— Эдмунд, подожди… — начала я, но он уже развязывал корсет, его ловкие пальцы без труда расправлялись с каждой петлёй.

Когда он резко развернул меня обратно, я почувствовала, как ткань платья медленно скользит вниз, обнажая грудь.

— Боже… — только и выдохнула я, когда его пальцы нежно, но настойчиво коснулись чувствительной кожи.

Моя рука инстинктивно схватилась за его плечо, а губы, прикусив, я едва не разорвала до крови. Всё внутри меня горело и плавилось под его прикосновениями. Он ловко изучал каждую мою реакцию, заставляя тело извиваться в мучительном наслаждении.

— Розалия… — хрипло произнёс он моё имя, и я почувствовала, как его рука скользнула вниз, беря мою ладонь.

Он нежно поцеловал её и направил к себе. Мои пальцы наткнулись на твёрдую выпуклость, скрытую под тканью.

— Это… так… стыдно, — прошептала я, хотя отдёрнуть руку, но он удержал её.

— Посмотри, что ты со мной делаешь, — прошептал он, его губы едва касались моего уха. — Это ты. Я такой… из-за тебя.

Мои колени едва держали меня, когда он опустился на пол, задрав платье его губы скользнули к моим бёдрам.

— Нет, подожди, — я попыталась оттолкнуть его, но он крепко держал меня за ноги.

Его прикосновения были чувственными, почти священными, и я не смогла сопротивляться. Всё тело дрожало, разум потемнел, уступая странному и первобытному желанию. Его ласки отдавались эмоциями, что мне было не под силу унять. Я хваталась за его волосы, прижимая ближе и ближе.

— Возьми меня, Эдмунд, — прошептала я с таким отчаянием, что сама удивилась собственным словам.

Он остановился, и его глаза встретились с моими.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Повтори, — сказал он, его голос стал хриплым и низким.

— Возьми меня… Делай своей… снова и снова, — проговорила я, задыхаясь от собственных слов.

Я увидела, как он вздрогнул, словно мои слова сорвали с него остатки сдержанности.

— С ума сойти… — хмыкнул он и, поднявшись, крепко прижал меня к себе.

Мои руки сами потянулись к его лицу, и я поцеловала его, вложив в этот поцелуй всё, что разрывало меня изнутри. Это была последняя капля, его тело напряглось, а пальцы впились в мою кожу так сильно, что наверняка останутся следы.

Моя спина была прижата к стеллажу, книги угрожающе шевелились на полках от наших движений. Я попыталась сдержать стон, прикрыв рот рукой, но он тут же убрал её.

— Позволь мне слышать тебя, — его голос был низким, почти рычащим. — Твои стоны — самый сладкий звук для меня.

Я пыталась избавиться от этого мучительного томления, стремилась освободиться, но он продолжал эту сладкую пытку.

— Я хочу раздеть тебя до конца и коснуться каждого сантиметра твоей кожи, — прошептал он.

— Прошу… — выдохнула я, не понимая, чего именно прошу.

Мои мысли исчезли, разум подчинился только чувствам. Я будто потеряла себя, следуя за ним.

— Не спеши, моя милая женушка, — произнёс он, усмехнувшись, но я схватила его за лицо и вновь страстно поцеловала.

Это стало концом его терпению.

— Пожалуй, у нас будет вечер чтения до ночи, — сказал он с лукавой улыбкой, подхватывая меня на руки.

Я обвила его шею, и он уверенно шагнул к столу, где книги на сукне отступили, уступая место нашему общему безумию.

Я открыла глаза, чувствуя непривычную мягкость ткани на себе. На улице только занималась заря, её бледный свет просачивался сквозь толстые занавески. С удивлением осознала, что на мне другая одежда — простая ночная сорочка из тонкого льна, совсем не та, в которой я засыпала.

“Неужели он… помыл меня ночью?” — мысль была настолько смущающей, что я рефлекторно съёжилась. Образы минувшей ночи, когда я потеряла контроль над собой, снова и снова всплывали в голове, заставляя гореть от стыда. И он… Он таскал меня сюда, словно бессильного ребёнка.

— Проснулась? — раздался знакомый голос, полный утренней хрипотцы.

Я обернулась и встретила его взгляд. Эдмунд приподнялся на локте, лениво разглядывая меня, и в его голубых глазах читалось явное наслаждение.

— Тебе было бы лучше поспать ещё немного, — усмехнулся он. — Наверное, после такого активного вечера ты сильно вымоталась.

— Эдмунд… — я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

Он с довольным видом потянул меня к себе.

— Не смотри так строго, Розалия. И не отворачивайся. Думаю, ты и сама помнишь, что творила ночью. Или мне напомнить?

— Не надо! — выдохнула я, закрывая лицо руками, но он только рассмеялся и притянул меня ещё ближе.

Внезапно тишину нарушил глухой звук, пронёсшийся через каменные стены замка.

— Вууууу!

Я резко вскочила.

— Что это? — спросила я, обернувшись к нему.

Эдмунд нахмурился, прислушиваясь, затем сел, накинув халат.

— Кто-то прибыл.

Он встал и направился к окну, чтобы взглянуть на двор. —Я пойду—кинул он чмокнув меня в лоб.

Я осталась одна, чувствуя лёгкое беспокойство, которое усилилось, когда в комнату вошла Агата с двумя служанками.

— Агата, кто это? — спросила я, садясь на кровати.

— Королевский посыльный, моя госпожа, — ответила она.

Моё сердце пропустило удар. Отношения Эдмунда с королём всегда были напряжёнными, и внезапное послание не предвещало ничего хорошего.

Не успев одеться как следует, я бросилась к Эдмунду. Он уже был в кабинете, стоял у окна с письмом в руках.

— Эдмунд, что случилось? — спросила я, заметив его мрачное выражение.

— Ничего особенного, — ответил он сухо. — Приглашение на день рождения наследного принца.

— Для нас? — уточнила я.

— Для нас, — с досадой повторил он.

— Я тоже еду?

Он тяжело вздохнул.

— Придётся, — признался он, медленно сжимая письмо в руке.

Я знала, что он ненавидел эти поездки, а брать меня в этот змеиный клубок интриг казалось ему особенно неприятным.

— Дорога будет тяжёлой. Зима только начала отступать, — добавил он, и я видела, как напряжение отразилось на его лице.

— Всё будет хорошо, — попыталась я успокоить его, коснувшись его руки. —Да и в столице должно быть уже потеплело.

Он только кивнул, но глаза его оставались холодными, словно читали в этом приглашении угрозу.

Дорога предстояла долгая, через леса, поля и заснеженные долины, поэтому к подготовке отнеслись серьёзно. Эдмунд скомандовал собрать надёжную свиту: к нам присоединились также трое его верных людей — Шатан, Аслан и Вильям. Также небольшое количество воинов.

На третий день всё было готово. Тёплые плащи, меховые накидки и зимняя обувь для защиты от остатков холодов. В седельные сумки уложили припасы: сушёное мясо, хлеб, сыр и бочки с мёдом. Агата, моя служанка, следила за тем, чтобы ничего не забыли.

— Моя госпожа, — сказала она, проверяя последний сундук. — Я положила вам сухие травы для отвара и шерстяной платок. В дороге они могут пригодиться.

Я кивнула, едва слушая. Агата всегда заботилась о таких мелочах, и я могла положиться на неё.

Наша процессия выехала из ворот рано утром, когда холодный воздух обжигал кожу, а небо казалось серым и безжизненным. Агата устроилась рядом со мной в карете.

Снег в лесах уже начал таять, но дороги оставались тяжёлыми. Лошади скользили, повозки застревали в грязи. Мы двигались медленно, останавливаясь лишь для коротких привалов.

Шатан шутил без умолку, стараясь поднять всем настроение.

Аслан отвечал ему редкими, но меткими замечаниями, что вызывало смех даже у угрюмого Вильяма.

Но смеха становилось всё меньше, когда холод и усталость брали своё.

Агата не жаловалась, хотя её руки обветрились, а лицо покраснело от холода. Она не отставала, следуя за мной, словно тень.

— Моя госпожа, вы замёрзли? — спросила она, протягивая мне шаль.

— Нет, все в порядке — отозвалась я. — Скоро прибудем, держись Агата.

Она улыбнулась, но ничего не сказала, вновь оборачивая платок вокруг плеч.

На четвертый день пути мы пересекли горный перевал.