— Лорд вернулся!

Воины и слуги спешно выходили навстречу своему господину. Никто не сомневался, что Эдмунд Дюран, прославленный как беспощадный полководец и закаленный в бесчисленных сражениях, вернется целым и невредимым. Но знать, что он снова покровительствует им своим присутствием, дарило странное спокойствие. Словно цементировало уверенность в том, что никакая сила не сможет поколебать стены этого замка.

Глухой стук копыт усиливался, отражаясь от холодного камня стен. Эдмунд, сидя на своем жеребце, восседал с величественной осанкой. Его черные как смоль волосы трепал резкий зимний ветер. Он оглядывал собравшихся у ворот, но взгляд его, холодный и властный, искал лишь одно лицо.

Когда его люди склонились перед ним, возглашая:

— Добро пожаловать! Слава великому Лорду Дюран

— он медленно поднял руку, заставив всех замолчать. Громким, властным голосом он обратился к дворецкому, чьи плечи затряслись под давлением сурового взгляда:

— Скажи мне, Филипп, где моя жена?

Ответ задержался, повиснув тяжелым молчанием. Лишь треск факелов нарушал тишину. Дворецкий, Филипп, поджал губы, явно выбирая слова, которые смягчили бы удар:

— Мой лорд, — начал он осторожно, — миледи уже два дня находится в лихорадке. Мы сделали всё, что могли, но… болезнь одолела её после сильного переутомления.

Эдмунд соскочил с коня, его тяжелые сапоги громко ударили о камень. Лицо осталось неподвижным, но глаза его вспыхнули опасным огнем.

— Что ты несешь? — проревел он так, что ветер как будто замер.

— Мой лорд…

— Ты, дряхлый старик, теряешь рассудок? — встрял Шатан. Он уже был готов разразиться потоком брани, не понимая что говорит дворецкий, имея в виду переутомление самой Госпожи замка.

— Закрой пасть. —Остановил его Эдмунд. Аслан строго посмотрел на Шатана.

Голос Эдмунда разрезал морозный воздух, заставив всех замереть. Шатан, привыкший к его гневу, отступил назад.

— Где она?

— В своих покоях, Ваша Милость, — выдавил дворецкий.

Эдмунд не стал больше слушать. Он широкими шагами пересек двор и, минуя тяжелую дубовую дверь, ворвался в замок.

Скрипя зубами от гнева и волнения, он ворвался в покои жены. В сумрачной спальне горел лишь один камин, его огонь лениво плясал, освещая тяжелые каменные стены. Розалия лежала на кровати, скрытая под многочисленными слоями одеял. Её лицо было бледным, почти прозрачным, а грудь едва поднималась в медленном, болезненном дыхании.На её постельной тумбе стоял сосуд с настоем трав, а рядом сидела её служанка Агата, бледная, измученная и напуганная.

Его плащ был мокрым от снега, сапоги оставляли грязные следы на полу, но он даже не обратил внимания. Всё, что имело значение, было перед ним. Его взгляд скользнул по комнате, оценивая обстановку, затем остановился на женщине.

— Что с ней? — его голос прозвучал низко.

Агата вздрогнула. Под тяжестью его взгляда её губы дрожали.

—Гос… госпожа… заболела, Ваша Милость. Лихорадка. Она началась два дня назад. Я… я…

— Два дня? — Эдмунд сделал шаг вперед, и женщина отступила. — Ты хочешь сказать, что всё это время никто не смог ей помочь?

Агата отступила, белая как полотно.

— Милорд, мы…

— Или ты посчитала, что моя жена недостойна помощи?

Она задрожала. В глазах заблестели слезы.

— Кто позволил ей дойти до такого состояния? — спросил он, глядя прямо в глаза служанке. Его голос был опасно ровным, но от этого только вызывал больший страх. — Каждый виновный поплатится жизнью.

— Ваша милость, — начала она, пытаясь объяснить, но он прервал её жестом.

Агата замерла, прижимая руки к груди.

— Милорд, мы сделали всё, что могли…

— Выйди. Пошла вон!

Его слова прозвучали так резко, что она, побледнев ещё сильнее, кивнула и выбежала из комнаты.

Эдмунд остался наедине с женой. Он подошел ближе, глядя на её лицо, бледное, но всё ещё прекрасное, несмотря на болезнь. Пальцы его почти дрожали, когда он убрал с её лба прядь волос. На секунду его взгляд смягчился, смотря на её лицо. Оно было таким слабым и беззащитным, что это породило в нём странное чувство — страх. Страх потерять её.

Он опустился на колени рядом с кроватью и коснулся пальцами её щеки.

— Розалия, — тихо произнес он, словно её имя могло разбудить её.

Её губы дрогнули, но глаза оставались закрытыми. Эдмунд оглянулся через плечо и громко позвал:

—Немедленно приведите лекоря!

Через несколько мгновений дверь снова открылась, и внутрь вбежал пожилой мужчина, согнувшись в поклоне.

— Ваша Милость, я…

— Что с ней? Почему она в таком состоянии?

— Лихорадка ослабила её тело, болезнь сплелась с сильной усталостью — начал он, сглатывая. — Но я уверен, что страшное позади. Травы, которые я назначил…

— Ты уверен? — Эдмунд встал, его рост подобно скале возвышался над мужчиной. — Если она умрёт, ты последуешь за ней.

Лекарь испуганно кивнул и поспешил к кровати, проверяя её пульс и дыхание. После нескольких минут напряженного молчания он поднял голову.

— Её состояние стабильно, мой Лорд. Скоро она должна прийти в себя. Главное, чтобы не переутомлялась и получала тепло и отдых…

— Убирайся, — перебил его Эдмунд, махнув рукой. Всё, что он хотел — чтобы она открыла глаза.

Когда они снова остались одни, он сел на край кровати и взял её руку в свою. Она была холодной, как лёд.

— Как произошло такое, — прошептал он, глядя на неё.

Он провёл всю ночь рядом с ней, не двигаясь, не отпуская её руки. Время тянулось медленно. Огонь в камине начал затухать, но он даже не подумал встать, чтобы его разжечь. Шум битв, запах крови и смерти, что преследовали его на протяжении многих лет, никогда не вызывали в нём страха. Но сейчас он чувствовал себя бессильным, как никогда раньше.

Вдруг он ощутил, как её пальцы слабо двинулись касаясь его лица. Он поднял голову.

— Эдмунд…

Её голос был слабым, едва слышным, но он отозвался громким эхом в его душе.

—Ты пришла в себя! —воскрикнул мужчина, ему показалось что огромная глыба наконец спала с его сердца. Её голос был слабым, а слова путались. Сначала она бормотала что-то невнятное, и Эдмунд понял: она ещё не осознаёт, что пришла в себя после лихорадки.

— Я здесь, — прошептал он, почти теряя контроль над голосом.

Розалия открыла глаза, полные тепла и слабой улыбки.

— Ты… вернулся.

— Я никогда не позволю себк оставить тебя, — сказал он, а в его голосе звучало больше боли, чем он сам осознавал.

Её слабая рука скользнула по его лицу, и он поймал её пальцы, прижимая к своим губам.

— Полюбими меня, хотя -бы во сне.—Прошептала Розалия, прежде чем прикоснуться к его губам.

Он вздохнул, закрывая глаза. Его самообладание, выработанное годами, рушилось перед ней. Он обнял её, крепко прижимая к себе, забыв обо всём на свете.

Она незаметно пробралась в его сердце — своим маленьким, хрупким существом, которое он, возможно, никогда не заслуживал, но которое стало для него столь драгоценным в мрачном, кровавом мире. Он сполна ощутил чувства, которые отрицал…И теперь её прикосновения, пусть и дрожащие, тянули его к ней так сильно, что он уже не мог удержаться.

— Остановись. Тебе нужно отдохнуть, — сказал он, с трудом подавляя свои порывы.

— Эдмунд, — снова прошептала она, выбивая из него весь воздух. — Мне нужен ты.

Его сердце заколотилось. Он больше не мог сопротивляться. Его руки сами потянулись к ней. Хотелось убедиться, что она здесь, в его руках, целая и невредимая.

Он крепко обнял её за талию, прижимая к себе так сильно, что, на мгновение показалось она растает в его объятиях.

— Что же с тобой произошло в моё отсутствие, Розалия? — его мысли хаотично метались. — А если бы я приехал позже? — Тебе больно? — хрипло спросил он, его руки исследовали каждый дюйм её тела, изучая, проверяя, всё ли с ней в порядке.

Розалия чувствовала его горячие прикосновения. После стольких холодных ночей они казались огнём, пробуждающим её к жизни. Жар охватил её тело и она задрожала, когда он снова притянул её к себе.