– Извини, – тихо сказала Фризия. – Я просто представила себе это табло, а там имена моих родителей, Сирины, ещё некоторых моих знакомых…

– Да. Я понимаю. Но мы всё равно не можем ничего изменить.

Эйна напоила подругу горячим чаем, они обе немного успокоились, но о Шестой больше не говорили.

Эти пять дней во Второй зоне получились такими насыщенными, что Эйна не успевала обдумать одно событие, как происходило следующее. И только сегодня, пока летела в Четвёртую, она попыталась разобраться в своих чувствах.

Можно ли честно признаться Кортану, что она расстроена?

А пока Эйна смотрела на дорогу и пыталась решить, с чего начать разговор, Кортан сам заговорил:

– Я даже не знаю, рад я или нет. Может, стоило рискнуть и сразу просить для меня гражданство Четвёртой, а не возвращения прав во Второй…

– Что за глупости! – возмутилась Эйна. – Они тебя незаконно всего лишили – нельзя было с этим мириться! Мы всё правильно сделали!

– Но ты же понимаешь, что послезавтра я уеду!

Эйна хотела сказать, что в этом нет ничего плохого – ведь это намного лучше, чем было год назад, когда Кортан был в Шестой, а она ничего о нём не знала! А сейчас они смогут видеться хотя бы три раза в год. Но вместо этого она расплакалась.

Кортан погладил её по щеке:

– Мы что-нибудь придумаем!

Эйна всхлипнула, шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.

До следующей недели они не расставались ни на минуту. Эйна даже повесила на дверь школы листок с надписью «Я очень занята, поговорим после выходного», чтобы подруги не пытались зайти в гости и расспросить её о новостях.

В первый день недели, как и обещали, приехали Тревер и Винкас. Они привезли разрешение на въезд для Кортана и много других бумаг, которые он должен был прочитать и подписать. Но предложили ему заняться этим позже, в авионе, чтобы сейчас не тратить время. Кортан хотел попрощаться со своими новыми друзьями. Но в середине дня все были на работе, увидеться можно было только с Дильяном. Туда они с Эйной и пошли пешком. Эйна не хотела ехать в Первый с водителем Саната, который привёз Тревера и Винкаса. К тому же ей потом всё равно нужно на чём-то вернуться домой. Поэтому она попросила у Дильяна машину. Так они с Кортаном смогут ещё немного побыть вдвоём, пока едут на лётное поле.

– Когда мы теперь увидимся? – спросил Дильян у Кортана.

– Не знаю. Пока непонятно, что у меня будет с работой. Но увидимся обязательно!

– Жаль, что уезжаешь. У меня таких работников, как ты, никогда не было!

Кортан улыбнулся:

– Да ты и без меня отлично справлялся!

В это время к мастерской подъехал водитель Саната, и Тревер высунулся в окно:

– Кортан, Эйна! Нам пора!

– Да! Поедем за вами, – крикнула Эйна.

Уже стоя на лётном поле, Тревер напомнил Эйне, что ждёт её ответа: готова ли она подать в суд на Комитет по проживанию и на Регулятора Стафена. И если да, то кто заплатит за работу.

Эйна охнула, прижала руку ко рту и посмотрела на Кортана:

– Я совсем забыла… Я тебе не сказала! Мне же нечем платить! Я не знаю, что делать!

– А как же я? Мне Санат помог, теперь моя очередь помогать!

– Но у тебя же нет доступа к счёту! И неизвестно, когда будет! – Эйна в отчаянии повернулась к Треверу, ей казалось, что решения нет.

Но он взял её за руку и мягко сказал:

– Не переживай, мы найдём выход. Если ты согласна, я прилечу в середине ноября, и начнём готовиться.

Тревер и Винкас попрощались с Эйной и пошли к авиону, а Кортану напомнили, что у него есть десять минут до вылета. Он обнял Эйну, и они просто стояли на краю лётного поля и молчали.

– Что с нами будет? – шёпотом спросила Эйна.

– Всё будет хорошо, – уверенно сказал Кортан.

Эйна поцеловала его, отвернулась и побежала в машину. Не хотела рыдать при Кортане. На подземной стоянке она уже не сдерживалась: села за руль, опустила голову на руки и громко заплакала.

Следующие дни слились в один долгий тягучий комок: утро перетекало в день, день в вечер, вечер в ночь, ночь в утро. Эйна работала в школе, заполняла документы в кабинете старосты, что-то ела. Но ничего не запоминала, как будто спала на ходу. В конце недели к ней зашла Аниша, дождалась, пока дети разойдутся, отправила Килика домой и сказала:

– Хватит киснуть. Сейчас пойдём к Лесии, и ты нам всё расскажешь.

Эйна помотала головой и попятилась к лестнице в мансарду, но Аниша взяла её за локоть и потянула к себе:

– Нет, дорогая! Так нельзя! Делай, что я говорю! – От неожиданности Эйна послушалась, взяла пальто, закрыла дверь и пошла за Анишей.

У Лесии их уже ждала Гияра. Первым делом Лесия протянула Эйне чашку с крепкой травяной настойкой, и после неё Эйна почувствовала себя бодрее. Она начала говорить и не могла остановиться, пока не пересказала со всеми подробностями всю историю.

А когда выговорилась, поняла, что Аниша права: хватит уже себя жалеть, надо жить дальше. Подумаешь, беда какая – любимый человек уехал в другую зону, потому что с него сняли обвинение и вернули ему всё, что он потерял! Надо радоваться за него, а не предаваться унынию!

И Эйна взялась за дела. С новыми силами засела за отчёт к собранию старост, изменила планы занятий для учеников, привела в порядок все накопившиеся документы.

А через несколько дней увидела во дворе машину Саната. Эйна ощутила гулкие удары в груди: «Что-то плохое случилось?»

Водитель окликнул Эйну:

– Тебя Санат вызывает! Собирайся!

Эйна даже не стала подниматься к себе, просто заперла дверь школы и села в машину.

– Ты знаешь, зачем я ему понадобилась?

– Кажется, тебе какое-то письмо привезли. – Эйна вздохнула с облегчением: если бы и правда что-то серьёзное было, водитель бы знал, наверное.

Санат встретил Эйну, широко улыбаясь. Сразу протянул ей конверт и сказал:

– Устраивайся на диване, читай спокойно, а я пока выйду по делам. Дождись меня здесь.

Эйна достала сложенный листок, развернула и начала читать.

«Дорогая Эйна!

Ужасно скучаю, хотя прошла всего неделя без тебя. За эти дни я решил почти все свои проблемы. Но это было непросто! Во-первых, мне было негде жить – платить за Гостевой дом мне пока нечем. На первое время меня пустил к себе Тревер, и он же одолжил мне приличную одежду. Потому что здесь нельзя носить те вещи, к которым я привык в Четвёртой», – на этом месте Эйна нахмурилась; ей стало обидно и за Четвёртую, и за всех своих здешних друзей.

«Во-вторых, в моём положении – без средств, без жилья, без рекомендаций – было сложно найти работу с хорошей оплатой. А чем выше оплата, тем быстрее я рассчитаюсь со своим долгом. В-третьих, хорошо платить мне смогут, только если я буду работать в своей отрасли – там, где я умею делать сложные вещи. А такая работа есть только в том самом институте, где я работал раньше и где от меня ждут возмещения убытков.

Но я всё-таки решился и записался на приём к директору института. Он, конечно, хорошо знает моего отца. И сразу сказал мне, что не собирается портить с ним отношения. Но я его убедил, что если получу место механика, то мой отец вообще ничего не узнает – его не интересуют простые работники. Директор колебался. Тогда я рассказал, чем занимался в Четвёртой зоне, и показал кое-какие наброски. Директору понравилось, и он согласился меня взять.

Мы сразу договорились о зарплате. Из неё будут вычитать стоимость талонов на питание и комнаты в общежитии, а все остальные жетоны будут идти на погашение долга.

А знаешь, что самое главное? Если директору понравится моя работа, он повысит мне зарплату, и я смогу ещё быстрее рассчитаться с институтом! Тогда мы с тобой решим, что делать дальше. И найдём способ быть вместе».

Эйна отложила письмо и задумалась: что он имеет в виду? Ведь быть вместе мы можем только здесь, в Четвёртой! А он сейчас там, во Второй. И, кстати, он ничего не написал про Тревера – что они решили с оплатой защитников для Эйны?