Вскоре в класс вошли несколько человек в одинаковых серых костюмах. У женщин были такие же пиджаки, как у мужчин, но юбки вместо брюк. Я вспомнила, что Елена приходила к Армине в очень похожем костюме. Это меня немного успокоило, ведь она обращалась со мной хорошо, без высокомерия и презрения. И эти её коллеги тоже могут быть хорошими людьми. Молодая женщина с блокнотом прошла вдоль рядов, записала наши имена, родовые номера, возраст и номер школы.

Потом она села за стол, лицом к нам, а другая женщина раздала каждому листки с вопросами и вышла вместе с другими сотрудниками. У нас был ровно один час, чтобы ответить на тридцать вопросов из разных школьных предметов. Сначала я пробежалась глазами по всем вопросам, чтобы начать с самых простых. Я всегда так делала на контрольных работах в школе. Если на каждый вопрос даётся в среднем по две минуты, то на простые вопросы я отвечу намного быстрее, и у меня останется запас времени для сложных.

Этот метод я применяла в несколько этапов: сперва отвечала только на те вопросы, над которыми совсем не нужно было думать. Здесь таких оказалось примерно половина. На стене перед нами висели большие часы, и я заметила, что прошло всего десять минут. Теперь я выбирала самые простые из оставшихся вопросов: те, ответы на которые я знала точно, но мне требовалось время, чтобы подробно всё записать. За двадцать минут я ответила ещё на десять вопросов. И у меня осталось целых полчаса для последних пяти заданий.

Елена говорила, что экзамен зачтут, даже если не все ответы будут правильными. Достаточно двадцати пяти правильных ответов из тридцати, а они у меня уже были. Получается, что я могла встать и уйти прямо сейчас, на середине экзамена. Но я никогда так не поступала: мне нравилось доводить дело до конца. Постепенно, стараясь писать не слишком подробно, я заполнила оставшиеся ячейки бланка. И как только я закончила, четверо сотрудников встали, быстро прошли по рядам и забрали наши листки.

Объявили перерыв, велели вернуться через полтора часа. За это время наши работы проверят и решат, кого допустить ко второй части экзамена. Я догнала Альвина, когда он уже вышел в коридор. Поравнялась с ним, но он старательно отворачивался, и мне даже пришлось взять его за рукав.

– Альвин, послушай! Надо поговорить.

– О чём?

– Зачем ты меня обманул?

– Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

– Про директора. Зачем ты сказал, что он меня вызвал?

– А он тебя и вызвал!

– Да? Но я ведь завтра утром приду к нему и спрошу. Что он мне ответит?

Альвин повернулся ко мне и громко крикнул:

– А мне какое дело? Иди и спрашивай. Меня это не касается!

И только когда он увидел, что другие школьники, которые вместе с нами шли к выходу, оборачиваются и смотрят на него, он замолчал, ускорил шаг и скрылся из виду.

Я вышла на улицу. До конца перерыва мне нужно было добежать до дома Армины, приготовить обед, как я обещала Никосу, убрать со стола и вернуться на Биржу. Обычно мы обедали раньше, и в животе у меня громко урчало. Если не поесть прямо сейчас, то на экзамене я всех распугаю этим звуком. Я представила, как в тишине аудитории раздаётся непонятное ворчание, все озираются, пытаются найти источник шума и в конце концов понимают, что это я. Нет, не хотелось бы мне ощущать на себе презрительные взгляды.

Постучав в дверь – так мы с Арминой договорились: сначала я стучу, и только потом открываю своим ключом, – я вошла в квартиру. Армина выехала мне навстречу:

– Ну как? Рассказывай!

– Всё в порядке! Вопросы лёгкие были, я на все ответила! Я сначала суп поставлю, потом всё расскажу, ладно?

Стоя у плиты и размешивая разноцветные хлопья в кипятке, я вспоминала вопросы с экзамена и подробно излагала свою систему ответов: начать с простых, закончить сложными. Армина слушала с улыбкой, потом сказала:

– Хороший способ! Это ты сама придумала?

Я кивнула, продолжая мешать суп.

– Да, как-то постепенно догадалась, что так лучше. В младших классах отвечала на все вопросы по порядку. А если трудный вопрос попадался, так и сидела с ним до конца урока. Пару раз получила плохие оценки из-за этого. И в следующий раз просто пропустила такой вопрос, не стала терять время. Ответила на все остальные. Ну, и с тех пор стала так делать. А к старшим классам уже чёткую схему составила, нашла оптимальный метод.

– Молодец. Ты так основательно ко всему подходишь! У детей это нечасто встречается.

На это я ничего не ответила, но подумала: «У детей? Да я уже давно не ребёнок. Может, с того дня, как в приют попала».

Потом Армина пересказала мне, что она узнала от Елены: после перерыва нам объявят, кто хорошо сдал первую часть, а остальных отправят по домам. Сдавшие останутся в том же классе и за полчаса напишут деловое письмо – тот вариант, который им предложат в задании. Потом будет ещё один перерыв, всего час, потому что комиссия будет проверять уже не восемьдесят работ, как после первого этапа, а примерно пятьдесят. А после перерыва объявят имена тех, кто останется на собеседование – кто хорошо сдал и вторую часть экзамена.

Мы договорились, что в следующем перерыве я не приду, а буду ждать результатов прямо там. Если меня допустят к третьей части, решающей, то сразу после неё я вернусь к Армине переодеться в приютскую одежду, чтобы успеть на фабрику к началу вечерней смены. Ну а если всё закончится раньше – если меня не пригласят на собеседование, – тогда я приду сразу после второго перерыва.

Когда я вернулась в экзаменационный класс, Альвин уже сидел за своим столом и снова делал вид, что мы не знакомы. Перерыв закончился, нам зачитали список тех, кто сдал первую часть. Альвина среди них не было. А я была. Он вышел вместе с другими неудачниками, а я получила задание для второй части и начала писать текст. Это было заявление о приёме на работу – самый простой вариант из тех, что принесла Елена. Я аккуратно записала формулировки, которые заранее выучила наизусть, потом несколько раз перепроверила, и только потом сдала листок экзаменатору.

В перерыве я обнаружила, что в вестибюле, кроме стойки охранителя, есть ещё и зона ожидания с удобными креслами и столиками. Там даже можно было выпить воды, пока сидишь. Я пожалела, что не догадалась взять с собой какой-нибудь учебник, – ведь школьные экзамены я ещё не сдала. Но даже просто сидеть в красивом помещении на мягком кресле, смотреть по сторонам и размышлять о своём будущем – это тоже было приятно.

Наконец закончился и второй перерыв. Другие участники, которые тоже ждали в вестибюле, потянулись к лестнице, и я пошла за ними. В классе нам сначала объявили, кто не справился со второй частью, и моё имя среди них не назвали. Когда остались только те, кому предстояло пройти собеседование, нас стали вызывать по несколько человек сразу. Рабочий день уже подходил к концу, и сотрудники Биржи принимали нас во всех свободных кабинетах, чтобы поскорее освободиться.

Вскоре я услышала свой родовой номер и тоже вышла в коридор. Меня отвели в небольшую комнату, за столом сидел усталый немолодой мужчина с блестящей лысиной. Он указал мне глазами на стул, я села. На столе лежали мои листки с обеих частей экзамена, мужчина внимательно смотрел на мои ответы.

– Учишься в школе?

– Да.

– Какие оценки?

– Высокие.

– Какой предмет больше всего любишь?

– Ботанику.

Он издал какой-то неопределённый звук и тихо кашлянул.

– Это плохо. – Я ещё даже не успела испугаться, а он уже продолжил: – У нас сейчас нет подходящих профессий. Придётся тебе что-то другое выбрать.

Экзаменатор говорил так, будто уже всё решено: будто меня уже точно берут на курсы при Бирже. Но всё-таки он провёл положенное собеседование. Как только он задал первый вопрос – про семью и профессии родителей, – я сразу честно сказала, что родители умерли десять лет назад, и с тех пор я живу в приюте. Экзаменатор поднял глаза и удивлённо уставился на меня.