— И всё равно не могу представить себе автоклава, в котором можно вырастить Ктулху, — сказал Алекс, усаживаясь обратно на своё место за столом.

Котов ушел. Приближался вечер и он хотел лично проследить за подготовкой группы быстрого реагирования: шеф пророчил весёлую ночку.

— В старые времена находились умельцы, способные и не на такое, — откликнулся отец Прохор. — Левиафан, например.

— Лернейская гидра? — подкинул я. — Змей Горыныч? Кинг-Конг?

— Мантикоры, грифоны, химеры… — кивнул Гоплит. — По большому счёту, мы, двусущие — результат этих древних экспериментов.

— Претерпевший свою эволюцию, — кивнул чудо-отрок.

— Скорее, искусственный отбор, — мягко поправил Гоплит.

Забавно, — подумал я. — Святой отец настаивает на научной теории эволюции, а древний ящер ратует за технический прогресс…

— То есть, Ктулху — это всё-таки порождение древних магов, — шеф вернул разговор в продуктивное русло. — Потому что я, лично, не могу представить: кому бы он мог понадобиться в наши дни…

— Да, после расщепления атома и расшифровки генома, все эти древние магические войны выглядят, как…

— Репетиция блокбастера, — озвучил я свою давнюю мысль. — Я не говорю, что так и есть, — добавил я, когда старички воззрились на меня. — Просто…

— Погоди, мон шер, дай подумать, — в доказательство своих слов, шеф извлёк из футляра исполинскую сигару, раскурил и окутался густыми клубами дыма.

Запахло вересковыми пустошами.

— Устами младенца… — тихо прошелестел Гоплит. Я посмотрел на него с неодобрением.

Тоже мне. Нашли младенца. Хотя… С высоты его возраста, отстоящего от моего на неизмеримо большее количество лет, чем успел прожить я, все мы выглядим младенцами.

Хорошо, что я это понимаю. И не веду себя, как некоторые.

Эх, Маша…

— Ладно, — нарушил тишину шеф. — Скажу то, что вы не решаетесь сказать, — он торжественно оглядел присутствующих. «Хочу сообщить вам, господа, пренеприятное известие: к нам едет ревизор»… — У нас появился новый Сказочник.

Отреагировал на известие только я — удивившись. Остальные так и остались сидеть, и только помрачнели ещё больше.

Неожиданно, в поисках поддержки я посмотрел на Чародея: «Ты что-нибудь понимаешь?»

— Красная Шапочка, — пояснил тот. — Дикие лебеди.

Я порылся в памяти.

— Это там, где принцесса спасает братьев, которых злой колдун… О. Я, кажется, понял.

— Время от времени появляется на Земле сумасшедший… — начал Гоплит.

— Или Мечтатель, — перебил его Семёныч.

— Сумасшедший мечтатель, — кивнул старый ящер. — Который, обладая талантом и соответствующими ресурсами, воплощает в жизнь мифы.

— И сказки, — добавил Алекс. — Помните?.. Царь Салтан.

— Так это не вымысел? — я оживился. — И белка, и тридцать три богатыря, и Царевна-Лебедь?..

— Сильная была магичка, — со знанием дела кивнул отец Прохор. — Но что не сделаешь ради любви?

— То есть… — я не верил ушам.

— Натурально, — подтвердил Алекс. — Уникальный случай: влюбилась в обычного человека, но с неуёмной фантазией. И вот, поселились они на острове…

— Дела давно минувших дней, — ядовито процитировал Семёныч. — Преданья старины глубокой, — и покосился на шефа.

— Не надо на меня так смотреть, — обиделся тот. — За что купил, за то и продал. От себя ничего не добавил. Почти.

Я встал и пошел на улицу.

Вдруг испытал настоятельную потребность побыть в одиночестве.

Нет, я к ним уже привык. И даже почти не вздрагиваю, когда старички вот так, за рюмочкой портвейна, предаются воспоминаниям.

Но иногда способность моего разума перерабатывать информацию даёт сбой, и ему требуется перезагрузка.

Выйдя на парковку, я закурил, прислонился спиной к миникуперу Анны и стал смотреть в небо.

Вечернее небо в Петербурге имеет непередаваемый оттенок. Зимой оно чёрно-лиловое, как погребальный саван.

Летом — почти белое, так что и звёзд не видно. Осенью — бархатное, цвета свежесваренного пива…

Сегодня небо отражало все оттенки копчёной лососины — от нежно-розового до синюшно-желтого.

Дурной знак. Быть большой беде.

Я сам удивился: откуда взялась такая мысль?.. Обычно я не склонен к излишним рефлексиям, но сейчас что-то накатило.

Как вспомню эти вываливающиеся мешки, чёрно-влажные, сырые, и как они на ходу превращаются в Тварей…

Интересно, из какой сказки был почерпнут сей образ?

Лично я с такой незнаком.

А жаль. Зная, чем вдохновлялся Сказочник, можно экстраполировать его мотивы…

Дверь клуба мелодично звякнула, и на парковку выкатился Чародей. Потоптался на месте, но затем сунул отрубленную лапу подмышку и пошел ко мне.

Я молча протянул ему сигарету, но Чародей отказался. Достал портсигар — серебряный, надо заметить, — и закурил толстую самокрутку.

Над парковкой поплыл яркий терпкий аромат.

Прикрыв глаза, на мгновение я оказался в Идлибе, перед самым наступлением. Той ночью стоял точно такой же запах.

Я усмехнулся.

Казалось бы, события последний лет должны полностью вытеснить из памяти те, давно минувшие дела.

А вот поди ж ты.

— У нас в гетто, — сказал Чародей осипшим от горячего дыма голосом. — Была страшная сказка. О Големе. О том, как он по ночам ходит по улицам и ловит непослушных детишек. Её рассказывал Аарон Вассертрум.

— Но ты же знаешь, что это неправда, — заметил я. — Голем вовсе не ловил детей. Големом управляли раввины. По их указке он отлавливал преступников и негодяев.

— Знаю, — кивнул парень. — Но знаю и другое: с точки зрения закона мы, беспризорники, были преступниками. И Голем мог прийти за каждым из нас.

— Голема больше нет, — неуверенно сказал я. — Раввины надёжно похоронили тайну Волшебных Слов.

Чародей посмотрел на меня долгим непроницаемым взглядом.

— Ты правда в это веришь? — спросил он.

И пошел прочь, распространяя вокруг терпкий дым.

Заметут его в кутузку, — отстранённо подумал я.

Но эту мысль перебила другая: интересно, почему Алекс, умерев для общества, взял себе именно это имя?..

Анна что-то знает, — думал я, поднимаясь в свою комнату, вынимая из сейфа Ремингтон, склянку с оружейным маслом, ветошь, шомполы — всё, что нужно.

Стандартная процедура. ЕУ и ТО — как говорили одни известные писатели…

Разложив на столе вафельное полотенце, я разобрал ружьё и приступил к чистке.

Надо поразмыслить хорошенько. А ничего лучше для этого не придумаешь: руки заняты, голова свободна.

Движения доведены до автоматизма, я проделывал их сотни раз, и от мыслей совсем не отвлекают.

Как всегда, помогло.

Надо разговорить Машу — эта мысль уже посещала меня сегодня вечером, но тогда я думал о другом. А вот теперь… Выходит, только она может пролить свет истины на планы леди Анны.

Где-то они были сегодня ночью, но точно не в загородном отеле: ложь я чувствую так же хорошо, как и запах марихуаны.

Собрав Ремингтон и сунув его обратно в чехол, я решительно пошел вниз. Самое время: Маша должна быть уже дома.

Дома чертовки не было. Как не было на своём посту и Рамзеса, один лишь Терентий неслышной тенью пролетел над головой, легонько задев мою макушку.

Любопытный момент: ДРУГИХ летучих мышей над участком Авроры Францевны не летало. Никогда.

Словно самолёты, которым нет хода на вражескую территорию, облетали они владения Терентия стороной.

То, что Рамзеса нет на месте, внушало успокоение: Маша не одна. Но и тревожило — ведь вместе они могут отправиться на охоту…

Неуверенно топчась перед калиткой, я раздумывал, что делать дальше: уж очень не хотелось оставлять недосказанности на завтра. Что сулит предстоящая ночь — один Господь ведает.

Алекс пророчит очередную эпическую битву всех времён и народов, Котов поставил «под ружьё» весь личный состав и объявил готовность номер один.

С одной стороны, может, мы опять на воду дуем. С другой — не хотелось, чтобы нас застали врасплох, как это было прошлой ночью.