И осеклась. По блеску в глазах Алекса ведьма поняла, что сболтнула лишнего, тем самым — выдав себя с потрохами.

— Значит, заказчиком был кто-то из Совета, — задумчиво кивнул шеф. — Впрочем, чего-то в этом духе я и ожидал… — вновь усевшись на стуле, он тоже закинул ногу на ногу. — Заключим сделку, Матрёна Потаповна, — предложил он. — Вы поможете мне с другим моим делом, а я…

— А вы? — бросив короткий взгляд из-под ресниц, ведьма села прямее.

— Вы же не отрицаете, что покусившись на жизнь и здоровье моего помощника, заслужили моё, личное, неодобрение? — спросил Алекс. — А ведь я могу быть очень, очень злопамятным… Но обещаю не держать на вас зла.

— Если?.. — она прикоснулась полной рукой к белой шее, там, где билась жилка, и вновь выставила грудь.

— Если вы проведёте экспертизу одного кладбища.

В глазах ведьмы сверкнуло удивление.

— И всё?..

— И всё. Кроме того, что… — Алекс сделал эффектную паузу. — Экспертиза должна быть полной.

— То есть, вы хотите…

— Чтобы вы провели некромагический обряд.

Ведьма побледнела. Даже помада на губах поблёкла.

— Нет, — затрясла она кудрями. — Нет, и не просите. Меня Совет лицензии лишит. Со свету сживёт…

— Полноте, Матрёна Потаповна, — мягко вклинился в её причитания Алекс. — Вы только что дали понять, что в Совете у вас, как это принято говорить, «волосатая рука». Выкрутитесь.

— Смерти моей хочешь, — прошипела ведьма. — И за что? За паршивого стригоя?..

Меня будто огрели по башке колоколом, завёрнутым в пыльный мешок.

— За ошибки надо платить, — жестко сказал Алекс. — Вы перешли мне дорогу, дорогуша, и я разозлился. А моя злость, смею заверить, много, много раз страшнее всего, что может предъявить вам Совет. К тому же, — продолжил он совершенно другим тоном. — Я и сам предпочёл бы, чтобы ритуал проходил в строжайшей тайне. А это значит… Никто ничего не узнает. Если всё сделать правильно, конечно.

— Сокрытие ворожбы от ока Совета — это тоже преступление, — негромко сказала ведьма. — На эшафот меня толкаешь.

— Ну, не преувеличивайте, — отмахнулся Алекс. — Максимум — Соловки. Ну же, не упрямьтесь, Матрёна Потаповна. Вы делали вещи и похуже, и для гораздо менее благородных целей.

Ведьма вновь фыркнула, отвернулась и прижала кулачок ко рту.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Послезавтра. Ночью. Мне… Мне надо подготовиться.

Алекс кивнул, принимая её ответ, как должное — на другой он и не рассчитывал. Но вставать не поспешил, хотя ведьма и поднялась, намереваясь проводить нас к двери.

— Мы придём, — пообещал он. — А пока… для проверки ваших сил… — ведьма недовольно выгнула крутую бровь. — Прямо сейчас вы можете провести абсолютно безопасную, первичную экспертизу. В долгу я не останусь.

— Ладно, — растерялась ведьма. — Я-то проведу… Но ведь нужна кладбищенская земля. Надгробие, ещё кое-что…

— У меня всё с собой, — быстро сказал Алекс. Широким жестом смахнув со стола бархатную скатерть с кистями, он бросил на столешницу прозрачный пакетик, в которые полицейские собирают вещдоки. — Земля, — пояснил он. В следующем пакетике был осколок гранита. — Надгробие, — в следующем — какие-то листики, а в ещё одном — немного жидкости. — Растения с кладбища и роса с памятников.

Вот чем он занимался, пока я следил за костром, — подумал я. — Я сидел в избушке, сражаясь с тенями, а он собирал вещдоки…

— Что вы хотите знать? — профессиональным тоном спросила ведьма, подходя к столу и разбирая пакетики длинными наманикюренными пальчиками.

— Было ли на этой земле проклятие, какого рода, и как долго.

— Тогда идёмте, — она собрала со стола пакетики. — В лабораторию.

За одной из дверей действительно была лаборатория. В сумрачном свете, проходящем сквозь плотные шторы, на полках и в стеклянных шкафах поблёскивали колбы, реторты, аппараты, похожие на самогонные, с изогнутыми трубками, с капающей из носиков жидкостью…

Я принюхался. Пахло действительно самогоном. Причём не той бурдой, что мне доводилось пробовать в деревнях. Здесь не было и духа сивушных масел. Запах шел густой, смолистый, в нём чувствовались всполохи огня и дуновение свежего ветра.

Ведьма, тем временем, принялась действовать.

Листья бросила в колбу, залила водой и поставила на горелку. Землю высыпала в чашку Петри и капнула на неё из пипетки красной густой жидкости. Росу вылила в крошечный стеклянный напёрсток, и поместив напротив большого кристалла и включив лампочку, вызвала радугу…

— Есть проклятье, — сказала она минут через десять, глядя на чашку Петри в микроскоп. — Наложено около двух месяцев назад.

— Стоп, — Алекс подошел к ней и тоже сунулся глазом в окуляр. Поморгал другим глазом, выпрямился… — Мне казалось, проклятье должно быть довольно древним. Лет двести-триста.

— Два месяца, — твёрдо сказала ведьма.

— И… какого рода это проклятье?

— Самое обычное, — пожала плечами ведьма. — Смертное. Сейчас, правда, оно уже почти выветрилось — искусный маг ставил. Ювелирная работа. Но в первые пару недель оно действовало безотказно. Причём, не на всех, кто посещал это самое кладбище, а только на тех, кто… копал, что ли?.. — она на мгновение задумалась. — Нарушал физические границы могил.

У меня тут же возник целый букет версий. Самая простая: Гордей заплатил магу, чтобы тот поставил проклятье. Стройку заморозили. А когда началось расследование — испугался, что мы с Алексом выйдем на него, и решил нас устранить. Остаётся понять: зачем ему было нужно, чтобы стройку прекратили.

Мы с Алексом переглянулись. Зуб даю, он думал о том же самом.

— А скажите-ка, уважаемая Матрёна Потаповна… — проговорил шеф, глядя всё так же на меня. — Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы провернуть эдакое дельце?

Она вновь замолчала, что-то такое себе раздумывая. Затем медленно произнесла:

— Знать не знаю… Москва всё-таки город не маленький. Но где искать — укажу. Дальше вы как-нибудь сами.

— Ладно, и на том спасибо, — кивнул Алекс. И выжидательно уставился на ведьму.

— Клуб «Астарта», — сказала она после небольшой заминки. — Каждую ночь, кроме субботней. И… небольшой совет: возьмите с собой своего ручного стригоя.

Я глубоко вздохнул, и вышел вперёд.

— Уважаемая Матрёна Потаповна, — начал я продуманную, спокойную и уравновешенную речь. — Мы благодарны вам за оказанную помощь. Но прошу уяснить: я — не ручной зверёк. Не игрушка. Не нежить и не вурдалак. Я — такая же полноценная личность, как мой шеф или даже ты, стерва…

— Ладно, ладно, — Алекс вытеснил меня из лаборатории в коридор. — Успокойся. Ты же понимаешь: она это специально. Маленькая месть за то, что мы её вычислили и вынудили сотрудничать.

— Я… Я… — комок, что стоял в горле, никак не хотел проглатываться.

— Успокойся. Дыши.

— Да я…

— Тем, что ты мне всю рубашку забрызгал слюной, статус полноценной личности не подтвердишь, — вот эти слова привели меня в чувство.

Он прав. Выходя из равновесия, я только усугубляю тягостное впечатление, которое произвожу на людей.

— Извините, — буркнул я, глядя в сторону. — Больше не повторится.

— Ладно, пошли отсюда.

Мы шли по коридору к двери, а в спины нам летел звонкий, заливистый собачий лай.

— Дело не в том, повторится это или нет, — неожиданно сказал Алекс, пока мы ехали в лифте. — Дело в том, как ты воспринимаешь сам себя.

— Я не хочу быть стригоем.

— А я не хочу быть бессмертным, — пожал плечами Алекс. — Ну и что? Просто так сложились обстоятельства, и долг любого разумного человека — и мужчины — не плыть по течению, а использовать свои возможности во благо.

— Меня считают кровопийцей, — буркнул я. — Какое уж тут благо?

— Послушай, кадет, — Алекс шагнул ко мне и заговорил тихо, но внушительно. — Я не считаю тебя кровопийцей. Девчонки не считают. Твоя Мириам, отец Прохор, Котов… Этого мало?