последнюю ночь, и несет ему». Вот и должна была младшая снести ему поесть. Придя в лес, она его спросила: «Ну что? Как?» – «Совсем плохо», – отвечал он. Тогда она сказала ему, что он должен сначала чего-нибудь поесть; но он отвечал, что этого не может сделать, что должен умереть и есть не будет. Но она приласкала его и уговорила, чтобы он хоть отведал; он и подошел и поел. Когда он насытился, она сказала: «Приляг ко мне на колени, я поглажу тебе голову, и ты повеселеешь». Когда она стала ему голову гладить, он вдруг почувствовал усталость и заснул; а она взяла свой платочек, завязала на нем узелочек, трижды ударила узелочком в землю, приговаривая: «Арвегерс, сюда!» И явились к ее услугам много человечков из-под земли и стали спрашивать, что повелит им королевна? Тогда она сказала: «В течение трех часов лес должен быть вырублен, и все вырубленное должно быть сложено в кучи». Пошли человечки, созвали всех своих на помощь и тотчас принялись за работу, и прежде чем три часа прошли – все было сделано, и человечки опять пришли к королевне и доложили ей о том.

Тут она опять взяла свой белый платочек и сказала: «Арвегерс, домой!» И все человечки разом исчезли. Когда королевич проснулся, то очень обрадовался, а королевна сказала ему: «Когда пробьет шесть часов, тогда иди домой». Он так и сделал; и король спросил его: «Что же ты, вырубил лес?» – «Да», – сказал королевич. Когда они все сели за стол, король сказал: «Не могу еще отдать за тебя свою дочку; ты должен мне еще одну службу сослужить». Королевич спросил: «Какую службу?» – «Есть у меня большой пруд, – сказал король, – завтра должен ты туда сходить и вычистить мне его так, чтобы он был как зеркало и чтобы водились в нем всякие рыбы». На следующее утро король дал ему стеклянную лопату и сказал: «В шесть часов вечера пруд должен быть готов». Пошел королевич на пруд, ткнул лопатой в тину – и лопата сломалась; ткнул киркой в тину – и та сломалась. Видя это, он совсем растерялся… В полдень же принесла ему молодая королевна поесть и сказала: «Ну что? Как?» – «Совсем плохо! – отвечал королевич. – Видно, придется мне сложить свою голову: мне даже и приступить к работе не с чем!» – «О, – сказала она, – ступай сюда да покушай сначала чего-нибудь, тогда у тебя на душе повеселеет». – «Нет, – сказал он, – есть я ничего не могу; я слишком уж опечален». Тут она его приманила ласковым словом и заставила поесть. Потом стала у него в голове перебирать и усыпила его; когда же он заснул, взяла она платочек, завязала на нем узелочек, ударила узелочком трижды в землю и сказала: «Арвегерс, сюда!» И явились опять к ней множество земляных человечков и все стали спрашивать, чего она желает? В течение трех часов приказала она им пруд совсем вычистить, и он должен был блестеть как зеркало – хоть глядись в него! – и всякие рыбы должны были в нем водиться. Пошли человечки на пруд, созвали к себе всех своих на помощь – и поспела работа их через два часа. Потом опять пришли к королевне и сказали: «Все мы исполнили, что было приказано». Тогда взяла королевна платочек, ударила трижды в землю и сказала: «Арвегерс, домой!» И все они исчезли. Проснулся королевич – видит, что готова работа. Тогда ушла и королевна и сказала, чтобы он в назначенное время приходил домой. Как он пришел, король его спросил: «Что же? Очищен ли пруд?» – «Очищен», – отвечал королевич. «Ну хоть ты и очистил его, – сказал король, – однако же я не могу за тебя выдать мою дочь. Прежде ты мне еще одну службу сослужи». – «Да что же еще?» – «А вот на той большой горе, что вся заросла колючим терновником, ты весь терновник выруби, построй там большой замок, прекрасней которого нельзя было бы вообразить, и чтобы в том замке было все для житья необходимое». Когда на другой день королевич поднялся, король дал ему стеклянный топор и стеклянный бурав и все приказал закончить к шести часам. Чуть только он ударил топором по первому терновому кусту, как топор рассыпался вдребезги, да и бурав тоже оказался непригодным к делу. Запечалился королевич и стал поджидать свою милую – не поможет ли хоть та ему из беды выпутаться? В самый полдень она и пришла к нему, и принесла ему поесть; он пошел ей навстречу, рассказал ей все, что случилось, поел того, что она ему принесла, и дал ей погладить свою голову – а сам заснул. И опять она по-прежнему трижды ударила узелком платка в землю и проговорила: «Арвегерс, сюда!» И опять явилось столько же земляных человечков и спросили ее, чего она желает? «В течение трех часов, – сказала она, – должны вы очистить гору от всего кустарника, а на верху горы должны поставить замок, из красивых красивейший, и все необходимое для жизни должно в замке том быть налицо». Пошли они, созвали всех своих на помощь, и когда истекло назначенное им время, все было уже готово. Пришли они затем к королевне и доложили об этом, а та опять ударила платочком трижды по земле и сказала: «Арвегерс, домой!» И они тотчас исчезли. Когда королевич проснулся и все это увидел, то обрадовался, как птичка радуется среди воздушного простора. Немного спустя пошли они домой. Король и спросил у королевича: «А что же? Замок-то готов?» – «Да», – отвечал королевич. Усевшись за стол, король сказал: «Моей младшей дочери я отдать за тебя не могу, пока не просватаю двух старших». Тогда королевич и королевна были очень опечалены, и королевич решительно не знал, чем своему горю помочь.