— Это для тебя, — сказал он, передавая оружие в мои руки. — На случай, если понадобится. Но я надеюсь, что тебе не придётся им пользоваться.

Я взглянула на лук, ощущая, как его холодная поверхность ложится в мои ладони.

— Эдмунд… спасибо, — прошептала я.

Он лишь кивнул, но его взгляд оставался напряжённым.

— Всегда, чтобы не произошло, держись рядом со мной. Поняла?

— Поняла, — ответила я.

Во дворе замка воины заканчивали приготовления. Среди них я заметила Сиджара на своем коне, как всегда готовый меня сопровождать. Один из слуг подвёл ко мне Дирата.

Я решительно отказалась от кареты, зная, что хочу быть равной среди этих людей. Карета лишь добавила бы хлопот, и тормозила скорость. Взобравшись на своего коня, я почувствовала, как напряжение охватывает меня.

Эдмунд посмотрел на меня ещё раз, его глаза были полны сомнений, но он ничего не сказал.

Громкий звук трубы разрезал утреннюю тишину. Войска тронулись в путь, их доспехи звенели в такт с шагами лошадей. Я ехала рядом с Эдмундом, чувствуя, как холодный ветер прохладной весны бьёт в лицо.

Впереди нас ждала неизвестность, но я знала одно: я буду рядом с ним, пока могу стоять на ногах.

Лошади мчались вперед, и холодный воздух обжигал лицо. Шум копыт, взрывающих землю, гулом отдавался в моих ушах. Я изо всех сил старалась не отставать, чувствуя, как ноги сдавливают бока Дирата, чтобы удержаться. Ветер рвал волосы, плащ развевался за спиной, а мышцы тела, непривычные к такому напряжению, уже горели от усталости.

Я смотрела на воинов, скачущих рядом. Их лица оставались спокойными, как будто этот галоп был для них прогулкой. Ни один из них не выказывал ни тени усталости, их движения оставались чёткими, отточенными. А я… Я с трудом дышала, мои руки дрожали от того, как крепко я держалась за поводья.

Эдмунд оборачивался время от времени. Его взгляд был строгим, но каждое его короткое мгновение говорило мне: держись. И я держалась. Жаловаться я не могла — ведь это я сама уговаривала его взять меня с собой, уверяя, что справлюсь.

Когда дорога становилась круче, отряд сбавлял темп, давая лошадям передышку. В эти моменты я старалась выпрямиться, отпустить поводья и хоть немного размять пальцы. Но это было ничтожно мало. Внутри меня нарастало отчаяние — хватит ли у меня сил продолжать?

Наконец, когда небо окрасилось алыми оттенками заката, отряд замедлил ход и вскоре остановился.

— Перевал! — раздался громкий голос.

Я чуть не свалилась с лошади, когда спешилась. Каждая мышца кричала от боли, ноги отказывались двигаться, а руки горели так, будто я держала раскалённое железо. Я хотела помочь во время разбивки лагеря, но силы были на исходе.

Мужчины, казалось, только что вышли из постоялого двора, а не проскакали весь день. Они шутили, смеялись, слаженно разворачивали палатки, разводили костры.

— Может, ещё одну гонку? — хохотнул Шатан, лениво опускаясь на бревно у костра. — Вильям, готов поставить против твоей лошади!

— Ты бы сначала научился держаться в седле, — отозвался Вильям, качая головой. — А то придётся собирать тебя по частям.

— Я, между прочим, мастер наездник, — Шатан сделал вид, что оскорблён.

— Да, только лошади об этом не знают, — бросил Аслан, вызывая новый взрыв смеха.—Никаких больше соревнований!

Я наблюдала за ними, пытаясь хотя бы сидеть ровно у костра. Меня усадил туда Сиджар, бросив короткое:

— Миледи, отдохните.

Костёр горел ярко, в котелке варилась похлёбка. Когда мне подали чашу с тёплой жидкостью, я почувствовала, как тепло разливается по телу, возвращая хоть какую-то жизнь. С каждым глотком силы будто возрождались. Аппетит, который я не чувствовала весь день, напомнил о себе с такой силой, что мне хотелось ещё и ещё.

Эдмунд сел рядом, его присутствие ощущалось сразу. Он окинул меня взглядом, который я ощущала даже сильнее, чем жар от костра.

— Ты в порядке? — спросил он наконец, хотя его голос звучал не столько как вопрос, сколько как требование ответа.

— Да, — соврала я, стараясь выглядеть бодрой.

Он хмыкнул, будто не поверил ни на секунду. Затем молча положил в мою миску кусок сушеного мяса из своей, сваренного с травами.

Я удивлённо посмотрела на него, но он никак это не прокомментировал, просто продолжил есть, как будто ничего не произошло.

После ужина, когда ночное небо уже укрыло лагерь звёздным покрывалом, Эдмунд поднялся. Он протянул мне руку, чтобы помочь встать.

— Идём, — коротко сказал он.

— Куда? — спросила я, чувствуя, как мои ноги едва держат.

— В палатку. Тебе нужно отдыхать.

Когда я поняла, что это наша общая палатка, я мгновенно покраснела. Осознание что все люди Эдмунда будут знать, что мы спим вместе, странно напрягало. Хотя я и понимала что это естественное течение обстоятельств. Мы шли медленно, потому что мои ноги отказывались подчиняться, а руки болели от каждого движения.

Эдмунд помог мне зайти внутрь. Там уже лежала простая походная постель, несколько шерстяных одеял.

— Садись, — велел он, снимая с меня плащ. — И перестань притворяться, что с тобой всё хорошо.

Я подчинилась, глядя, как он достаёт небольшой мешочек.

— Что это? — тихо спросила я, наблюдая, как он раскладывает мази и бинты.

— Ты думала, я позволю тебе измотать себя до полусмерти? — его голос звучал раздражённо, но в глазах читалась тревога.

Он сел рядом, взял мою руку в свою и начал осторожно наносить мазь на натёртые ладони. Его прикосновения были уверенными, но мягкими.

— Ты упрямая, — продолжал он. — Я знал, что это будет трудно для тебя. И теперь мне придется мучиться, гладя на твои страдания.

— Потому что я хочу быть рядом, — прошептала я.

Он замолчал, его глаза встретились с моими.

— Ты рядом, — сказал он, его голос стал тише, теплее. — Но не заставляй меня жалеть об этом.

Я почувствовала, как его пальцы аккуратно, почти нежно обхватывают мои руки, массируя уставшие мышцы. Тепло от его прикосновений проникало глубоко, смывая усталость и боль.

— Это помогает, — тихо сказала я, чувствуя, как голос дрожит.

Он усмехнулся.

— Конечно помогает. Я же не позволю тебе развалиться.

Его руки переместились к моим плечам, разминая затёкшие мышцы. Тепло его тела рядом с моим, тяжесть его взгляда, эти прикосновения… Всё это заставило моё сердце биться быстрее.

— Ты должна восстановиться, — сказал он, глядя на меня. — Завтра будет не легче. Поспи

Его голос звучал строго, но в его глазах я видела заботу.

Когда он закончил, я тихо поблагодарила его. Он подложил под мою голову один из одеял и укрыл вторым.

— Спи, — сказал он, отодвигаясь, но всё же задержал взгляд на мне.

— А ты? — спросила я.

— Буду рядом, — ответил он, опускаясь рядом. — Если что-то случится, я первый это узнаю.

Руки Эдмунда обвили меня и крепко прижали к себе. И впервые за весь день я почувствовала себя в полной безопасности. Как же было приятно, после этой адской поездки, даже кровать была не нужна.

Тьма окружала меня со всех сторон, а в её центре стоял ребёнок. Мальчик, ему было не больше четырёх лет. Его светлые волосы переливались в лунном свете, а голубые глаза, полные слёз, смотрели прямо на меня.

— Мама… — его голос был хриплым, дрожащим.

Я пыталась подойти к нему, но ноги не слушались. Что-то невидимое удерживало меня, и чем больше я старалась вырваться, тем сильнее становилась эта невидимая преграда.

— Мама… Почему ты меня оставила?

Я закричала, но звук утонул в глухой пустоте. Холод пронзил моё сердце, будто стальными когтями вырвав из груди боль, которая до сих пор оставалась лишь шрамом на душе.

И вдруг всё исчезло. Я проснулась, тяжело дыша, кожа горела от напряжения.

Эдмунда рядом не было. Сквозь полог палатки пробивался серый свет раннего утра. За пределами я слышала приглушённые голоса воинов, скрип седел, звон оружия. Они готовились к дальнейшему пути.