— Принести вам плащ? — предложил он.

— Нет, спасибо. Я уже захожу внутрь.

Сиджар проводил меня взглядом и, прежде чем я успела скрыться за дверью, добавил:

— Вы так усердно трудитесь, миледи. Лорду и всем нам несомненно повезло с вами.

Я остановилась, удивлённая его словами.

— Это честь для меня — служить вам, — продолжил он. — Наш замок в нужных руках.

Я почувствовала, как щеки вспыхнули. Его внимание и почтение были неожиданными, но его слова вселили в меня надежду.

— Лорд Эдмунд Дюран— великий человек, — подытожил Сиджар. — И он ценит также чужие усилия.

Я подняла взгляд:

— Вы все так уважаете его.

— Невозможно не уважать того, кто дал новую жизнь этим землям. Лорд Дюран не просто выдающийся воин. Он превзошёл всех в королевских спаррингах, победив таких, как рыцарь Эдвин из Аскота и знаменитый командир Фридрих из Меронии, включая также сэра Шатана, являющийся сильнейшим воином королевства после Его Милости. Сила и умения лорда поражают. Для меня он эталон и пример для подражания.

Я замолчала. О репутации Эдмунда я знала давно, но услышать о его подвигах из уст других было чем-то иным. Было приятно среди слухов, распространяющих страх, услышать хорошее.

Вернувшись в свои покои, я занялась бумагами. За окном начал барабанить дождь, сначала медленные капли покрывали не спеша землю, но вскоре превратились в настоящий ливень. Его звук наполнял мою душу покоем. Я всегда любила дождь: он напоминал мне о детстве, о вечерах в замке отца, когда я читала книги на коленях Агаты у большого окна, пока дождевые капли стекали по стеклу.

Устроившись за столиком, я прислушалась к звукам ливня. Мои глаза начали слипаться, и я незаметно для себя уснула над кипой множества пергаментов.

—Миледи, не спите здесь, — раздался мягкий голос Элеоноры.

Я вздрогнула. Девушка стояла рядом, обеспокоенно глядя на меня.

— Пойдёмте в кровать, — сказала она.

Я кивнула, чувствуя, как усталость буквально раздавливает тело. Даже возражать не было сил. Я уснула мгновенно, ощущая лишь лёгкий уют от звука дождя за окнами.

Когда работы были завершены, я впервые вошла в главный зал после окончания ремонта. Огромные двери с тихим скрипом открылись, и передо мной раскинулось помещение, словно обновившее своё дыхание. Прежде темный и угрюмый, зал теперь излучал величие, оставаясь при этом строгим и изысканным.

Свет от новых латунных люстр, украшенных хрусталём, отражался на полированных деревянных поверхностях мебели и на свежих коврах. Вместо старых, обветшавших гобеленов стены теперь украшали гобелены глубокого изумрудного и бордового цвета с изысканной вышивкой, напоминающей виноградные лозы. Они придавали залу теплоту, но не вычурность, столь характерную для богатых домов.

В центре стоял большой дубовый стол, идеально отполированный. Рядом – новые кресла с резными подлокотниками, обтянутые прочной тканью. Картины с пейзажами местных земель дополнили интерьер, оживив его, но не нарушив гармонии.

Я шла вдоль стен, водя рукой по гладкой поверхности столов и кресел, замечая даже мельчайшие детали.

— Это превосходно, — сказала я, остановившись у одного из новых светильников. Его тонкая резьба, изображавшая охотничьи сцены, завораживала. — Генрих, ты превзошёл все мои ожидания.

Генрих, мастер, который отвечал за ремонт, стоял в сторонке. Его лицо раскраснелось, и он явно старался скрыть свою гордость.

— Благодарю вас, миледи. Сделать что-то с тем, что было… — он ненадолго замолчал, подбирая слова. — Это был вызов. Хотелось угодить вам, но не переступить границы скромности, что столь важны вашему супругу.

— Ты справился великолепно, — сказала я с искренним восхищением.

Поодаль слуги шептались между собой, тихо обсуждая, как преобразилось помещение. Я краем уха уловила их слова:

— Красиво, как в сказке…

Когда мы вошли в холл, то увидели ещё одно чудо. Он стал светлее и просторнее, без прежней мрачности. Громоздкие и старые люстры заменили на более лёгкие конструкции с горящими лампами, отражающими свет в хрустальных подвесках. Рядом стояла Агата.

— Думаешь, лорду Эдмунду понравятся эти изменения? — спросила я, пытаясь скрыть лёгкое волнение.

— Несомненно, — ответила она. — Я уверена, ему это придётся по вкусу моя Госпожа.

Эти слова укрепили во мне уверенность. Я снова оглядела помещение и с трепетом наслаждалась каждой деталью, понимая, что всё сделано с душой и разумом.

Письма от Эдмунда приходили редко, но каждое из них было как глоток свежего воздуха, способный прогнать моё беспокойство и одиночество. Опасения, которые растворялись в понимании что он жив и невредим. Они были короткими, но пропитаны тем особым лаконизмом, что был свойственен моему супругу.

Я держала последнее письмо, пришедшее издалека, в руках, чувствуя под пальцами шероховатую бумагу, испещрённую его уверенным почерком. В камине потрескивал огонь, согревая комнату, а я медленно читала строчки, которые выучила уже наизусть. Думая о том какой ответ дать. Чтобы выразить всю силу моей поддержки. Несмотря на расстояние между нами, внутри росло чувство, которое было мне неподвластно. Я не знала, когда он вернётся, но точно знала одно: я очень его ждала.

Зима вступала в свои права. Мы отчаянно спешили успеть до первых морозов и к счастью успевали.

Я начала с проверок: складские помещения должны были быть полностью заполнены. В сопровождении Филиппа я осматривала кладовые, где хранились зерно, мука, соль и сушёное мясо. В больших бочках лежали сушёные фрукты и орехи, а в холодных каменных подвалах уже стояли ряды банок с заготовками.

— Этого хватит на зиму? — спросила я у Филиппа.

— Да, миледи, но я бы порекомендовал ещё немного соли и масла. Никогда не знаешь, что может случиться.

Я согласилась, и он тут же отправил гонцов к ближайшим торговцам, чтобы пополнить запасы.

Слуги также не были забыты. По моему указанию для них сшили тёплую одежду — шерстяные плащи и новые сапоги. Я знала, как холодно в их комнатах, и постаралась сделать всё, чтобы им было теплее.

Я также проверила окна в жилых помещениях: рамы укрепили, щели законопатили шерстью, а на окна повесили тяжёлые занавеси. Также в зале установили дополнительный очаг, чтобы тепло распределялось равномернее.

В конюшнях и хлеву для животных разместили толстый слой соломы, чтобы они не замерзли. Также заполнили корма.

Филипп, как всегда, был рядом, направляя меня и помогая организовывать работу.

— Вы прекрасно справляетесь, миледи, — сказал он однажды вечером, когда мы заканчивали подсчёты запасов.

— Это благодаря твоей помощи, Филипп, — ответила я, чувствуя благодарность за его верность.

Когда зима наконец наступила, холод проник повсюду. Первый снег покрыл землю белым покрывалом, а воздух стал звеняще чистым. Жизнь в замке замедлилась.

Работы стало меньше, и слуги теперь больше времени проводили в тёплых помещениях. Я замечала, как люди стали собираться у каминов, делясь историями и греясь.

Для меня это время стало тишиной и ожиданием. Я проводила часы за бумагами или за книгами, слушая, как ветер завывает за окнами.

Сложности не заставили себя ждать. Ледяной ветер делал невозможными даже короткие поездки в деревню. Торговцы не приходили, и мы были полностью зависимы от того, что уже накопили.

Но замок выдерживал. Всё, что мы сделали осенью, стало спасением. Запасов хватало, слуги были тепло одеты, а очаги не гасли.

Жизнь в замке замерла, словно впала в зимний сон, но это было не тяжёлое время, а скорее время ожидания. А я, сидя в своей комнате, глядя на снег, думала только об одном: «Когда же вернётся Эдмунд?»

Утро начиналось с грохота кузниц. Густой дым поднимался над военным лагерем, который был разбит вдоль реки Корден – естественной границы, защищавшей королевство от вражеских набегов. Лагерь представлял собой укреплённую базу с высоким деревянным частоколом и сторожевыми башнями. За крепкими воротами кипела жизнь: кузнецы ковали оружие, посыльные спешили с приказами, воины строились в ряды для утреннего построения.