Но какой же хрупкой, почти невесомой она казалась — по сравнению с мощью, которую я ощущал в графе…

Путь до центра поля почему-то занял больше времени, чем я рассчитывал. Неспешно поскрипывали колёсики кресла Ефима, Алекс что-то напевал себе под нос. Но от этого его пения волосы на моём загривке вставали дыбом.

До этих пор я ни разу не видел шефа в действии. Да, у нас было несколько хороших драк, и пару раз мы побывали на грани жизни и смерти, но никогда, ни при каких обстоятельствах, он не читал своих стихов.

…Он больше прекрасных стихов не читал, он стал властелином вселенной… — вспомнилась строчка из когда-то процитированного Алексом стихотворения.

Что-то в этом есть.

Я конечно мог и умозрительно оценить масштаб его таланта. По тому, как действовали на реальность стихи Владимира, или даже рэпера Чумаря. Учитывая, что Алекс прожил на свете гораздо дольше, и стихи его знает и любит весь мир… Думаю, одна-единственная сказанная им мана может разрушить город.

Остаётся только надеяться, что Алекс, — сейчас, в эту самую минуту, — знает, что делает.

Когда мы приблизились, господин Плевако демонстративно вынул из жилетного кармана часы-луковицу, и щелкнув крышкой, посмотрел на циферблат.

— Однако любите вы театральные эффекты, господин Голем, — законник кашлянул, изо рта его вылетела крупная моль и заметалась под тяжелыми солнечными лучами.

— Что поделаешь, — шеф церемонно поклонился сначала дамам, затем — графу. Штурмовиков за его спиной он приветствовал кивками. — Все мы не без греха.

Юрист похлопал себя по карманам, извлёк жестяную коробочку для пилюль и закинул в рот шарик нафталина. Причмокнул, словно леденцом — у меня свело скулы — и достал на свет Божий знакомую папку с бумагами.

— Полагаю, — зомби вновь кашлянул. — Не имеет смысла вновь зачитывать весь документ, — он посмотрел сначала на Алекса, затем на Ефима и наконец — на графа. — Однако будет не лишним озвучить условия расторжения. Все согласны?

Алекс и Ефим качнули головами, но граф выступил вперёд.

— Я хочу подать жалобу, — заявил он. — На присутствующего здесь господина Стрельникова, — юрист медленно поднял одну бровь. То был процесс мегалитический. Словно лохматая гора, соскучившись на одном месте, решила проверить: а как там, наверху? — Данный господин, продолжил граф. — Незаконно вломился в мой дом, вскрыл сейф и выкрал некий документ, которым меня и шантажировал. Вследствие этого шантажа я был вынужден передать договор об аренде цирка в третьи руки, и тем самым лишился законной прибыли.

Интересно, почему он повесил все обвинения на меня?.. Впрочем, граф вполне мог посчитать мою персону более лёгкой добычей.

— Господин Стрельников, у вас есть что сказать по поводу обвинений? — На меня уставились два мёртвых и сухих, как птичьи какашки, глаза.

Я невольно бросил взгляд на шефа. Тот стоял неподвижно, ни жестом, ни мимикой не намекая на подсказку. Ладно… Законник чует ложь — это его профессия, его хлеб. Тем более, что господин Плевако — один из лучших.

— Я не крал никаких документов.

Формально это была правда: ведь договор на Аллегру взял Алекс.

— Жалоба отклоняется, — быстро сказал господин Плевако. — Однако… граф действительно потерял достаточно крупную сумму, посему я налагаю на господина Стрельникова штраф, в размере… — юрист окинул меня цепким взглядом — так, словно прикидывал, сколько я стою. — В размере тысячи рублей, — у меня вырвался вздох облегчения. — Золотыми десятками по номиналу, — закончил господин Плевако.

Я не знал, сколько это, но по тому, как Алекс поджал губы, понял: довольно много.

— Но этого мало! — возразил граф. — Я хотел бы…

— Фёдор Михайлович, — мягко встрял шеф. — Если вы собираетесь мелочно подсчитывать всё, до последней копейки, позвольте напомнить: ваша подчинённая появилась в цирке, пыталась расстроить представление, инсценировав самоубийство одного из сотрудников — клоуна Брамселя, — Алекс сделал многозначительную паузу. — И это ДО заключения договора аренды… Также, вы пленили, и незаконно удерживали у себя дочь уважаемого члена нашего общества, господина Гиллеля. Который, позволю себе напомнить, является Первым маршалом. Вы допустили преступную халатность в управлении своими птенцами, чем спровоцировали НАМЕРЕННУЮ утечку информации о НАС — обычным людям. Убито несколько десятков граждан — в Петергофе и на улицах города… Вы действительно хотите продолжать эту тяжбу?

Взгляд зомби медленно, как танковая башня, переместился на графа.

— То, в чём вас обвиняет господин Голем — правда, — слова были брошены, слова упали на благодатную почву.

Граф сдался.

Внешне это было не слишком заметно, но побелевшие костяшки пальцев на трости, крепко сжатые губы, глаза, внезапно подёрнувшиеся серебряной амальгамой — граф Фёдор Михайлович был в ярости.

— И в связи с нарушением конфиденциальности нашего существования, я налагаю на вас штраф в сто тысяч рублей. Также, золотыми десятками по номиналу.

Граф подавился. Даже Алекс присвистнул и задрал бровь.

— Не завидую я вам, граф, искренне не завидую. Поневоле задумаешься: а стоит ли таких трат место Мастера города?

— Это ещё не конец, — резко ответил Фёдор Михайлович. — Я подам апелляцию. Я вас всех засужу! Я сравняю ваш город с землёй!..

— Угроза жизни мирных граждан, — со скрипом, но довольно резво поднял руку законник. — Штраф ещё пятьдесят тысяч.

Граф осёкся. Теперь он только злобно сверлил взглядом по-очереди то Алекса, то господина Плевако.

— Фёдор Михайлович, — доброжелательно произнёс шеф. — У меня к вам деловое предложение: а давайте решим все наши разногласия традиционным способом.

— Я хочу знать, что конкретно вы подразумеваете под «традициями», — граф бросил настороженный взгляд на законника.

— Мы аннулируем договор на аренду цирка, все остаются при своих… А дальше — всё решит поединок. Кто победит — тот и останется в Петербурге. Побеждённый — в случае, если он выживет, — отправляется в ссылку. Место ссылки определит победитель.

— И спишутся все долги?.. — требовательно спросил граф.

И вновь все взгляды устремились на законника.

— Зная вас, господин Голем, — величественный в своей медлительности наклон головы в сторону шефа. — И вас, господин граф, — такой же медленный, вытягивающий жилы поклон. — Смею предположить, что денег я не увижу — по причине смерти побеждённого. Но! — он вновь воздел сухую, но крепкую и широкую ладонь. — Я готов пойти на уступки, если победившая сторона возьмёт на себя обязательства по устранению ущерба мирным гражданам — как морального, в виде нездоровых сенсаций… Так и физического. Согласны?

Алекс и граф поклонились.

Моего мнения никто не спрашивал. Аллегра, штурмовики, а также ведьма Настасья с Петенькой — все мы были лишь зрителями, тогда как дуэль между Алексом и графом, по-сути, уже началась.

— Так как вызывающей стороной выступил господин Голем, — начал граф следующий тур торгов. — Я могу выбрать условия, в которых будет проходить поединок?

— Согласно традиционному дуэльному кодексу вы можете выбрать место, время и оружие, — сухо сообщил законник.

— Отлично, — улыбнулся граф, показывая мелкие сероватые зубы. — Место: Зенит — Арена, — Алекс согласно кивнул — на другое мы и не рассчитывали. — Время: сейчас. Оружие… — граф помедлил, глаза его хищно сверкнули. — То, что есть с собой в данный момент. Ни один из противников не имеет права отлучаться с места проведения дуэли, дабы пополнить арсенал.

— Принято! — произнёс, словно печать поставил, юрист. — А теперь… В присутствии свидетелей, в присутствии арендатора и арендодателя, я аннулирую договор аренды!

— Подождите! — рявкнул граф. Я закатил глаза: ну что ещё он удумал? — Мы не спросили, согласна ли вторая сторона? — он указал на Ефима Демидова.

Директор цирка встрепенулся. Во время всей беседы он не произнёс ни слова, и сидел так тихо, что о нём все забыли. Я видел, что Алексу было искренне не по себе от того, что он взялся улаживать дела цирка, не обращая внимания на владельца.