Я тоже посмотрел на свой живот.

Между полами распахнутой кожаной куртки виднелась рубашка. И на её ткани, у самого ремня, проступили мелкие пятна крови.

— А… вы про это… мелкая рана… — отмахнулся я и застегнул куртку на пуговицы, неторопливо так, без суеты. — Осталась после стычки с полицией. Ещё в Лэнсоме.

— Да уж, с полицией шутки плохи, сынок, — заметил Грегг.

Он чуть сгорбился и начал спускаться в подвал первым, освещая себе путь тусклым пламенем свечи. Под весом Грегга заскрипели деревянные ступени, и старик скрылся в темени самодельного укрытия. При таком высоченном росте ему, наверняка, было там не развернуться.

Прежде чем отправиться за дядей, Джо задержалась.

Она сжала руки у груди и нервно переплела пальцы. Посмотрела сначала на меня, потом — на Хиннигана и прошептала:

— Мальчики, я не хочу здесь надолго оставаться. Мне не по себе даже с дядей. Давайте начнём искать поскорее.

— Утром и начнём, — кивнул я. — Только ничего не гарантирую, Джо. Может, мы вообще ничего не найдём, а только зря потратим время.

— А может, и не зря, — вставил своё «не лишнее» слово Хинниган.

— Если бы Генри был здесь, он бы нам помог, — добавила Джо. — Так жаль, что его нет. Так жаль…

На душе и без того было тревожно и тоскливо, тут ещё и Джо придумала страдать. Я ожидал, что она не сдержит слёз, но взгляд девушки вдруг просветлел.

— Генри был бы рад узнать, что я вернулась домой. Хотя бы на время.

Грустно улыбнувшись, она зашагала вниз по ступеням.

— Джо тут сама не своя, — шёпотом сказал Хинниган. — А вот ты мог бы её немного и подбодрить, не развалился бы.

— А чего сам не подбодришь?

Хинниган уставился на меня, как на идиота.

— Рэй, ты дурак? Она же ждёт поддержки от тебя, а не от меня. Но у тебя вообще с чувствительностью проблема.

Я хлопнул Хиннигана по плечу.

— Ты опять начинаешь говорить много лишних слов, Клиф.

Тот закатил глаза, но промолчал.

— Ладно, ты спускайся, а я проверю Терри.

— Ага, вот уж кому твоя жалость не нужна, так это ей, — тут же скривился Хинниган. — Железная леди. Я её даже побаиваюсь… а ты разве не побаиваешься?..

Не получив ответа, он вздохнул и начал спускаться в подвал, ну а я покинул пресловутый курятник.

Вот только до автокэба так и не дошёл.

На улице, у въездных ворот, стоял Дарт и вглядывался в темень, в сторону дороги, по которой мы приехали. Я вышел к нему за ворота.

— В чём дело?

Дарт обернулся. Вид у него был настороженный.

— Слушай, Рэй, я не пойму… — Он опять посмотрел на дорогу. — Мы когда автокэб загнали, то ворота заперли на замок, а сейчас они снова открыты.

Я оглянулся на дом.

— Может, Стог выходил? Или Фил?

— Нет, это не Стог. И не Фил… — От замогильного голоса Дарта мне стало не по себе. — Это кто-то похуже, Рэй.

Он протянул мне большой навесной замок. Тот был раскурочен до неузнаваемости. На металле остались следы зубов, будто бешеный пёс постарался.

Пока я изучал замок, Дарт прошёл по дороге дальше, но метров через двадцать встал, как вкопанный, и громко оповестил, уставившись себе под ноги:

— Что за хрень, Рэй? Тут следы!.. Когда мы приехали, их не было! Такие огромные следы я бы заметил. Слышишь, Рэй? И ты бы тоже заметил.

Я поспешил к Дарту.

Внезапно свет луны померк, и меня накрыла чья-то гигантская тень.

— Пой, сердце, пой… — проскулили за спиной.

Проскулили, а не произнесли.

Оно не умело говорить, но почему-то я сразу понял смысл его звериных слов…

Затылок окатило палящее дыхание.

А потом последовал удар.

Один-единственный удар меж лопаток — но из меня будто выбили душу.

Падая на живот, я успел разглядеть безволосые ноги-лапы с сероватой гладкой кожей…

В следующее мгновение кто-то крупный, с жарким и скользким телом, навалился на меня сзади и ухватил за воротник куртки. Издав полурык-полустон, существо поволокло меня прочь от фермы, в неизвестность и темноту хэдширских полей…

— Рэ-э-э-э-э-э-э-э-эй! — выкрикнул мне вслед Дарт, но звук его голоса быстро затих.

Шумы вокруг превратись в адскую мешанину: гудел ветер, шелестела трава, кричали ночные птицы, отрывисто хрипело дыхание зверя.

Он бежал бесшумно и с невероятной скоростью.

Его лапа одновременно давила меня вниз и тянула за собой. Мои ноги волочились по земле без возможности хотя бы упереться или ударить.

Трава и ветки мелких кустарников хлестали по лицу, пыль забивала нос.

Я зажмурился, задержал дыхание…

И тут вспомнил про свой револьвер. Оружие я заткнул за ремень ещё в лаборатории, и если он не вывалился при падении, то…

Я напряг правую руку и завёл её за спину.

Нашарил заветную рукоять револьвера и сжал так крепко, насколько хватило сил.

В это время зверь нёсся по полю.

Моё тело трясло и колотило о кочки и камни, а ноги, казалось, вот-вот раздробятся или оторвутся к чёртовой матери. Зверь перескакивал ямы, а меня подбрасывало в воздухе всё сильнее и било о землю.

Я прижал револьвер к груди, вдавил его в собственные рёбра, чтобы не выронить, и взвёл курок. Потом переместил руку ближе к плечу, приподнял ствол, чтобы попасть твари в левый бок.

Только бы не промахнуться… господи…

Если промажу, вряд ли у меня будет второй шанс выстрелить.

Я повернул голову налево и приоткрыл глаза.

В ту же секунду грохот выстрела оборвал другие звуки, расколол ночь, прокатился по округе и ударил эхом не только где-то в небе, но и по моим мозгам.

Не знаю, в какую именно часть тела попала пуля, но в том, что она угодила в зверя, сомнений не осталось.

Тварь взвизгнула, резко остановилась и отшвырнула меня.

Головой вперёд я пролетел несколько метров. Хорошо ещё, что успел выставить руки. Упал в сухую и высокую траву (возможно, это была рожь или пшеница — в зерне я ни черта не смыслил).

Чтобы не пропахать землю лицом, я оттолкнулся руками и перекатился, сделав оборотов пять, не меньше. Падение вышло не слишком жёстким, но тело всё равно заныло так, будто побывало под чугунным прессом.

Я перевалился на спину, не в силах вдохнуть — рот и нос были забиты землистой пылью. Предрассветное небо закрутилось перед глазами, порождая рвотный позыв. Рот мгновенно заполонила слюна, и я перевернулся на живот. Приподнялся на ладонях и сплюнул тягучую пену. Закашлялся.

Земля, как и небо, тоже поехало вбок и закружилось калейдоскопом.

Я вытер грязное лицо ладонью (но, кажется, только ещё больше его измазал), встал на колени и огляделся.

Зверя рядом не было.

Вокруг на десятки километров распростёрлись поля. Но каково же было моё удивление, когда позади себя я увидел деревья. Похоже, те самые деревья, что я заметил со стороны «Пашни Моррисов», когда мы только сюда приехали.

Не вставая с колен, я пошарил руками по измятой траве в поисках револьвера.

Ничего не нашёл, но продолжал упорно искать оружие глазами.

Я был уверен, что зверь вернётся. Не для того же он протащил меня столько километров, чтобы бросить добычу и исчезнуть. Вряд ли я убил его одним выстрелом. Ранил — возможно, но не убил.

Вытянув шею, я всмотрелся в темень за деревьями. Ветер шумел в кронах, но больше никаких звуков я не услышал. Не заметил ни движения, ни блеска звериных глаз, ни треска веток.

Мертвецкая стояла тишина… чертовски нехорошая тишина.

Я поднялся на ноги и, повторно оглядывая округу, поймал себя на мысли, что если со мной за ближайшие десять минут случится ещё какая-нибудь подобная хрень, то я лишусь последних сил и завалюсь в обморок от потери крови — моя рубашка, промокшая на животе, откровенно давала это понять.

И как только это произойдёт, тварь спокойно сожрёт меня живьём.

Головокружение никак не проходило, оно только усиливалось, а я не мог сделать и шага без риска опять упасть на колени. Стоял, как одинокий и немного покачивающийся столб, да и чувствовал себя так же.