Эдмунд поднял на него взгляд, холодный, пронизывающий, но с лёгким оттенком сарказма.

— Сначала виновных, — коротко ответил он, его губы едва заметно дёрнулись в улыбке.

Шатан покачал головой, пряча смешок.

— Понял, Лорд.

Эдмунд перевёл взгляд на карту, разложенную перед ним. Его палец скользнул по границе земель, останавливаясь на деревушке.

— Усилить патрули здесь, — он постучал по области, обведённой тёмными чернилами. — В окрестностях Старого Вазара. Назначь туда людей, чтобы они провели проверку деревень. Голодные звери зимой становятся особенно опасными, а оборона там слабая. Я не хочу, чтобы какая-нибудь стая хищников начала терроризировать крестьян.

Аслан кивнул, записывая распоряжение.

— Понял. Сколько людей отправить?

— Пятьдесят хватит. Пусть они сменяют друг друга, чтобы патрули были постоянными. Если понадобится больше — запросите помощь у местных ополченцев.

Эдмунд откинулся в кресле, его взгляд стал задумчивым, но не потерял жесткости.

— Вильям, — обратился он, переведя взгляд на одного из воинов, стоявших неподалёку. — Ты выполнил моё поручение?

Вильям сделал шаг вперёд и слегка поклонился.

— Да, милорд. Мы нашли след. Всё указывает на сына семьи Севрин. Кажется, он активно сотрудничает с теми, кто стоит за нападениями на окраинах.

— Надо же, — хмыкнул Эдмунд, скрещивая руки на груди. Его голос был низким, спокойным, но в нем звучала угроза, от которой даже Шатан ненадолго замолчал. — Чем дальше, тем интереснее. Этот капкан закрывается всё быстрее.

Он поднялся, его тёмный плащ тихо зашуршал о полы кресла.

— Они думали, что смогут действовать из тени? — продолжил он, сжав кулак. — Ошиблись. Я пережую каждого из них, вплоть до самых костей, и об их существовании останутся лишь шёпоты.

Слова прозвучали гулко, как удары меча о щит. Аслан и остальные молча наблюдали за ним, чувствуя, как от его присутствия волны ярости и решимости заполняют комнату.

Шатан, не удержавшись, снова вмешался, с усмешкой проговорив:

— Милорд, как всегда, находит самые красочные метафоры.

— Зато понятные, — отрезал Эдмунд. — Я хочу, чтобы эти выродки поняли, чем оборачиваются их попытки играть чужими жизнями. Власть слишком затуманила им разум.

Он обвёл взглядом своих людей, давая каждому понять, что промедление или ошибка недопустимы.

— Помните, пока мы не найдём все доказательства, мы не можем действовать. Мне нужны не просто догадки, а неоспоримая правда. Без этого Севрин, Валарис, Монтелли и даже Вальмон выйдут сухими из воды. — От упоминания семьи жены во рту выступила неприятная горечь.

— Будет сделано, — коротко ответил Вильям, склонив голову.

— Хорошо, — Эдмунд снова сел, потирая виски. — И ещё. Что с теми, кто был вовлечён в торговлю рабами?

Аслан кивнул.

— Мы уничтожили их лагеря, но остатки группы всё ещё на свободе.

— Не отпускайте ситуацию. Если потребуется, поднимайте ополчение. Я не хочу, чтобы эти мрази восстановились.

— Понял, — ответил Аслан, делая новую запись в своём списке.

В комнате снова наступила тишина, наполненная только треском огня. Эдмунд ещё раз окинул всех взглядом, полный уверенности и решимости.

— Всё свободны. Шатан, остаёшься.

Остальные быстро покинули кабинет, оставив Эдмунда и его верного капитана. Тот встал ближе к камину, ожидая распоряжений.

— Найди для меня больше информации о сыне дома Севрин, — бросил Эдмунд. — Хочу знать всё: с кем он спит, с кем ест, куда ходит.

— Считайте, уже в работе, — кивнул Шатан, ухмыляясь. — И обещаю, больше не ругаться в стенах замка.

Эдмунд лишь вздохнул, покачав головой, но уголки его губ слегка приподнялись.

Я сидела у окна в своей комнате, углубившись в изучение сметы расходов для кухни. Тяжёлый пергамент был исписан мелкими цифрами и заметками, которые я старательно сверяла с подсчётами, написанными Филиппом. Он терпеливо стоял рядом, указывая на детали и помогая мне разобраться в хитросплетениях расчетов.

Светлое зимнее солнце впервые за долгое время осветило мир за окном, бросая мягкий тёплый свет на просторы замка. Его лучи проникали в покои, ложась на бумаги и освещая полированное дерево стола. Пальцы моей правой руки слегка замерзли от прикосновения к прохладному перу, но я была так погружена в работу, что почти не замечала этого.

— Здесь, миледи, мы можем немного сократить затраты на закупку рыбы, если закажем её раньше, — проговорил Филипп, указывая на одну из строк.

Я кивнула, делая пометку, но краем глаза уловила, как дверь в покои открылась. Я подумала, что это снова слуга, но стоило мне взглянуть, как сердце дрогнуло. Эдмунд стоял в дверях, молчаливый, с тем самым задумчивым взглядом, который всегда заставлял меня смущаться.

Он не двигался, словно что-то его поразило. Его глаза задержались на мне, и я заметила, как их ледяная голубизна слегка смягчилась. Потом я услышала его голос, тихий, почти шепот:

— Твои волосы… они как солнечный луч.

Словно гром среди ясного неба, его слова ударили в самое сердце. Осознание того, что он сказал это вслух, заставило меня вспыхнуть. Щеки мгновенно залились жаром.

— Простите? — пробормотала я, чувствуя, как перо дрожит в моей руке.

Филипп осторожно кашлянул, отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку.

— Оставь нас, — мягко, но властно произнес Эдмунд.

Филипп поклонился и, не произнеся ни слова, вышел, оставив нас одних.

— Ты покраснела, — сказал Эдмунд, приближаясь. Его тон был спокойным, но я видела искорки озорства в его глазах. — Ты заболела?

— Н-нет, я в порядке, — поспешно ответила я, чувствуя, как краснею ещё сильнее.

Он приподнял бровь и наклонился чуть ближе, его губы изогнулись в едва заметной усмешке.

— Если тебе так жарко, могу помочь и раздеть, — заметил он с хрипловатым смешком.

— Эдмунд! — Я посмотрела на него с укором, но голос мой дрогнул.

— Да-да, — пробормотал он, глядя на меня с такой мягкостью, что я растерялась. — Ну и что мне с тобой делать?

Его рука осторожно легла на мою талию, и он притянул меня ближе, обняв так, что я почти утонула в его объятиях. Его тепло было таким приятным, что я невольно расслабилась.

— Почему ты занимаешься этими бумагами? — спросил он, тихо и мягко, словно не желая нарушить этот момент. — У нас достаточно людей, чтобы справляться с этим. Тебе не нужно себя напрягать.

Я немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Это мой долг как твоей жены, — сказала я твёрдо.

Он молчал мгновение, изучая моё лицо, а затем улыбнулся — редкая, искренняя улыбка, которую я видела лишь в самые тихие и важные моменты.

— Моя жена, — произнёс он тихо, словно пробуя слова на вкус. — Ты знаешь, что теперь я безнадёжно влюблён в тебя? Теперь ты никогда не сможешь уйти от меня.

Моё сердце замерло, а затем забилось быстрее. Я не знала, как ответить, но он, кажется, не ждал ответа.

— И ещё, — продолжил он, его взгляд стал серьёзнее. — Мне не нравится, что ты ходишь без охраны. Я хочу вернуть Сиджара на твою защиту. Так мне будет спокойнее.

Я нахмурилась.

— Но я же в твоём замке. Здесь безопасно. И ты дома, Эдмунд, — мягко возразила я.

— Я не всегда рядом, Розалия. — В его голосе прозвучали суровость и забота. — А теперь, тем более когда ты так дорога мне, я должен удостовериться, что с тобой ничего не случится.

Я вздохнула, опустив голову, понимая, что спорить с ним бессмысленно. Его решимость была непоколебимой, особенно когда дело касалось моей безопасности.

— Сиджар снова будет ходить за мной как тень, — пробормотала я, вспоминая все предыдущие случаи, когда этот угрюмый, но верный охранник следовал за мной, не отходя ни на шаг.

Эдмунд мягко коснулся моего подбородка, заставляя меня посмотреть на него.

— Если это нужно, чтобы защитить тебя, то пусть будет так, — произнёс он, и в его словах не было места компромиссам.