— Ты специально его спровоцировал, — вздохнул Мер.

— Конечно, — сказал Легион. — Зато теперь все фигуры для последней партии расставлены на доске, и скоро наш с другом спор разрешится в мою пользу. Мир рухнет и, возможно, тогда этот придурок все же переродится.

Мер покачал головой.

— Столько жертв — ради одной души?

— Некоторые души стоят того, — пожал плечами Легион. — Ты ещё не терял никого, но однажды неизбежно поймёшь: ради некоторых ухватишься даже за призрачный шанс.

— Людей убить очень легко, — сказал Мер. — Я уже понял это.

— Вот как? — прищурился Легион. — Интересно, интересно…

— Дядя, — голос нашего карманного Зверя крайне серьёзен. — Скажи мне честно, у тебя есть крылья? Ты всегда говорил, что нет, но…

— Да, — поморщился Легион. — То есть были, я редко пользуюсь ими — не люблю. Но не говори, будь так добр, родителям об этом: слишком многое мне пришлось бы объяснять.

— Ангел Утрення Звезда, значит?..

— Да. Я был восточным предрассветным ветром — очень-очень давно, до того, как был заперт в Бездне и изменён ею.

— Тебя почитали, как бога?

— О да, — сказал Легион. — Я был богом света.

Мер как-то нервно дёрнулся.

— Мне очень жаль, — сказал он тихо, и я буквально увидела, как вновь наползает на лицо Легиона маска циничной весёлости.

— Жаль? Не смеши, племянничек, это была муторная должность, которая совсем мне не подходила. А вот сейчас я — это я, свободен, владею парочкой миров и работаю на твоего папочку исключительно по зову сердца — одного из. И вообще, хватит воспоминаний, у меня от них изжога почище, чем от второсортных душ. Отправляемся отсюда!

— Нет, — отозвался Мер. — Извинись за меня перед мамой, но у нас тут остались дела.

— Это какие же?

— Будто ты сам не знаешь! Я должен ещё раз поговорить с Даном, дядя. Он не глупец, я смогу до него достучаться. Печати, которыми ты сковал его силы, дрожат и рушатся. Когда они исчезнут окончательно, этому миру придётся иметь дело с обезумевшим от ярости и неспособным себя контролировать крылатым. Это недопустимо.

— Ну зачем? — закатил глаза Легион. — На кой ляд тебе его спасать? Он не настоящий ветер, вроде тебя или брата, а просто химера, выродок. В нём нет истинной возвышенности, он просто слабый человек. Зачем ты хочешь помочь ему?

— Потому что могу, — сказал Мер. — Твой друг был прав: это — хорошая причина, большей и не надо. Идём, Дени, у нас ещё есть дела!

И я пошла, спиной чувствуя внимательный взгляд Легиона. Тихий шепот "Хотел бы я, чтобы он был прав" мне, наверняка, просто почудился.

— Его высочество отбыл во дворец со своими новыми друзьями, — сообщили нам на входе в покои принца.

— Что же, — сказал Мер задумчиво. — Может, это и к лучшему; совершенно уверен, что ему нужно прийти в себя и все обдумать.

Я только вздохнула, воображая, до чего принц, сынок Легиона по совместительству, может на порыве додуматься. Перспективы не радовали от слова кошмар, оставалось только надеяться, что мы все, а с нами и мир заодно, переживём последствия Дановых размышлений. А уж мне, коль я с высочеством не пошла, стоит наряжаться в лучшее платьишко и прогулочным шагом продвигаться в сторону кладбища, не дожидаясь последствий своей выходки.

Вообще, по прошествии времени собственный поступок начал казаться, пожалуй, не самым правильным. С чего я решила остаться с этим иномирным монстром? Не посчитают ли друзья мой выбор предательством?

— О, взгляни, там кафе, — вмешался в мои мысли непринужденный голос Мера, — Нам после сегодняшнего дня не повредит немного сладостей, так ведь? Тебе так точно. Как ты летать собираешься, если тебя тараканы воруют?

Ладно, некоторые плюсы у этого конкретного монстра все же имеются, стоит признать! Я бы высказала ему, что и так никуда летать не собираюсь, да и Винсент бы его, пожалуй, тоже унёс, благо размером с боевого пса. Но когда меня на полном серьёзе собираются накормить сладостями из "Бесовского соблазна", могу ли я отказываться? Ну то есть, теперь-то я знаю, что за учитель снабдил Мера местными деньгами, но это ж тем более стимул. Как же, делаю вклад в благое дело, обворовываю древнее зло!

Тьху, даже самой смешно. С другой стороны, как ещё отвлекаться, когда мысли в голове крутятся невесёлые, и самая неприятная из них — что Филю надо отсылать-таки к маме с отчимом. Там его, конечно, прибить могут — не со зла, а чисто по недосмотру, ибо пьют оба, как рыбы. Прошлый случай, что до сих пор в кошмарах является, с того и начался, что мама уплыла в обьятия перебродившей настойки и забыла спилить малышу рога. А уж чем все тогда закончилось, даже вспоминать не хочу — и так сегодня всяческого неприятного было недостаточно.

Так что отсылать братца не хочется, но оставить тут — смерть почти гарантированная. До чего бы в итоге принц не додумался, едва ли для меня это чем-то хорошим кончится. По этому поводу не особенно страшно (ученики нашей Академии бояться смерти перестают с первого курса), но вот младшего тянуть за собой не хочется. Эх, смогу ли привязать к нему духа-хранителя, как сделала мама Лис перед смертью? Может, Мер подсобит?

— Реальность взывает к Дени, — вмешался в мои мысли голос Мера. — Могу даже пентаграмму на тарелке нарисовать, если это поможет тебя призвать!

Встряхиваюсь и обнаруживаю, что уже сижу за столом, сладостями уставленным. И Зверь напротив: говорит вроде легко и даже весело, но смотрит серьёзно, немного расстроено.

— Да, — говорю. — О ерунде всякой. Ну там, мир рушится, я друзей предала, розочка вон на пироженке помялась… Ну все против меня!

— А что, — спрашивает он серьёзно. — Думать иначе, чем они — это и есть предательство? Мне вот так не кажется.

Я вздохнула и отправила в рот помятую розочку — нечего ей жить на свете, такой несовершенной!

— Не знаю, мы тут в этом, то бишь дружбе, не особенно разбираемся, сердечное спасибо твоему дядюшке. Приходится все познавать методом проб и ошибок, да-да.

На лицо Зверя набежала тень.

— Прости, — сказал он. — Легион… Я не вполне понимаю, почему он так поступает и чего в итоге добивается. С ним никогда не поймёшь наверняка. Но то, что он сделал с вашим миром…

— Ну, ровно то, что люди ему позволили, так ведь? — говорю со вздохом. — Отчего-то мне кажется, что попытки прибить Легиона только ухудшат и без того плохенькое положение. И это я молчу о том, что слишком уж твой дядюшка нарывался на такой вот исход. Вот потому-то я и не пошла с принцем, а сижу тут, с тобой.

Не только потому, конечно. Но той, второй причине, тут уж точно не время и не место.

— Забавно получается, — усмехнулся Зверь. — Получается, мир вовсе не от меня спасать надо.

— И не весь мир, а парочку особенно активных придурков, мечтающих его развалить. Причем спасти их мы должны не от кого-то, а от самих себя — та ещё задачка. Проще было бы и впрямь пойти да прибить какого-то монстра, цепями в недрах земли прикованного. Но тем жизнь от пророчеств и отличается, что не бывает в ней все однозначно. И к слову об этом: купишь ещё и Филе сладостей?..

Остроухий тут же пошёл выполнять просьбу, а я крылом, невидимостью скрытым, нервно повела — было чувство, что кто-то за перо дёргает.

"Дени!"

Кошу глаза и едва не падаю — из-за ширмы, за которой дамские комнаты спрятаны, одним глазком Марисоль выглядывает. Не настоящая, конечно… в том смысле, что она в принципе фальшивая, но иногда за маской скрыта Ана, а иногда это просто иллюзия, которая помогает отчитаться потом перед ректором о её праведности и чистоте. Дескать, сидела носочки вязала дома, денно и нощно, глаз не смыкая, и ждала, пока ты обо мне вспомнишь, мой господин.