Я так и села. Несколько раз перечитала написанное, внимательно разглядывая каждую буковку, каждую закорючку. Почерк мой, однозначно, уж мне ли его не узнать. Только вот я хоть убей не помню, чтобы что-то похожее писала. Да и с чего бы мне писать подобную ерунду? Перед тем, как инспектор стер мне память… А он, значит, мне ее стер… Вот же негодяй! Но вторая часть сообщения поражала еще больше. Мы целовались? С чего бы вдруг нам это делать? Что этому предшествовало, какой разговор? Записку явно набросали впопыхах. Именно так – как курица лапой – я писала все свои конспекты, когда успеть за лектором было практически невозможно.

Вопросы, очень много вопросов…

Я уже собиралась подняться, заново одеться, явиться в комнату к инспектору и потребовать ответов, но вдруг поняла, что на это у меня нет никаких сил.

Да и поговорить в присутствии колдуна вряд ли получится. Вот уж не хотела бы в этом обществе обсуждать свои гипотетические поцелуи с инспектором!

И вообще, если инспектор зачем-то стирал мне память, если мы с ним перед этим целовались – все это уже в прошлом и изменить никак нельзя. Расспрошу его об этом позже.

С этой мыслью я благополучно уснула.

На рассвете в мою дверь постучали. Я едва не подпрыгнула в кровати, так это было непривычно. До сих пор если кто и будил меня по утру, так только кот. А он себя такими глупостями не утруждал. Или прыгнет со шкафа прямо на грудь, или мышь дохлую на подушку уложит. В общем, действовал без лишних экивоков, что бы это ни значило.

Я открыла глаза, на всякий случай натянув одеяло до самого подбородка, и тихо пискнула:

– Кто там?

В комнату заглянул инспектор. Буквально одним глазком заглянул. Однако обнаружив, что я еще в постели, он изрядно смутился, убрал нос за дверь и сказал:

– Поднимайся скорее и за прилавок. У нас тут, – он почему-то хохотнул, – покупатель имеется.

И тут же захлопнул дверь, не дав мне спросить, что за покупатель и сколько времени у меня на сборы. Впрочем, покупатель для лавки, которая стоит посреди темного леса – штука редкая, а потому ценная в любом случае. Так что я поднялась из-под одеяла, кое-как умылась, пригладила волосы, упаковала себя в пышное форменное платье. Уверена, уже минут через десять вылетела в торговый зал, не забыв предварительно нацепить на ноги тапочки согласно инструкции по технике безопасности. Этим правилом я и раньше-то не пренебрегала, а уж после несчастливого преображения Коляшки и вовсе стала относиться к нему с большим вниманием.

Никакого покупателя в лавке не было, а были все те же лица: инспектор и колдун. Оба вид имели хмельной и потрепанный. Это что же, они до утра сидели? Судя по тому, что одежда на них была прежняя, вчерашняя, так оно и было. Я только вздохнула: неужели мужики во всех мирах одинаковые? А на инспектора посмотрела и вовсе осуждающе. Мы с ним, если верить собственноручно мною написанной записке, даже целовались. Хотя представить я этого решительно не могла. А вот после такого обнаружить, что граф-то пьющий, было бы очень неприятно.

Но граф вдруг подмигнул мне, как-то подозрительно трезво и лукаво. Ладно, господин инспектор, вот выпровожу я этого, ты мне на все вопросы ответишь! А их у меня с каждой минутой все больше и больше.

– Ну что, открыто у вас уже? – хмуро проворчал колдун.

– Продавщица за прилавком есть, стало быть, открыто, – рассудительно объяснила я. – Вот если бы вы были снаружи, могли бы войти, и колокольчик бы звякнул. Все честь по чести. Но вы почему-то внутри!

Я сверкнула на колдуна недовольным взглядом. Он только отмахнулся.

– Внутри, снаружи, какая разница. А добудь-ка ты мне, хозяюшка, чудесный товар, идентичный тому, что я у тебя вчера уже покупал. Под заказ.

Я удивленно на него уставилась.

– Пробку для червоточин?

– Ну да. Ее, родимую.

Глаза колдуна сияли жадным блеском.

– Так вы вроде бы червоточину вчера заткнули, а других тут и не водится. Зачем вам?

Он вздохнул.

– Надо. Для работы.

Для работы, как же. Я вспомнила, что вчера он что-то говорил об исследованиях. Похоже, желает эту мою пробку на какие-то магические составляющие разобрать. Ах да, он ведь что-то такое вчера говорил, вроде бы как она вообще невозможна по физическим и магическим законам… Получается феномен. Такое грех не изучить.

Не то, чтобы колдун был мне симпатичен, вовсе нет. Но подобно многим людям, которым путь в науку закрыт, я всегда питала к ученым искреннее уважение и восхищение. Даже пока училась в университете. Аспиранты, готовые сутками сидеть в библиотеке и восторженно, с огнем в глазах обсуждающие темы своих диссертаций, всегда казались мне какими-то сверхлюдьми. В общем, хочется этому колдуну разобрать на атомы какую-то невозможную штуку, кто я такая, чтобы ему мешать. С другой стороны, а вдруг он как начнет ее разбирать, какой-нибудь магический проводок не туда присоединит, хоба – и опять червоточина, и опять мир в опасности. Впрочем, должно же у него хватить ума не делать ничего потенциально опасного.

Я взглянула на колдуна. Волосы взъерошены, в глазах лихорадочный блеск. Вздохнула про себя. Да уж, сейчас он больше похож на сумасшедшего ученого-злодея, такого, какими их рисуют в комиксах. Впрочем, мне-то какое дело. Достану из сундука пробку, он достанет из кармана денежки, и если мои познания в математике меня не подводят, в ту же минуту мы сможем отправиться в свой собственный мир. Ну то есть для инспектора он собственный, а для меня…

Долго стоять и размышлять я не стала. Направилась к сундуку и в точности повторила вчерашний заказ. Раскрыла крышку, заглянула внутрь – пустота. Впрочем, вчера мне тоже показалось, что ящик пустой, так что я на всякий случай пошарила там рукой. Вдруг искомый «кирпич» имеется там в наличии. Но нет, сундук был пуст, окончательно и бесповоротно.

Я закрыла его и повернулась к колдуну.

– Увы, ничего не получилось.

– Но вчера же получилось, – недовольно буркнул он.

– Вчера получилось, – согласилась с ним я. – Но на сегодняшнее это никак не влияет.

– Значит, надо завтра попробовать, вдруг получится.

– Эй-эй, – вмешался вдруг инспектор. – Мы так не договаривались, ты, между прочим, слово дал.

Слово? Это какое еще слово успел дать ему колдун? Все стало понятно довольно быстро. Колдун вздохнул и сказал:

– Несите мне все товары, что у вас есть. Все куплю. Сколько там вам не хватает для отъезда?

– Да-да, – подтвердил инспектор. – Ну-ка, проведи ревизию, что там у тебя в шкатулке? И сколько этих чертовых гульденов нам нужно.

Считать поутру деньги, даже толком не проснувшись и не выпив кофе, – то еще удовольствие. Нет, занятие, в принципе приятное, только трудное. Я несколько раз сбивалась, начинала с начала, но потом все-таки объявила сумму:

– Три тысячи гульденов.

Надо сказать, не так уж много лавка сняла с нас за ущерб… Как тут все летало, ломалось и билось, можно было подумать, что потери были гораздо больше.

– Значит для возвращения домой нам нужно еще две тысячи, – резюмировал инспектор.

Надо же, какой потрясающий математический ум! Враз все посчитал, в уме! Не то что я – пришлось возиться с монетками. Инспектор перехватил мой взгляд и, кажется, что-то такое понял. Во всяком случае, он тут же исчез за дверью своей комнаты и через пару минут вернулся с чашкой ароматного кофе, поставил ее на прилавок и тут же сделал шаг назад.

Ладно, он и правда сообразительный, и не только в том, что касается математики. Хотя… если бы добавил к кофе какой-нибудь бутербродик, я бы его и вовсе объявила гением.

– Итак, что пожелаете, господин хороший? – уже бодрее спросила я у нашего единственного покупателя.

– А продайте-ка мне вот это, – он ткнул пальцем на полку, где за стеклом притаился Коляшка, во все глаза разглядывая происходящее.

– Аквариум? – удивилась я.

Странный выбор. Вот уж где ничего магического нет!