Эдмунд никогда не устраивал торжеств. Для него этот зал был всего лишь местом, где иногда собирались его воины, чтобы обсудить планы или отметить победу. Но я видела его иначе. Я хотела, чтобы со временем этот замок наполнился жизнью.

— Миледи, вы хотели меня видеть? — голос Филиппа вывел меня из размышлений.

— Да, Филипп. Банкетный зал в таком виде совершенно не соответствует статусу замка. Хочу преобразить его. Добавить немного шика, но без излишеств, — сказала я, пытаясь представить, каким может стать это место. Банкетный зал должен служить символом гостеприимства, а не предупреждением о суровости хозяина.

Филипп слегка приподнял бровь, но почтительно кивнул:

— Разумеется, миледи. Что именно вы задумали?

— Для начала хотелось бы оживить стены. Они слишком пусты. Возможно, украсить их драпировками из богатой ткани, но не слишком яркой. Светильники на стенах требуют замены — простые кованые кольца больше подходят для трактира, чем для дома, достойного лорда Эдмунда. И ковры… здесь совершенно отсутствуют ковры, а холодный камень под ногами делает помещение неуютным.

— Мудрое решение, миледи, — согласился Филипп, хотя, как мне показалось, его взгляд выражал легкое недоумение. — Я прикажу позвать мастера из города, чтобы обсудить ваши пожелания.

— Сделайте это как можно скорее. Я хочу, чтобы к приезду Лорда, зал преобразился, — сказала я твердо.

Через два дня ко мне явился мастер Генрих — мужчина средних лет с усталым лицом и внимательным взглядом. Он почтительно поклонился, едва войдя в помещение.

— Миледи, мне сообщили, что вы желаете преобразить банкетный зал. Какие изменения вы хотите внести?

— Мне хотелось бы украсить стены тканями глубоких цветов или в золотистых тонах если подойдут. Светильники должны стать ярче, но не слишком вычурными. Хочу, чтобы они выглядели элегантно, — сказала я, обдумывая каждую деталь.

Генрих, внимательно выслушав, кивнул:

— Ткани для драпировок мы можем заказать у местных торговцев. Лучше всего подойдет бархат или плотный шелк в тёмно-зелёном или бордовом. Это придаст залу теплоту и изящество.

— А светильники? Что вы предлагаете? — спросила я, изучая его лицо.

— Можно изготовить изящные бронзовые канделябры. Они не только освещают, но и украшают зал. Правда, бронза не из дешевых. А для декора можно добавить небольшие гобелены или картины.

— Картины? — переспросила я, слегка удивившись.

— Да, миледи. Возможно, сцены охоты или природы. Это распространено в домах знатных людей.

— Это интересная мысль. Но гобелены мне ближе. Пусть их орнаменты перекликаются с тканями на стенах. Найдите мастеров, готовых взяться за работу, — ответила я.

Мы обсудили ковры — я выбрала темные, с орнаментом в виде виноградных лоз. Генрих записывал всё в свою записную книгу, время от времени задавая уточняющие вопросы.

Также мы рассматривали возможность заменить старые деревянные стулья на более удобные, с обивкой. Генрих старался ничего не пропустить, обещая как можно скорее начать работу.

Когда мы закончили, Филипп подошел ко мне с легким поклоном:

— Миледи, торговец из города готов встретиться с вами, чтобы обсудить поставку тканей и ковров.

— Хорошо, пусть подождёт в приёмной. Я подойду через четверть часа, — ответила я, стараясь держать голос спокойным.

Погрузившись в хлопоты, дни проходили быстрее и я почти перестала замечать, как мысли об Эдмунде волновали мое сердце и душу, а я даже не знала «почему». Я дала себе новое обещание: это место станет не только крепостью, но и настоящим домом — для нас обоих.

Каждый день в замке кипела жизнь. Люди сновали туда-сюда, словно пчелы в улье. То мастера, то ремесленники, то грузчики — одни не успевали уйти, как появлялись другие. Казалось, этому хаосу не будет конца.

Ремонт банкетного зала обернулся огромным трудом. С каждым новым шагом открывались мелочи, которые требовали внимания. Одна деталь тянула за собой другую, и объем работы рос, как снежный ком. Я всё чаще встречалась с Генрихом, обсуждая цвета тканей, узоры для гобеленов и подходящие материалы для мебели.

— Миледи, этот узор слишком сложен для местных мастеров. Возможно, стоит заказать готовые панели в Лионе? — Генрих озадаченно смотрел на свиток с чертежами.

— В Лионе? Это займёт месяцы! Нет, постарайтесь упростить рисунок, но сохранить элегантность. Важно, чтобы каждая деталь выглядела достойно, — ответила я, едва сдерживая раздражение.

Генрих поклонился.

— Как скажете, миледи.

Однако его уход не принес мне облегчения. Моя комната утонула в пергаментах — списки необходимых материалов, расчеты затрат, отчёты мастеров. Едва я бралась за одно, как появлялось что-то новое.

“Может, я слишком много на себя взяла?” — думала я, глядя на чернильные пятна на своих пальцах. Филипп все брался мне помогать, но я была твердо намерена руководить этим самостоятельно.

Поздно ночью, сидя при свете свечи, я пыталась привести в порядок очередной свиток расходов, но строки сливались перед глазами. Мне казалось, что я едва ли смогу справиться.

—Моя Госпожа, прошу прощения за вмешательство, — голос Агаты вывел меня из задумчивости. — Но вы изнуряете себя. Вам нужен отдых.

Я подняла голову. Агата стояла с руками, сложенными на груди, её взгляд был строгим, но тёплым.

— Не могу, Агата. Если я сейчас всё брошу, работа остановится, а я буду чувствовать себя ещё хуже.

— Позвольте сказать прямо, моя Леди: вы не успеете справиться со всем этим, если доведете себя до изнеможения. Возьмите хотя бы день на отдых. Вспомните, что вы хозяйка замка, а не чернорабочий.

Её слова задели меня. Я сжала перо в руке, но потом всё же сдалась.

— Хорошо. Один день. Но не больше.

Вокруг всё словно стёрлось в единый серый шум — шаги слуг, тихий скрип досок, шорох платьев. Тело наливалось усталостью, и каждый шаг давался с трудом.

Комната налилась меня мягким светом свечей и теплым дыханием камина. Пламя в нём горело особенно ярко, как будто пыталось победить суровый холод, который пронизывал замок до самых каменных стен.

Я опустилась в кресло у камина, подтянув к себе ноги. Мышцы ныли, а пальцы дрожали от переутомления. Агата уже приготовила для меня теплую настойку из трав, оставив её на резном столике.

“Как же тоскливо,” — подумала я, глядя на играющие языки пламени. Неуютное чувство одиночества заползало в душу, словно тень, стоило остаться наедине с собой. Я прислушалась к тишине, но её нарушал лишь слабый треск горящих поленьев.

Его бы шагов, его голоса. Всё же в замке чего-то не хватало. Или, вернее, кого-то.

Сама себе я не позволяла произносить этого вслух, но мысли сами собой возвращались к Эдмунду. Я вспоминала, как он стоял у ворот, спокойно давая распоряжения, как его голос звучал твёрдо и уверенно. Он будто держал весь этот холодный замок в своих руках, наполняя его какой-то неуловимой силой.

Теперь же без него стены казались ещё холоднее, а просторные залы — пустыми.

Я заставила себя подняться, чтобы не позволить меланхолии одолеть меня полностью. Сбросила с плеч теплый халат, оставшись в мягкой ночной сорочке, и юркнула под одеяло. Лёгкое покалывание от льняной ткани напоминало, что и в постели не спрятаться от зимнего холода.

Я повернулась на бок, наблюдая, как пламя медленно угасает.

“Поскорее бы он вернулся” — мелькнула мысль.

На следующий день я едва встала с постели. Казалось, из-за накопившейся усталости тело стало тяжёлым, как свинец. Агата принесла мне чай и даже велела никого ко мне не пускать.

Я проспала почти весь день. Когда проснулась, за окнами уже сгущались сумерки. Вечерний воздух был сыр и свеж, а я чувствовала себя легче, чем за последние недели.

“Завтра будет новый день,” — подумала я, глядя на огоньки света во дворе. Мне ещё предстояло многое, но я не могла позволить себе сомневаться в своих силах. Ведь, в конце концов, это был мой единственный путь.