А Мелия? Почему она стала подругой Эйны? Ведь Эйна ничего для этого не сделала. Мелия сама её выбрала, сама к ней подошла, сама назначила Эйну на эту роль. А Эйна с благодарностью приняла это назначение.

И вот теперь, когда они поссорились, Эйна пыталась придумать, как помириться с Мелией. Как ей объяснить, почему Эйна не может ответить на чувства Тависа так же легко и бездумно, как она ответила на дружеский интерес Мелии? Ведь Мелия с самого начала считала, что с Эйной легко познакомиться, легко общаться, легко дружить. Наверное, она потому и обиделась сейчас, что ожидала от Эйны другого поведения.

Если бы Эйна могла рассказать правду! Если бы она могла заставить себя не думать о Кортане! Тогда она не потеряла бы свою единственную подругу, да и с Тависом общалась бы совсем иначе.

Эйну охватило отчаяние. Она встала у окна в детской и рассеянно глядела на серое – почти как дома! – небо, не замечая сказочного белого снега. Как быть? С кем посоветоваться? Никому нельзя доверить свою тайну. Никому нельзя рассказать о своих мечтах.

Но долго переживать Эйна не умела, её деятельная натура требовала работы, активности, поисков выхода. Минуты отчаяния, когда Эйна стояла у окна и жалела себя, закончились. Эйна взяла сухие варежки для Крии, перчатки Сирины для себя, сунула в карман пальто и пошла в школу.

Заметив в толпе Фризию, Эйна протиснулась к ней.

– Здравствуйте! Звонка ещё не было?

Фризия по привычке лишь покачала головой, она не хотела общаться, но Эйну охватил азарт, она решила разговорить эту молчунью.

– Хорошо, что наши девочки дружат, да? Мне вот очень не хватает такой же подруги, как Тина для Крии.

Такой откровенности Фризия не ожидала, она с недоумением посмотрела на Эйну.

– А ведь мы с вами могли бы чаще встречаться! Например, если бы девочки вместе гуляли в парке. А мы бы посидели, поболтали! Не хотите попробовать?

– Зачем вам это? – спросила Фризия, и Эйна ощутила удовлетворение: хоть какой-то ответ, впервые за всё время!

– Просто я скучаю по дому, по старым друзьям. Я тут почти никого не знаю. Так хочется с кем-то разговаривать! Я имею в виду – с кем-то, кроме Крии. Она же ребёнок, ей всё не расскажешь.

– Вы хотите мне что-то рассказать?

Эйна представила себе, как она делится с Фризией своими переживаниями из-за Кортана, а Фризия потом докладывает об этом своим нанимателям, а они – родителям Крии и Кортана… Ну уж нет, такую ошибку Эйна не совершит!

– Да нет, ничего конкретного. Просто вы мне нравитесь, мне было бы приятно с вами познакомиться ближе.

Фризия чуть приподняла угол рта, как будто пыталась улыбнуться, но одновременно и запрещала себе это. Она немного помолчала в нерешительности. Потом всё же заговорила:

– Вы давно приехали? Откуда?

– Полгода назад, из Третьей зоны, – с готовностью ответила Эйна.

– У вас там кто-то остался?

– Друзья. Больше никого.

– А родственники?

– Я сирота. Бабушки с дедушками тоже давно умерли. – Эйна замолчала, но сразу вспомнила официальную легенду и решила, что стоит её упомянуть: – Есть ещё двоюродная бабушка и её сын. Но они уже старые. Думаю, мы с ними больше не увидимся.

Фризия кивнула. Эйна решила, что на первый раз достаточно – как раз в это время прозвенел звонок, и вскоре на крыльцо школы с криками высыпали дети. Застёгиваясь на ходу, они бежали к свежему мягкому снегу, завалившему двор, пока шли уроки.

Эйна и Фризия переглянулись, слегка улыбнувшись друг другу. Тина и Крия уже веселились в гуще снежной битвы, и Эйна рванулась вперёд, чтобы дать Крии сухие варежки, но не смогла пробиться через толпу орущих и скачущих детей.

Фризия сказала:

– Оставьте, ничего ей не сделается, потом переоденется!

Эйне очень хотелось продолжить разговор, расспросить Фризию про её детство – ведь она жила здесь и точно так же каждую зиму играла в снежки! Но Эйна чувствовала, что ещё не время. Боялась всё испортить своей назойливостью. Она молча постояла рядом с Фризией, пока девочки не наигрались, потом заставила Крию сменить варежки, и вчетвером они направились домой. По дороге Крия и Тина то и дело кидались снегом в своих помощниц, Эйна смеялась и тоже лепила снежки, Фризия отмахивалась, не включаясь в игру, но всё-таки улыбалась. У дома Крии они попрощались.

После обеда Крия наскоро сделала уроки, уверяя Эйну, что перед каникулами им почти ничего не задали, и потащила Эйну гулять. Над входами в парк висели разноцветные лампочки, бросали отсветы на снег, он искрился и мерцал яркими красками, и, пока Крия бегала по площадке с другими детьми, Эйна бродила по дорожкам и любовалась настоящей зимой.

Иногда она прислушивалась к своим ощущениям: «Что я сейчас чувствую? Я счастлива? Я несчастна?» Как ни странно, на оба вопроса она отвечала «да». Эйну переполняли оба эти чувства: она была невероятно счастлива, просто до неприличия, в этом роскошном городе, где улицы украшены огоньками, а с неба сыплется снег. В этом нарядном синем пальто и элегантных узких ботинках. На этой приятной и интересной работе, где она общается с хорошим умным ребёнком, да ещё и вкусно питается и живёт в отдельной квартире.

Да ещё и… Вот тут мысли Эйны спотыкались, и ощущения начинали меняться на противоположные: у Крии есть прекрасный брат, с которым так интересно разговаривать, на которого так приятно смотреть и которому Эйна явно нравится. Это делает её счастливой – и это же делает её несчастной. Потому что именно из-за этого она поссорилась со своими друзьями, отвергла другого прекрасного человека и вынуждена была хранить свои чувства в тайне. А это так тяжело!

Пожалуй, даже тяжелее, чем прошлой весной, когда новые друзья Эйны узнали о её обмане и отвернулись от неё. Она тогда тоже осталась совсем одна, ни с кем не могла поделиться своими переживаниями, долго не могла придумать, как ей всё исправить. Но ведь придумала! Помирилась! Значит, и сейчас есть надежда.

Эйна зачерпнула неудобной перчаткой Сирины горсть снега, поднесла к глазам и залюбовалась его белизной. «Всё будет хорошо», – сказала она себе и вернулась на площадку, где играла Крия.

До Праздника перехода оставалось всего несколько дней. Впервые в жизни Эйна ждала его как настоящего праздника, а не как возможности немного отдохнуть. Да и от чего ей отдыхать – при такой работе? Вот только ссора с Мелией портила настроение.

Дома, в Третьей зоне, всё происходило строго по расписанию: в первый день во всех организациях устраивали собрания, где оценивали достижения каждого сотрудника. Девочки из приюта с раннего детства работали на заводе, поэтому тоже ходили на эти собрания и выслушивали долгие речи о том, как они выполняли норму в течение всего года.

Во второй день руководители объявляли о наградах. Каждому, кто хорошо трудился, полагался дополнительный паёк.

На третий день все награждённые стояли в очередях за этим подарочным пайком. Обычно в него входили кусочки мыла, банки с моющими средствами, растворимый напиток из цикория, сладкие галеты. После этого на предприятиях устраивали праздничный обед для рабочих, где можно было попробовать что-нибудь вкусное, незаурядное: или белый хлеб, или блюдо из натуральных продуктов, а не из концентратов, или сыр из настоящего коровьего молока. Но воспитанниц приюта не приглашали на такие обеды, хоть они и трудились на фабрике наравне со взрослыми. Поэтому Эйна так ни разу и не попробовала настоящую еду, пока не приехала сюда.

На четвёртый день все работающие граждане снова приходили на свои предприятия, там им выдавали подарки от правительства: новую одежду и обувь на весь год. Сироты из приюта в этой раздаче не участвовали. Вместо этого они получали вещи в приюте. Там тоже устраивали общее собрание в зале, Наставница Фламия называла имена воспитанниц, начиная с младшей группы, и вручала каждой холщовый мешок с комплектом застиранной одежды и бумажный пакет с ботинками. «Новыми» в приюте называли вещи другого размера. Их выдавали раз в год, в этот день. Обычно всё это болталось на девочках – вещи им подбирали с запасом, чтобы хватило на целый год. Некоторым и правда хватало, а некоторые росли слишком быстро. Иногда в виде исключения Наставница Фламия разрешала кому-то сменить ботинки или комбинезон в середине года, но такое случалось редко.