Эйна как будто постоянно выставляла оценки: Кортану, себе, своим чувствам. И не могла не видеть, что оценки получаются высокие. И боялась думать, что это значит.

После завтрака они обычно шли гулять в лес – без цели, без планов, без часов. Это было ново и непривычно – и Эйна, и Кортан уже давно не имели возможности бездумно и беззаботно делать, что захочется. Во время прогулок они безостановочно говорили. Сначала только рассказывали друг другу, как провели последний год. Но вскоре Эйна заметила, что Кортану недостаточно перечислять события, у него накопилось так много важных мыслей, что он больше не может молчать. И Эйна стала просто слушать.

Ей было легче: здесь, в Четвёртой зоне, у неё сразу появились хорошие подруги, с которыми она всегда могла поделиться тем, что её волнует. Поэтому она не носила в себе тяжкие переживания, а рассказывала о них подругам, получала слова утешения и успокаивалась. А Кортану было не с кем обсуждать всё, что его угнетало. В Шестой зоне он так и не завёл друзей. Он жил в палате с мелкими мошенниками и ворами, и у него не возникало желания обсуждать с ними свои мысли.

А ему так хотелось выговориться! Его мучили не только сожаления о разрушенной благополучной жизни и о потере Эйны. Он был в отчаянии из-за разлуки с любимой сестрой, тосковал по своей интересной работе, страдал из-за непоправимого разлада с родителями, испытывал ненависть к Ливе. Постепенно, шаг за шагом, Кортан всё это рассказал Эйне. Она слушала очень внимательно, это всегда было её сильной стороной – Эйна умела полностью погружаться в чужую историю, ярко представлять себе ощущения рассказчика, а потом, вынырнув из этого воображаемого мира, предлагать новые и неожиданные решения.

Вот и сейчас, когда Кортан описывал всё, что с ним случилось, Эйна смотрела на события как будто бы из двух разных точек: изнутри, глазами Кортана, и снаружи, глазами стороннего наблюдателя. И со стороны видела больше, чем мог заметить Кортан. Но пока ещё не была готова сформулировать это. Решение маячило перед Эйной, но она пока ещё не могла облечь его в слова. Ей нужно было время.

Кроме размышлений о том, как помочь Кортану, Эйна успевала подумать и о себе – когда его рассказ переходил на более простые вещи, например на работу в столярной мастерской в Шестой зоне. Эйна постоянно задавала себе один и тот же вопрос: какие чувства у неё вызывает этот человек? Только ли благодарность за то, что он пытался её спасти? Только ли ностальгию по прошлому – ведь Кортан остался единственным в её окружении, кто был свидетелем её счастливой жизни во Второй зоне? Только ли родственные чувства из-за того, что он брат Крии, а Крию Эйна любила как сестру? Но каждый раз у Эйны получались разные ответы. То ей казалось, что между ними с Кортаном нет ничего, кроме благодарности и общих воспоминаний. То появлялось ощущение, что это всё мелочи, а главное – что Кортан именно тот человек, который ей нужен.

О чём бы ни шла речь, Кортан почти всегда переводил разговор на свою вину. Эйна только теперь поняла, насколько глубоко в нём засело это чувство и насколько сильно оно мешает ему двигаться дальше.

– Не могу себя простить, – повторял Кортан снова и снова. – Если бы я не сорвался тогда в степь вслед за тобой, а послушался бы Альфию, то мы с тобой давно были бы вместе. Как мы и хотели…

Эйна не сразу нашла нужные слова. И даже когда нашла, заговорила медленно и осторожно, словно опасаясь ошибиться и нечаянно убедить Кортана в том, что он не напрасно себя винит:

– Это не ты виноват, а система. Мы же понимаем: отправить человека на верную смерть по доносу, пусть даже правдивому, – это бесчеловечно. Но мы же люди. Мы не должны с таким мириться. И ты не смирился. Ты попытался всё исправить. Это не преступление, а очень смелый поступок.

Кортан недоверчиво посмотрел на Эйну:

– Ты правда так считаешь? Ты меня простила за то, что я всё испортил?

Эйна изумлённо воскликнула:

– Простила ли я тебя? Да ты вообще в своём уме? Это ты должен меня простить, а не я тебя!

После этого они молча вернулись домой и больше не разговаривали в тот вечер. А на следующий день, когда они снова отправились в лес, оба делали вид, что ничего не случилось. Кортан прислушивался к пению птиц и объяснял Эйне, как отличить жаворонка от синицы по голосам. Эйна смеялась:

– Да, я всё поняла! Но уже забыла. Через полчаса уже не смогу узнать, кто это поёт.

Кортан настаивал:

– Ну прислушайся! Это же так просто! Они же совсем по-разному поют!

Он имитировал их пение, а Эйна кивала и делала вид, что видит разницу, запоминает и учится. А на самом деле она всё это время не прекращала размышлять: «Да, это всё тот же Кортан, которого я любила. Мы вот так же обсуждали растения с ним и с Крией, как он теперь обсуждает со мной птиц. Как будто и не было этого тяжёлого года в разлуке».

Так стоит ли терять время и ждать, пока будут соблюдены все формальности? «Ведь мы могли начать жить вместе ещё год назад, если бы не пытались сделать всё по правилам!» – И тогда ничего этого не было бы: ни доноса Ливы, ни отозванного запроса Госпожи Иделы, ни высылки Эйны, ни суда над Кортаном.

Эйна сознавала, что ей жаль потерянного времени. Но сознавала и другое: за этот год они оба сильно повзрослели, стали умнее, опытнее, сильнее. Может быть, стали по-настоящему готовы к переходу на новый этап.

Заметив, что Эйна его не слушает, Кортан окликнул её:

– Эй, почему ты не хочешь смотреть на дятла?

Вместо ответа Эйна повернулась к Кортану, обняла его и сказала:

– А не пора ли нам наверстать упущенное?

Кортан смутился, и Эйна решила, что он боится понять её неправильно. Поэтому она добавила:

– Мы же собирались жить вместе, помнишь? Ты ещё не передумал?

Он как будто онемел от изумления. Потом сказал:

– Я был уверен, что это ты передумала!

Эйна улыбнулась, притянула его к себе здоровой рукой и поцеловала. Кортан ненадолго отстранился и спросил:

– А как же брак? Будем его заключать?

– Потом, – беззаботно отмахнулась Эйна. – У тебя же пока нет никакого официального статуса. Ты никто. Я буду жить с никем.

Так началась их совместная жизнь.

Два дня Эйна и Кортан провели дома, даже не ходили гулять в лес. А на следующее утро Эйна попросила:

– Отвези меня к Тарию. Мне надо с ним посоветоваться.

Услышав шум мотора, Тарий вышел на крыльцо и помахал рукой. А когда увидел сияющее лицо Эйны, сразу всё понял и сказал:

– Ну наконец-то. Молодцы. Рад за вас.

Эйна покраснела, улыбнулась и посмотрела на Кортана. Он тоже смутился, но всё же нашёл в себе силы ответить Тарию:

– Спасибо.

А Эйна попросила Тария заварить чай и пояснила:

– У нас к тебе серьёзный разговор, это надолго.

Начала с того, что надо найти способ оформить Кортану документы и право на проживание в Четвёртой зоне. Эйна рассчитывала, что Санат ей поможет – воспользуется тем же способом, который применил для неё в прошлом году. Кортан с удивлённым видом сдвинул брови, и Эйна коротко описала эту лазейку в законе:

– Получить работу может только гражданин Четвёртой зоны. Значит, если у тебя есть работа, то ты гражданин. А если ты гражданин, то можешь получить документы.

Кортан не удержался и рассмеялся:

– Вот так просто?

– Да. Казалось бы, просто, – сказал Тарий. – Вот только попробуй получи работу, пока ты не гражданин.

– А как же Эйне это удалось?

– Только благодаря Санату.

– Погодите… Это же отец Альфии, да? – сообразил Кортан.

– Именно. Если бы у меня не было письма от неё, он бы не стал мне помогать! – сказала Эйна.

Кортан нахмурился:

– Но у меня-то нет письма. К тому же я беглый заключённый. Это совсем другое.

– Да, – вздохнула Эйна. – Другое. Но Санат ко мне очень хорошо относится. Я попробую его уговорить. К тому же вы с ним знакомы! Это ведь ты привозил ему письма от Альфии, когда приезжал сюда по делам.