К обеду слуги приготовили тушёное мясо с пряными травами, запечённые корнеплоды и хлеб, который ещё пах мукой и печью. Агата, как всегда, внимательно следила, чтобы всё было на своих местах, но всё равно успевала указывать молоденькой служанке:

— Не кланяйся так низко, ты не в балетном зале, наливай чай ровно, а не через край!

— Миледи, — обратилась ко мне сама девушка, она была новой работницей, протягивая чашку, — вам подать ещё хлеба?

— Нет, благодарю, — ответила я мягко.

Заметив, что девушка испугалась строгого тона Агаты, я добавила, чтобы развеять её тревогу:

— Но ты можешь оставить его на столе. С остальным ты справляешься прекрасно.

Белокурая девушка едва заметно улыбнулась, и это тепло на мгновение ослабило гнетущий холод, поселившийся во мне после отъезда Эдмунда.

После обеда я отправилась в кабинет, где уже ждал Филипп. Я села за стол, положив перед собой выписки с расходами, которые он принёс утром. Сиджар как обычно сидел в угловом кресле, в абсолютно молчаливом присутствии. Ранее он не желал даже садиться при мне, и мне пришлось даже приказывать, это жутко смущало, но я не желаю за зря мучать людей.

Сумма, выведенная внизу страницы, заставила моё сердце сжаться.

— Миледи, расходы растут, — начал Филипп осторожно, хотя в голосе слышался намёк на укор. — Не могу не отметить, что часть покупок оказалась… излишней.

— Излишней? — переспросила я, чувствуя, как покраснели щёки.

— Несомненно. Некоторые из приобретённых материалов после завершения работ будут бесполезны. Их можно и нужно вернуть, пока это не поздно.

Я сжала пальцы на подлокотниках стула.

— Я… признаю, что плохо разбираюсь в подобных вещах. Надеюсь вы поможете лучше понимать финансы, Филипп. —Я обреченно вздохнула, признавая что не справилась. —Вы правы: даже великие богатства растрачиваются, если тратить их неразумно.

Он кивнул с лёгкой улыбкой, будто бы видя в моём признании шаг к зрелости.

— Я сделаю всё, что в моих силах, миледи. Но вам следует быть осторожнее в будущем.

— Конечно.

Я исходила из образа, который видела в замке моего отца. Но, признаться, забыла одну важную деталь. Отец был одним из богатейших людей королевства. Его состояние позволяло ему превращать замок рода Вальмон в блистательное произведение искусства, полное роскоши и величия. Но он делал это не ради красоты. Отец слишком любил хвастаться своим влиянием. Это был его способ показать своё место в мире. Но, Лорд Эдмунд другой. Он богат, но… вряд ли он оценит, если я буду разбрасываться деньгами лишь для показухи.

Когда Филипп сообщил, что он уже ознакомился с отчетами, я лишь кивнула, чувствуя лёгкий стыд.

— Значит, мы пересмотрим списки? — спросила я, слегка смущённо.

— Разумеется. И прежде чем что-либо заказывать, я предложу вам проконсультироваться с знающими свое дело человеком. Он уточнит расчёты и подскажет, что действительно необходимо. Разрешите, я вызову мастера для пересмотра расходов?

Я вновь кивнула, уже менее порывисто.

— Хорошо. Давайте вызовем мастера. А списки… — Я сделала глубокий вдох. — Их нужно пересмотреть полностью.

—У вас нет системы, миледи, — сказал он спокойно. — Это займёт время, но я помогу вам.

Я молча кивнула, опустив взгляд. Словно в подтверждение моих мыслей, голос отца зазвучал в голове:«Ты бесполезна, Розалия. Для чего ты родилась, если не способна принести хоть какую-то пользу?»

В этот момент дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял гонец с пыльным плащом и сверком в руках.

— Миледи, письмо от лорда Эдмунда!

Я вскочила так резко, что едва не уронила чернильницу. Сердце забилось быстрее. Филипп поблагодарив гонца, отдал мне послание. Я развернула бумагу, чувствуя как ритм в груди становится все выше. Строчки были написаны знакомым решительным почерком.

“Розалия, не волнуйся, замок под надёжной охраной, как и ты. Бунтовщики оказались хуже, чем я ожидал. Кое-кто решил, что вольность речи уместна при открытом бунте. Но их голоса больше не потревожат покоя здешних земель. Я верю, что ты справляешься с обязанностями хозяйки замка, хотя до меня доходят слухи о твоих… нововведениях. Только не слишком увлекайся, жена. Я бы не хотел, чтобы ты изменилась до неузнаваемости и заставила меня забыть, что я вернулся к себе, а не в чертоги соблазнительной богини искусства.

Позаботься о себе. Огонь в камине пусть горит крепче, а ты будь осторожна с холодами. Эдмунд’’

Губы мои сложились в неловкую улыбку, а лицо залилось краской. Я перечитала письмо дважды. Его слова, суровые и немного насмешливые, вызывали во мне странное смешение эмоций. Мне хотелось улыбнуться от его язвительного комментария, но вместе с тем я почувствовала, как остро мне его не хватает. Я отложила письмо, чувствуя, как волнует меня сам факт того, что он нашёл время написать.

— Всё в порядке, миледи? — осторожно спросил Филипп.

— Да… Конечно, все в порядке— выдохнула я.

Но это было неправдой. Глубоко внутри я осознала, что тоска, поселившаяся во мне с его отъездом, оказалась куда сильнее, чем я готова была признать. Раньше мне казалось, что холодные стены замка давили на меня, но сейчас я осознавала, что всё это — лишь отражение моего состояния.

— Миледи, старайтесь расписывать всё подробно, — сказал Филипп, склонившись над большим, кожанымбухгалтерским журналом. — В будущем одного взгляда на эти записи будет достаточно, чтобы понять, что и как было сделано. Возможно, эти заметки ещё не раз вам пригодятся.

Я кивнула, поджав губы. Работа с цифрами и списками давалась мне с трудом, но я не хотела показывать это Филиппу. Склонившись над страницами, я тщательно выводила строки, стараясь, чтобы каждая запись была логичной и понятной. Я заполняла страницы основательно, желая доказать, что могу справиться.

Тем временем перестройки шли полным ходом. Главный банкетный зал, начал постепенно преображаться. Углы украшали большие латунные светильники, отбрасывающие мягкий золотистый свет.

Я также решила, что главный холл заслуживает изменений. Слишком тёмный и суровый, он казался неприветливым. Я велела снять старые, почерневшие от времени люстры и заменить их на более массивные, но изящные, с добавлением горного хрусталя. На стены повесили несколько новых картин, изображающих природу или подвиги великих, чтобы оживить мрачное помещение.

Рабочие, мастера, и грузчики заполнили замок. Глаза слуг блестели в ожидании перемен, и казалось, весь замок наполнился новой энергией. Я раздавала указания, проходя по залам:

— Эту балку укрепите лучше, зима близко, и нам не нужны слабые конструкции! — говорила я плотникам. — А вы, — обратилась к мастеру, проверяющему гобелены, — не забывайте о симметрии. И обязательно используйте светлые ткани для окон, иначе холл будет ещё темнее.

Время поджимало, и я понимала, что, как только начнутся суровые морозы, а они были практически на носу, работать станет невозможно. Купцы тоже прекратят свои поездки, что ещё больше усложнит доставку необходимых материалов.

Когда работы подходили к концу, я вышла на смотровую площадку чтобы развеяться и привести мысли в порялок. Сильный ветер пронизывал до костей, но я не могла оторвать взгляда от людей, трудящихся внизу.

«Интересно, как там Эдмунд?» — подумала я, вглядываясь вдаль. Сердце сжалось. Я надеялась, что он в здравии и скоро вернётся.

Хотя замок функционировал, как положено, я заметила, что для слуг не хватает удобств. Комнаты для них были слишком маленькими, недостаточно средств облегчающих работу, а мастерская и вовсе нуждалась в ремонте. «Когда закончат с главными залами, займусь этим», — решила я.

— Миледи, вы простудитесь, если будете стоять здесь дольше, — послышался голос позади.

Я оглянулась. Это был Сиджар, мой личный телохранитель.

— Благодарю за беспокойство, — сказала я, тихо улыбнувшись.