Я не удержалась от улыбки. Время, казалось, сильно сплотило их всех. Даже Вильям, сидящий неподалёку, бросил в мою сторону короткий одобрительный кивок, прежде чем вернуть свое внимание на карты.

Вокруг царила суета: воины готовились к грядущему, точили оружие, проверяли доспехи, обсуждали тактику. Кто-то сновал туда-сюда, разнося приказы и распоряжения. Лошади ржали, слышался лязг стали, сопровождаемый грубыми шутками и криками. Всё это напоминало живой, дышащий организм, который готовился к неотвратимой битве.

Теперь воинов было слишком много, для этого пространства. Каждый отряд вёл себя по-своему. Одни действовали дисциплинированно и без лишнего шума, другие громко переговаривались, некоторые из воинов явно старались привлечь к себе внимание, особенно если рядом оказывались женщины из деревни. Люди Эдмунда хорошо меня знали, но многие из прибывших даже лица моего никогда не видели.

Я старалась быть полезной, но, как только предлагала свою помощь, меня тут же отстраняли люди Эдмунда.

— Миледи, отдохните, — твердил Сиджар, с ласковой улыбкой вручая мне кружку воды.

— Мы справимся сами, — добавлял кто-то из воинов, отнимая у меня возможность даже сложить дрова для костра.

Я наблюдала за этим, слегка раздражаясь. Несмотря на уважение и заботу, быть в стороне, не участвуя в общей работе, было невыносимо…

— Смотрите-ка, женщина в лагере! — услышала я за спиной грубый голос.

Я обернулась и увидела мужчину в потрёпанной кольчуге, который скалился, глядя прямо на меня. Его взгляд был бесцеремонным, а манеры ещё хуже.

— Кто ты такая, красавица? Дай-ка угадаю: полюбила одного из воинов и решила к нам присоединиться? Могу составить тебе компанию… — Он шагнул ближе, и я почувствовала, как внутри закипает раздражение.

Прежде чем я успела ответить, рядом появился Шатан. Его тень упала на мужчину, а ледяной голос заставил того замолчать:

— Ещё одно слово, и я вырву тебе язык.

Мужчина обернулся, его лицо побледнело, но он попытался сохранить дерзкий вид.

— Да ладно тебе, — начал он, но Шатан молниеносно выхватил топор и приставил его к горлу наглеца.

— Ты хоть знаешь, кто она? — зловеще прошептал Шатан. — Это жена Лорда Эдмунда Дюрана! Тебе повезло, что он этого не видел, иначе твои глаза уже украшали бы его пояс.

Мужчина побледнел ещё сильнее и поспешно начал извиняться, пятясь назад. Шатан хмыкнул, убирая оружие.

— Помни, — добавил он напоследок, — если я ещё раз увижу, как ты смотришь на неё неуважительно, твоё лицо навсегда потеряет человеческую форму. И передай это остальным.

Я стояла, поражённая этой сценой, и только потом нашла в себе силы прошептать:

— Спасибо, Шатан.

— Просто делаю свою работу, — ответил он, пожав плечами, словно ничего не произошло.

На следующее утро над лагерем разнеслись рога: это сигнализировало прибытие оставшихся союзных войск. Гул голосов разнёсся по окрестностям, когда к деревне стали прибывать отряды. Знамёна, блеск доспехов, грохот копыт и тяжёлых шагов — всё это наполнило пространство мощью и ожиданием..

К вечеру, когда все войска разместились, начались первые проблемы. Представители двух домов-союзников, Карнелл и Альбрау, не могли договориться о расположении своих лагерей. Их воины спорили, а командиры едва не начали перебранку прямо в присутствии Эдмунда.

— Мои люди не будут стоять рядом с этими трусами! — крикнул представитель Карнеллов.

— Трусы?! — взревел командир Альбрау. — Да я сожгу твоё знамя, если ещё раз услышу такое!

Эдмунд поднялся и произнёс с ледяным спокойствием:

— Если вы хотите сражаться, делайте это с врагом, а не друг с другом. Иначе я лично распоряжусь чтобы ваши знамена не участвовали в этой битве.

Оба командира поклонились, пробормотав извинения. Я смотрела на Эдмунда с восхищением. Его власть и хладнокровие внушали уважение.

— Отдохните сегодня, больше такой возможности нам не предоставится.

По телу пробежала дрожь. Утром мы выдвигались в путь. Если до сих пор я не в полной мере осознавала происходящее, то теперь я чувствовала, что мы стояли лицом к лицу с настоящей войной.

Я наслаждалась последними мгновениями спокойствия, сидя в деревянной купели, наполненной тёплой водой. Её прикосновение к коже снимало напряжение, и я позволяла себе расслабиться, зная, что впереди снова будут долгие недели пыли, пота и грязи. Смотря на своё отражение в слабом свечении воды, я грустно вздохнула: такие минуты в походе — непозволительная роскошь. Мне будет не хватать этих удобств.

Закончив мыться, я встала, стряхивая воду с волос, и потянулась за полотенцем. Едва прикрываясь, я услышала, как дверь резко распахнулась. Внутрь вошёл Эдмунд.

— Эдмунд?! — вскрикнула я, судорожно сжимая полотенце у груди.

Он остановился на пороге и, скрестив руки на груди, лениво скользнул по мне взглядом, от которого внутри будто вспыхнуло пламя. Его глаза стали тёмными, как штормовые облака.

— Это полотенце очень мешает, — прошептал он, почти беззвучно.

— Отвернись! — выкрикнула я, чувствуя, как лицо заливает краска смущения.

Но он даже не двинулся, лишь слегка склонил голову, продолжая смотреть на меня так, что у меня перехватило дыхание. Его губы тронула тень улыбки.

— Иди ко мне, — прошептал он, раскинув руки.

Его голос был хриплым, жадным. Каждое слово, произнесённое им, будто обжигало воздух между нами. Моё сердце стучало так громко, что, казалось, его мог услышать каждый. Я шагнула вперёд, неуверенно, дрожа.

— Чт… что… — начала я, но договорить не успела.

Эдмунд сделал шаг навстречу и резким движением развернул меня, прижимая к двери. Тело, твёрдое, как гранит, плотно прижалось к моему, а горячее дыхание обожгло мою шею.

Его губы терзали мои, пока он, словно в лихорадке, целовал меня так жадно, что я едва успевала дышать. Я задыхалась от его напора, от его языка, исследующего каждый уголок моего рта. Его руки скользнули вниз, крепко сжав мои ягодицы.

— Эдмунд…

Мой протест сорвался с губ, когда я ощутила, как его твёрдость упирается в меня. Я была пунцовой, чувствуя, как возбуждение заполняет меня с головы до пят.

Его губы оторвались от моих, оставив меня задыхаться. Он поднял голову, жадно вглядываясь в моё лицо. Его голос был низким, охрипшим.

— Если я не возьму тебя прямо сейчас, я просто сойду с ума.

Я не успела ответить — его губы снова накрыли мои, на этот раз с другой, более нежной, но не менее страстной энергией. Его язык скользил вдоль моего, пока его руки стремительно избавляли меня от полотенца. Я дрожала, чувствуя его пальцы на каждом сантиметре своего тела.

Мои руки нащупали края его туники, я потянула ткань вверх, желая почувствовать его кожу. Он помог мне, легко стянув её через голову. Его торс был настолько идеальным, что я невольно задержала дыхание, когда мои пальцы коснулись его.

Эдмунд подхватил меня за бедра, легко подняв в воздух. Я инстинктивно обхватила его ногами. Горячая поверхность его тела касалась моего живота, и я чувствовала его тяжёлое, напряжённое дыхание у себя на шее.

— Однажды я потеряю рассудок из-за тебя, Розалия, — прорычал он, потеревшись своим твёрдым достоинством о моё лоно.

Я задрожала, когда он начал медленно входить в меня. Это было слишком — его размер, его сила, его дикое желание. Я цеплялась за него, пытаясь удержаться, пока он двигался глубже.

— Эдмунд… я… — пролепетала я, не в силах закончить, в порыве я кусала его за плечи.

— Ты моя, только моя, — прошептал он, сжимая мои бёдра.

Он двигался так требовательно, заставляя меня чувствовать его каждую жилку. Каждое его движение было как удар грома, отзывающийся во всём теле. Я стонала, не в силах сдержать себя.

— Моя, — прошептал он вновь.

Его толчки стали еще более мощными и резкими, заставляя меня вскрикивать от наслаждения. Мои ногти оставляли следы на его коже, но он, казалось, не замечал боли.