— Мне надо отправить письмо! — воскликнул он сразу же и попросил местного друида написать Юре Пичуге, отдал даже за это все свои последние деньги.

Бывший контрабандист иногда наведывался к Барятинским и знал леса, как свои пять пальцев, поэтому быстро откликнулся на зов мальчишки. Писать в саму усадьбу Егорка не рискнул, вдруг Ломоносов перехватит послание?

Пока Пичуга добирался, мальчик успел перекусить и отогреться на печи. Закутавшись в одеяло, он вынул магический цветок и прикусил от досады губу. Камелия выглядела совсем увядшей. Стебель пожелтел, листья заметно пожухли, а красный бутон почернел по краям. Это испытание далось Софи непросто.

В том, что цветок хранил душу Софи, у мальчика не осталось сомнений. Вероятно, он видел обряд переселения тогда в усадьбе и теперь ему, во что бы то ни стало, надо сохранить живой артефакт, но как?

Маны у него совсем не осталось, поэтому надо было ждать следующего дня. Гомункул отстал, но надолго ли? Воспоминания о случившемся вызывали по всему телу дрожь: перед глазами снова встала картина расчленения отряда. Порождение тени с такой хладнокровной лёгкостью расправилось с людьми, что Егорке стало страшно. Кто способен справиться с таким врагом? И безопасно ли оставаться в Вологде?

Ответы на эти вопросы ему ещё предстояло найти. Был бы он обычным ребёнком, а не рано повзрослевшим крестьянским сыном, то забился бы в угол, ожидая своей участи. Но это не в характере Егорки. Он будет сопротивляться, ведь Артём Борисович положился на него!

— Что случилось, малой? — тут же спросил Юра Пичуга, как только вошёл в избу.

Жестом он приказал всех присутствовавших семейных покинуть помещение. Мальчишка сбивчиво пересказал свои приключения взрослому и даже продемонстрировал артефакт. Цветок подсказывал — этому человеку можно верить.

— Мана говоришь? — покосился на него Пичуга и чуть заметно прикоснулся к камелии, но тут же одёрнул руку и поморщился. — Больно. Сейчас погоди, — он порылся у себя в заплечной сумке и достал оттуда несколько пузырьков, — Пей.

— Что это?

— Пей говорю.

Егорка последовал приказанию и ощутил прилив ментальных сил.

— Это Феликс сварил, одолжил у него на всякий случай несколько склянок, ну как?

— Здорово, Юрий Никитич! Подействовало! — вся его мана восстановилась от одного только глотка.

Он сразу же взялся за цветок и мысленно попросил забрать у него эти запасы. Его чистое детское желание помочь было услышано и артефакт постепенно вернул свой старый облик, для этого пришлось опустошить все запасы зелий Пичуги.

— Я достану тебе ещё, — успокоил он мальчика. — Артём Борисович пока не вернулся, но я думаю тебе следует с ним встретиться.

— А где он сейчас?

— В Польше.

— Чего? А что он там…

— Не твоего ума дело. Я не могу прикоснуться к этой вещице, значит, поедешь со мной, понял?

— Но этот же опасно, — возразил Егорка, — гомункул убьёт вас.

— Не убьёт, собирайся, мы заедем ненадолго в Вологду и сразу отправимся в путь.

Бывший контрабандист был напуган до самых печёнок, но мальчишке этого не показывал. Судя по его рассказам, за артефактом сейчас охотились две сущности: со стороны света и со стороны тьмы. Зачем он им не ясно, но у Пичуги был должок перед Барятинским.

Купец успел прикипеть к молодому барону и Юре нравилось, как тот управляет своим кланом. Каждый в нём мог найти своё место и в целом атмосфера справедливости подкупала. Даже если ты самый пропащий для всего остального общества, у Барятинского это ничего не значило. Поощрялись только личные успехи и стремление приносить пользу. Если ты слабак и не мог выполнять задачи, плакался на судьбу и всё такое прочее, то тебе не сюда.

Юра же горел идеями, планы бесконечно крутились у него в голове и он видел, как Феликс богател на глазах. Барятинский и его вытащил с самого дна, дав второй шанс, так что в этом плане он последователен.

Пичуга пока боялся подходить к барону с различными предложениями, всё-таки они ещё недостаточно близки. Мышление купца и интуиция подсказывали ему держаться за этого человека любой ценой.

Поэтому без лишних сантиментов он оставил мальчишку у себя дома, а сам пошёл посреди ночи в усадьбу. Феликс ещё не спал, поэтому получилось урвать десяток склянок с маной. Бывший жулик так был занят алхимией, что лишь махнул рукой Пичуге и попросил его удалиться.

— Очки, очки, да надо проверить, — бубнил он себе под нос и зачем-то принялся рассматривать артефакт на свет.

Юра закинул в сумку зелья и, оставив коротенькую записку на столе, наведался в пустующую мастерскую. Там для себя он отыскал короткий меч, зачарованный водой. Для торговца эта стихия основополагающая. Неизвестно, куда тебя закинет судьба, а вода — это всегда жизнь. Для Егорки он взял кинжал-болванку.

— Куда-то собрался? — раздался сзади знакомый голос и Пичуга вскрикнул от испуга.

— Бес, то есть Рустам Сайфуллоевич, простите напугали, вы так бесшумно подкрались… — торговец держался за сердце и снова отвернулся, чтобы спрятать оружие, к счастью, с бухарцем больше никого не было. — Да так, есть небольшой заказец… — туманно отбрехался он и попытался пройти мимо, но воина не так-то легко было провести.

— Поговорим? — сказал он, держа Пичугу за руку.

Юра сглотнул и знаком показал, что не здесь, на что получил короткий кивок.

— Значит, Ломоносов предатель и вы хотите отправиться навстречу Сычу? — переспросил тот уже за пределами усадьбы, в одном из тёмных проулков Вологды, где их не могли услышать.

— Так и есть.

— Вот же дрянь, — выругался Бес и заложил обе руки за голову, думая о чём-то своём, весь взрывной характер Рустама кричал ему тут же отправиться на разборки, но он понимал — Клирикрос уничтожит всех, по сути он сейчас незаметно держал в заложниках семью Артёма. — А нам сказал, что это гомункул напал на Софи.

— Я так и знал, что тут не чисто, девушка хоть жива?

— Жива, — процедил Бес, — только в себя не приходит, лежит без сознания. Аничков с Кишкой пытались ей помочь — без толку.

Эмоции всё ещё бушевали внутри бухарца, но Сыч всегда учил быть хладнокровным, что бы ни происходило. Сейчас его с ними нет и нужно самим принимать решения.

— Я еду с вами.

— Но как же…

— Пошлю весточку, ничего страшного. Сычи без меня разберутся, а вам нужна охрана. Идём.

Так Бес и присоединился к путешественникам, заставив Егорку прыгать от радости. В тот же день они оседлали коней и покинули Вологду.

Полоцк, граница Российской империи и Скандинавского союза.

Одна только мысль, что Барятинский раньше него перевоплотился в Девятого поедом съедала седого старца. Распутин предупреждал желторотого императора, что Барятинский не справиться с управлением столь великой силы и вот он результат! На империю надвигалась угроза, пострашнее любой именной Бреши и по пути нет никого, кто мог бы её остановить.

«Кроме меня».

Да, Распутин некромант восьмого шага был одним из сильнейших магов если не человечества, то Российской империи. Не раз его умения сдерживали врага на границах, не давая растерзать ослабшую державу. Вот и сейчас он столкнулся с выбором отойти в сторону и дать императору прочувствовать свою ошибку, либо…

«Либо умереть в попытке всё исправить».

Григорий не был гордецом, но и святым его сложно назвать. Всю жизнь он жаждал построить сильную империю, чтобы её граждане не боялись угроз со стороны Скандинавского союза или Брешей. Человечество и так достаточно пожило в страхе.

Не то чтобы он пёкся о жалких простолюдинах, но такой порядок вещей его не устраивал. Нельзя построить что-то великое, когда выживание — единственное, о чём ты думаешь. Это тормозит прогресс.

В то же время Распутин не чурался шоковых методов конкретно для своей школы. Ученики должны были пройти все круги ада, прежде чем осознать себя. Для некромантии такой подход оправдан, но не для всего остального. Смерть должна стать тёмному магу избавлением, а не страхом. Поэтому выпускники и делали такие громкие успехи.