Эдмунд уже ждал меня. Он сидел во главе стола, его фигура, как всегда, излучала уверенность. Увидев меня, он поднялся, кивнув в знак приветствия.

— Розалия, — сказал он, и в его голосе было что-то, от чего моё сердце слегка замерло. — Ты пришла.

Я слегка поклонилась, чувствуя себя неловко от его взгляда, который, казалось, видел меня насквозь.

— Мне сказали, что ты хотел видеть меня, — ответила я, подходя ближе.

— Конечно. Это будет нашей традицией, — сказал он, указывая на место рядом с собой.

Я села, чувствуя, как мягкий бархат платья облегает мои плечи. Еда уже была подана — ароматное жаркое из дичи, свежий хлеб, сыр, фрукты.

— Надеюсь, ужин тебе понравится, — заметил он, и в его тоне послышались тёплые нотки.

— Всё выглядит великолепно, — ответила я, чувствуя, как моя неловкость начинает уступать место наслаждению от момента.

Пока мы ели, я осмелилась задать вопрос:— Ты, наверное, очень устал от работы? Последние дни были напряжёнными.

Эдмунд отложил нож и, посмотрев на меня, ухмыльнулся.— Устал? Ты думаешь, я старик, чтобы уставать? — Его голос звучал легко, но взгляд был хищным. — Напротив, у меня достаточно сил, чтобы позволить и тебе не спать всю ночь.

Я едва не поперхнулась вином, мои щеки залил румянец.— Ты… ты это несерьёзно! — пробормотала я, опуская глаза к тарелке, чтобы избежать его взгляда.

— О, я серьёзен как никогда, — сказал он, наклоняясь ближе.

От его слов во мне смешались смущение и странное, приятное тепло. Я сделала вид, что сосредоточена на жареном мясе, но ощущала, как сердце стучит в груди слишком быстро.

Ужин был вкусным, но сам момент — его присутствие, эта атмосфера — делали всё ещё более значимым.

— Вижу, тебе понравилось, — произнёс он, наблюдая за мной.

Я кивнула, всё ещё смущённая.— Да, всё действительно прекрасно. Спасибо! Эта, отныне наша маленькая традиция мне точно пришлась по душе!

Эдмунд, довольный, откинулся на спинку стула и задумчиво провёл пальцем по краю кубка. — Что ж, раз тебе нравится, значит, я делаю хоть что-то правильно.

Я улыбнулась от мысли, что этот ужин значил для него больше, чем он показывал. Такие тихие моменты начали для меня значить нечто очень важное. Шаг за шагом мы учились находить общий язык, даже если это было не просто.

Я уютно устроилась на кровати рядом с Эдмундом, облокотившись на его плечо. Огонь в камине потрескивал, освещая наши покои мягким оранжевым светом. За окном уже давно спустилась ночь, тишину которой нарушал лишь наш негромкий разговор.

— Эдмунд, расскажи мне о себе, — вдруг попросила я осторожно, словно боялась спугнуть момент.

Он нахмурился, и его взгляд устремился в сторону, будто он пытался подобрать слова.

— О чём мне рассказывать, Розалия? — наконец заговорил он. Его голос был низким и задумчивым. — Моя жизнь — это оружие, бои, холодный металл и горький вкус побед.

— Ну, а что ты любишь? — не унималась я, надеясь вывести его на более личный разговор.

Эдмунд улыбнулся, слегка наклоняя голову ко мне, и произнёс хриплым шёпотом:— Оружие, алкоголь… и тебя.

От его слов у меня всё внутри перевернулось, сердце заколотилось, и я чуть не вскрикнула от неожиданности.

— Ты… — начала я, но осеклась, чувствуя, как моё лицо заливает краска. — Ты невозможен!

— Это факт, — спокойно добавил он, наблюдая за моим смущением с откровенным удовольствием.

Я поспешила сменить тему, хотя мои щеки всё ещё горели.

— А я люблю книги, — тихо призналась я. — Они были единственными друзьями за всю мою жизнь.

Эдмунд приподнял бровь, его взгляд смягчился.— Правда? И какие же книги?

Я пожала плечами, не поднимая на него глаз.

— Разные. Истории о героях, сказания о далеких землях. Я будто жила в этих мирах, когда читала.

Эдмунд ненадолго задумался, его взгляд стал глубоким, но он быстро отогнал эти мысли, снова сосредоточившись на мне.

— О чём ты думаешь? — спросила я, заметив перемену в его лице.

— Ни о чём, — отмахнулся он, ухмыльнувшись. — А что ещё ты любишь?

Я улыбнулась, мои мысли тут же перенеслись в детство.

— Животных. Я всегда мечтала завести кошку, но… в нашем замке домашние питомцы не приветствовались. —Мой голос затих, я не могла сказать что это именно мне запрещались любые радости.

Он молчал, его тёмные глаза пристально смотрели на меня.

— Ещё я мечтала научиться ездить верхом, — продолжила я, пытаясь придать голосу лёгкость. — Но отец считал, что это недостойное занятие для благородной леди.

Эдмунд недовольно нахмурился, и в его глазах вспыхнул едва сдерживаемый гнев.

— Недостойное? — тихо повторил он. — Чепуха.

Прежде чем я успела понять, что он задумал, он резко поднял меня и посадил себе на бедра. Его сильные руки удерживали меня, не давая сдвинуться.

— Ну, начнём первый урок прямо сейчас, — заявил он, его голос был глубоким и шутливо-серьёзным.

— Что? Эдмунд! — воскликнула я, но он держал меня слишком крепко, не давая даже пошевелиться.

— Ты быстро научишься, если будешь ездить на лошади так же, как напрягаешь бедра, когда скачешь на мне, — произнёс он с хитрой ухмылкой.

Моё лицо вспыхнуло так ярко, что я спрятала его в ладонях.

— Боже, Эдмунд! Как ты можешь говорить такое!

Он едва сдерживал смех, его грудь тихо сотрясалась от скрытой насмешки.

— Не понимаю, чего ты стыдишься. Когда ты…мм…«скачешь», ты не выглядишь смущённой.

— Прекрати! — вскрикнула я, чувствуя, как смущение переполняет меня.

Он засмеялся громче, наконец отпуская меня и позволяя соскользнуть обратно на постель.

— Всё, твоя очередь. Расскажи ещё что-нибудь о себе, — резко оборвала я его, желая сменить тему.

Эдмунд улыбнулся, но не ответил сразу. Он смотрел на меня, и в его глазах вдруг появилось что-то тёплое, почти нежное.

— Всё, что тебе нужно знать обо мне, ты уже знаешь, — произнёс он наконец. — Я человек, который живёт ради тебя.

Его слова прозвучали неожиданно искренне, и в моей груди отозвался странный, но приятный трепет.

Мои дорогие, что вы думаете о наших героях? Честно, я от них просто тащусь! А Эдмунд… ну это же такой мужчина, что хочется кричать: «Упакуйте, беру! И бантик не обязателен!» Возможно, я слишком их люблю, как своих детей (хотя, Боже, я даже не замужем), но разве он не шиииикарный? 🥺 Делитесь своими впечатлениями, я умираю от любопытства!

Проснувшись, я сразу поняла, что Эдмунда нет. Его место рядом со мной пустовало, и холод простыни вызывал лёгкую тоску. За последнее время я привыкла засыпать и просыпаться в объятиях Эдмунда. Когда его не было, замок, казалось, становился чуть более пустым, чуть более холодным.Наверное, он с самого утра осматривает окрестности.

Бывало он часто засыпал в своём кабинете от долгой работы, казалось Эдмунд никогда не знал покоя…

Я потянулась и села на кровати, разглядывая ещё сонные отблески света, пробивающиеся сквозь тяжёлые занавеси на окнах.

В покои вошли Агата и Беатрис. Агата несла тазик для умывания, а Беатрис — поднос с моим завтраком. Их улыбки, как всегда, были приветливыми, а движения — точными и слаженными.

— Моя Госпожа, как вам спалось?

— Я так устала, что спала без задних ног, — призналась я, ощущая лёгкий жар смущения. — Прежде чем завтракать, я хотела бы умыться.

— Конечно, миледи, — поклонилась Агата и принялась готовить всё необходимое.

Спустя полчаса я сидела за столом и наслаждалась завтраком. На серебряной тарелке передо мной лежал свежий хлеб, ещё тёплый, с румяной корочкой. Я отломила кусочек, намазала его золотистым мёдом и отправила в рот. Мёд, подтаявший от тепла хлеба, текучим янтарём растёкся по нёбу. Это было божественно вкусно.

— Всё ли в порядке в замке? — спросила я у Беатрис, которая стояла неподалёку, сложив руки перед собой.