Я попыталась вспомнить, что же дальше, но не смогла. Черная пелена – и все.

– Да-да. Это зрелище так тебя впечатлило, что ты упала в обморок. И вот только сейчас пришла в себя…

Я посмотрела в окно. Уже совсем стемнело. Долго же меня не могли привести в чувство!

– Знаешь, что, – сказал вдруг инспектор. – Нам нужно кое-что обсудить.

Он окинул взглядом комнату, поморщился, словно нас мог кто-то подслушать.

– Только давай не здесь.

– А где? В торговом зале?

– Нет! – он отчаянно замотал головой, – Ни в коем случае! Выйдем прогуляемся.

– Прогуляемся? По лесу?

Моему удивлению небыло предела. Что же такое тут произошло, пока я валялась в обмороке? И с чего вдруг вообще вздумала терять сознание?

Сердце инспектора, конечно, произвело на меня некоторое впечатление, но не настолько же!

– Пойдем скорее, – поторопил меня он.

Между прочим, мог бы с большим трепетом относиться к коллеге, которая только что валялась в отключке. Водички предложить, а лучше сладкого чая. Нет же, тащит в темный лес. Никакого понимания.

– Да иду я, иду – сказала я, поднимаясь с пола.

Лепестки, свечи… Что же он тут устроил, пока я была без сознания? Ох, дорогой граф, вы себе даже не представляете, сколько у меня к вам вопросов!

– Ну, признавайтесь, – я вперила в инспектора самый пронзительный и укоряющий взгляд, на который только была способна.

– В чем признаваться? – он сделал вид, что не понял.

Я только махнула рукой.

– Не могла я так долго проваляться в обмороке. Вы нарочно какими-нибудь чарами меня отключили, чтобы я не мешала. А сами сговорились с бароном отдать ему нашу лавку, вместе со всей магией и колдовством. Так было?

– Да с чего ты взяла?

– А с того! Ни один нормальный человек в обмороках весь день и полночи лежать не будет. Стало барышне дурно, ей веточкой у лица помахали – она и пришла в себя. И обязательно в объятиях какого-нибудь красавца, а не черт знает где черт знает когда.

– К тому же не просто так вы меня на разговор из дому потащили. Очень сомневаюсь, что причиной тому свежий воздух, пение кузнечиков и восхитительный диск луны. Явно же хотите сказать что-то такое, о чем лавке лучше не знать. А что это еще может быть?

Он тяжело вздохнул.

– Какая ты у меня догадливая. Действительно, лавке лучше не знать. Да только я сдавать ее колдуну не собираюсь. Наоборот, пока ты валялась в своем глубоком обмороке, – слово «глубоком» он почему-то выделил голосом, – я придумал, как нам с этой ситуацией справиться. Вот об этом я и хочу рассказать.

Он еще что-то там говорил, но мысли мои были бесповоротно заняты этим «глубоким» обмороком. Что же он имел в виду? Я вспомнила, что очнулась рядом со свечами, лепестками и какими-то знаками. Нет, он точно проводил какой-то ритуал, а для выведения барышни из обморока, пускай даже самого глубокого, все это, насколько мне известно, не используется…

– Я все поняла, – проговорила я медленно, перебив инспектора на полуслове. Кажется, он вещал что-то о каких-то пробках, но я толком не услышала.

– Что ты поняла? – вскинулся он.

– Поняла, почему я так долго была в отключке. Я вовсе не в обморок упала. Я, наверное, в эту самую яму с сердцем и рухнула. Вы меня оттуда достали, но было уже поздно. Я была окончательно и бесповоротно мертва.

– Что? – вытаращился на меня инспектор.

– Ну да. Вы, разумеется, поспешили доставить меня в лавку, провели какой-то ритуал, подняли из мертвых и теперь я ходячий мертвец. Так и было, да? Вы это имели в виду, когда говорили «глубокий обморок»? Именно так, с ударением на первое слово. Естественно, если я умерла, куда уже глубже? Признавайтесь, я – ходячий мертвец?

– Да какой из тебя мертвец? Мертвецы так не тараторят! Вот пощупай себя, ты же теплая. Горячая, можно сказать.

И видимо, чтобы показать мне пример, инспектор меня тщательно ощупал. От такой фривольности я, конечно, прибалдела и даже не стала выяснять, теплая я, горячая или уже источаю могильный холод.

Он тоже быстро понял, что делает что-то не так и быстро одернул руки. На всякий случай даже спрятал их за спину. Да уж, неловко получилось…

– Так ты будешь слушать про пробку? – смущенно буркнул он наконец.

– Про какую еще пробку?

Эта часть нашего разговора как-то совершенно от меня ускользнула.

– Сосредоточься, пожалуйста, – нахмурился граф. – И выслушай, что я хочу тебе сказать.

Я понимающе кивнула. Конечно, нужно выслушать. Наверняка он хочет сказать что-то важное. Только вот…

– А может это какая-то серьезная болезнь? Все-таки для обморока слишком долго…

– Хватит! – рявкнул он. – Никакая это не болезнь. Просто… это такое влияние червоточины. Если кто упадет при ней в обморок, будет лежать там долго. Ты еще быстро в себя пришла, обычно по двое, трое суток народ в себя не приходят. И единственная причина, почему ты так быстро справилась с его пагубным влиянием – это твое отменное здоровье, как физическое, так и психическое. Я продолжала смотреть на инспектора с подозрением. Очень уж было похоже, что все это он выдумал вот прямо сейчас, в эту же секунду. Но, как говорится, «какие ваши доказательства». О природе червоточин мне было неизвестно ровным счетом ничего, а спорить в отсутствии аргументов – так себе развлечение. Мне не нравится.

– Ну так что там у вас за пробка? – спросила я.

Инспектор тяжело вздохнул.

– Наконец-то. В общем, пока ты прохлаждалась в своем обмороке, я придумал отличную идею как спасти лавку и магию. Нужно просто, чтобы ты затребовала у своего сундука специальную магическую пробку для затыкания таких вот червоточин.

Я задумалась. А ведь действительно, хорошее решение. Тем более, что выпрашивать у сундука всякие разные специфические штуки у меня в последнее время неплохо получается.

– Очень даже может быть, – с энтузиазмом кивнула я. – Все-таки отличная идея пришла в вашу светлую голову. Можете же иногда, когда хотите.

Инспектор отчего-то смутился.

– А вот наш колдун так не считает.

– Что? В самом деле?

– Да-да. Поднял меня на смех. Сказал, не мелите, мол, чушь. Никогда в жизни ни одна магическая лавка не выдаст ничего такого, чего нет, во-первых, в ассортименте, а во-вторых, в списке разрешенных товаров.

– Что? Да что бы он понимал? – возмутилась я.

Резонно, между прочим, возмутилась. Мне с легкостью удавалось и то, и другое.

– Вот-вот, я ему то же самое сказал.

– А я? Я что сказала? – на всякий случай решила прощупать обстановку я.

– А ты сказала… – тут он запнулся и посмотрел на меня недобро. – А ты во время этого разговора спокойно лежала в обмороке и ничего не сказала. Люди в этом состоянии обычно крайне неразговорчивые, даже такие болтливые, как ты.

Я вздохнула. Не удалось его подловить. Хотя вот я сердцем, и не только сердцем чуяла – что-то с этим обмороком не так.

– В общем посмеялся надо мной колдун и ушел, уверенный в том, что ни черта у нас не получится.

– Ну это мы еще посмотрим! – я решительно направилась к двери.

– Эй, постой! – остановил меня инспектор. – Давай еще раз. Ты же понимаешь, что нам нужно?

– А что же тут не понять? Универсальная пробка, затыркиватель для любых червоточин! – отрапортовала я.

– Вечная, – добавил инспектор. – Чтобы если и затрыкивала, то навсегда.

– Угу, – кивнула я и устремилась к двери лавки.

Все-таки ночной лес – не самое уютное место на свете.

Но инспектор снова меня остановил.

– И вот еще что. Когда мы с колдуном спорили, он обмолвился, что никаких денег за такую штуку не пожалел бы.

– Еще бы, – усмехнулась я, вспомнив, каких трудов стоило барону продлевать существование этого мира.

– Так что скажи сундуку, что у нас есть отличный покупатель.

Я открыла дверь лавки и придержала ее для инспектора. Обернулась, ожидая. Но он махнул рукой.