Мишень раскручивалась всё быстрее, через минуту я уже не видел ни её, ни девушку, но продолжал бросать ножи так, словно кроме этого занятия ничего в мире не осталось.

Я ничего не слышал. И скорее всего, не потому, что полностью отключился. Просто зрители, — а я думаю, цирковые привыкли ко всему, — затаив дыхание, боялись пошевелиться.

Сам я впал в подобие транса. Векторы полёта ножей менялись с огромной скоростью, я даже не пытался следить за ними обычным зрением.

И вдруг понял, что меня затопила магия.

Это было похоже на жаркую волну, которая холодит и колет ледяными кристаллами. В венах одновременно вскипал огонь и потрескивал лёд.

Не зная, что с этой волной делать, я убрал руки за спину. Секундра, поймав намёк, замедлил, а затем остановил колесо.

Какой-то миг мне было страшно посмотреть: что же осталось от хрупкой, симпатичной и острой на язычок девушки?..

Волна магии схлынула, вместо неё накатила слабость. Колени подкосились, руки за спиной пришлось сжать до хруста в суставах.

Но судя по тому, что тигр на меня не бросился и я всё ещё жив — с Зоей всё в порядке.

Секундра что-то делал с ремнями на её руках и ногах, меня кто-то тормошил, хлопал по плечу, что-то кричал в ухо… Я был, как в тумане.

У меня получилось. Получилось не убить невинного человека… Как ни крути, а это достижение.

Я позволил себе усмехнуться: живя бок о бок с Алексом, я невольно перенял его манеру всё психическое напряжение переводить в сарказм. Разрядка смехом — этому учил ещё Аристотель. Можете не верить, но отлично работает.

И тут сразу случилось несколько событий.

Зоя танцующей походкой подошла ко мне, обвила шею руками и влепила жгучий, жаркий, требовательный поцелуй в губы.

Народ засвистел и заулюлюкал.

Тигр Махендра припал к полу и издал грозный, устрашающий рык.

С потолка обрушилась какая-то конструкция, и только реакция Алекса, толкнувшего нас с Зоей на пол, спасла нас от смерти.

В первый миг я решил, что тигру не понравился поцелуй. Поэтому ждал, что его челюсти сомкнутся на моей шее, но потом сообразил: за секунду до нападения Махендра почувствовал опасность. Он пытался предупредить.

Основной вес конструкции пришелся на Алекса и на меня. Зоя оказалась погребена под весом двоих мужчин. Я испугался. Но заглянув ей в глаза — они были очень близко, огромные, чёрные, — понял, что девушка нисколько не пострадала.

Впрочем, я тут же почувствовал себя лишним. Хотя руки Зои всё ещё обвивали мою шею, девушка смотрела не на меня. Взгляд её прекрасных глаз был устремлён на Алекса. В них читался вызов, почти оскорбление. И в тоже время — жгучая, как весенняя крапива, страсть.

Она провоцирует шефа! Я нужен Зое, как мальчик для битья. Её готовность стать мишенью, поцелуй — всё это для того, чтобы позлить Алекса.

И сейчас, лёжа на девушке, и придавленный сверху металлической конструкцией, я ощутил всю глупость своего положения.

Не думаю, что с момента падения прошло много времени. Мысли в голове неслись со скоростью вихря, не давая ни единой передышки.

Вокруг раздавались обеспокоенные возгласы, потом я почувствовал облегчение: груз с моей спины убрали… Уперевшись ладонями и коленями в пол манежа, я встал и помог подняться Зое. Алекс вскочил самостоятельно.

Конструкцию с наших спин снял здоровяк в гавайке. Вблизи он выглядел ещё внушительнее: казалось, под кожей его перекатываются даже не мячи, а гири. От него веяло тяжелой силой, мощью, и едва сдерживаемой агрессией.

— Спасибо, — я протянул здоровяку руку и взгляд его смягчился.

— Не за что, — голос у него был на удивление приятный. Я бы сказал, музыкальный.

— Что это такое? — подбородком я указал на конструкцию, которую здоровяк всё ещё держал в руках. — Оно так и должно себя вести?

— Это доппель-трап, — к нам подошел один из парней в спортивном костюме. Я подумал, что он похож на акробата. — Поймав конец троса, прикреплённого к одному из краёв конструкции, он показал оборванный конец. — Кто-то перерезал растяжку.

Вокруг раздалось несколько новых тревожных возгласов.

— Я видела! Я видела кого-то на трапеции! — одна из девушек, театрально прижимая кулачки к груди, смотрела вверх, под купол.

— Милая, что конкретно ты видела? — спрашивал незнакомый человек во фраке и белой крахмальной сорочке. Огромные усы делали его похожим на моржа, этому способствовал и лысый череп и покатые плечи отставного борца. — Попытайся вспомнить.

— Я видела отблеск, — девушка картинно приложила руку ко лбу. — И сразу подумала: это Зоя. Только она поднимается на трапеции по ночам… Но Зоя была здесь, с нами… А потом я увидела тень, словно кто-то прыгнул герадешвунг, но кому придёт в голову отрабатывать прыжки в темноте?..

Похожий на моржа фрачник строго оглядел артистов.

— Сергей, кто у тебя может тренироваться в такой час?..

Парень, который держал оборванный конец троса, огляделся, словно пересчитывая людей.

— Никто, мои все здесь.

— Да, мы все тута, — подтвердил другой парень. — Шли с ужина и застряли. Новички работали номер, мы решили посмотреть.

— Зоя пустила слух, что будет нечто особенное, вот все и собрались, — добавил здоровяк в гавайке.

— Никого там не могло быть, Палыч, — сказал индиец. — Я давно здесь, на трапеции никто не взбирался.

— Ладно, расходитесь, — приказал морж. Видать, он здесь всем распоряжался. — Завтра репетиции по расписанию, так что все на отдых.

— А как же это?.. — парень, которого назвали Сергеем, показал сломанную перекладину.

— Я скажу Зигиберту, — пообещал морж Палыч. — Чего стоите?.. Расходитесь, ничего особенного не произошло.

— Но завтра же премьера, — пролепетала девушка, которая что-то видела под куполом. — Разве это не знак?

— Какой ещё знак? — терпеливо спросил распорядитель.

— Призрак, — зашептали в толпе. — Без него ничего не выйдет…

— Е-рун-да! — громко и раздельно произнёс морж. — Все знают, что перед премьерой обязательно что-то идёт не так. И Призрак здесь вовсе ни при чём. Идите отдыхать. Зигиберт всё узнает незамедлительно.

Через пару минут на арене остались мы с Алексом, Зоя и усатый фрачник.

— А вы, собственно, господа?.. — он вопросительно повернулся к Алексу.

— Аль и Сандро Пистолетто, — мы вновь поклонились и щелкнули воображаемыми каблуками. Кажется, это входит в привычку. — Номер с ножами и интуитивная стрельба.

— Это я знаю, — морж добродушно фыркнул. — Ефим мне о вас рассказал, добро пожаловать, так сказать, в коллектив. Завтра утречком загляните ко мне, оформим всё честь по чести. Не забудьте паспорта и трудовые книжки. Я хочу сказать: что вы до сих пор делаете здесь, когда другие разошлись?

— Э… Собственно, нам пока некуда идти, — пожал плечами Алекс. — Господин директор обещал показать комнаты, но потом… — он повёл рукой, показывая одновременно на утыканную ножами мишень, сломанную трапецию и арену в целом.

— Зоя, душечка, покажешь?.. — неожиданно робко вопросил морж.

— Вот ещё, — фыркнула девушка. Она успела натянуть спортивный костюм, и решительно застегнув молнию до подбородка, направилась к борту. — Вы мужчины — сами и разбирайтесь.

Мы, все трое, задумчиво смотрели, как она лёгким движением перепрыгивает довольно высокий борт и исчезает в темноте.

— Вообще-то она хорошая девочка, — зачем-то пояснил Палыч. — Только характер вот… Идёмте, — он повернулся к нам всем телом, как это делают очень крупные люди. — Я покажу вам общежитие. Надеюсь, одна комната на двоих вас устроит?..

Ответить мы не успели.

Из темноты за ареной показался человек. Во всяком случае, я надеюсь, что это был человек. Небольшого роста, очень худой, с длинными паучьими конечностями. Кожа — как рыхлый домашний сыр, такая бывает у людей, никогда не выходящих на солнечный свет.

Одетый в джинсовый промасленный комбинезон, он походил на гротескное огородное пугало — эффект усугублялся светло-соломенной копной волос.