– Я стану сумасшедшим из-за тебя, – шептал он, опускаясь ниже, оставляя дорожку поцелуев от её шеи, плечах, ключице до мягких стоп.

Розалия едва могла дышать, её голова кружилась, будто от выпитого вина, но она знала, что настоящая причина – он. Эдмунд был её бурей и её спокойствием.

– Почему ты вдруг стал таким?Теперь я без тебя жить не смогу – прошептала она, её голос был наполнен лёгким упрёком, словно она обвиняла его в том, что теперь не могла представить свою жизнь без него.

Эдмунд остановился, подняв взгляд к её лицу. Его сердце забилось сильнее, когда он осознал, что услышал от неё признание.

– Ты изменила меня, – сказал он наконец, его голос был серьёзен. – Розалия, ты заставляешь меня хотеть быть лучше. Для тебя.

Её глаза наполнились слезами. Она потянулась к нему, чтобы вновь почувствовать тепло.

Их движения становились все более рваными, смелыми. Он ощущал её отклик на каждое прикосновение, её желание. Она была для него всем – нежной, страстной, беззаветно искренней.

Когда их тела, наконец, сплелись в единое целое, это было не просто физическим единением – это была встреча двух душ, которые наконец нашли друг друга и поняли чем являются.

В ту ночь Розалия почувствовала, что её жизнь изменилась навсегда. И хотя слова были не нужны, она знала: в его объятиях она нашла свой настоящий дом.

После бурной ночи, наполненной нежностью и страстью, мы лежали в купели, наполненной тёплой водой с ароматом розмарина и лепестков роз. Я сонно прижималась к широкой груди Эдмунда, ощущая его сердцебиерие. Этот глубокий ритм казался мне самым успокаивающим звуком, который я когда-либо слышала.

Невольно я закрыла глаза, слушая этот негромкий стук, и мысли понесли к тому, как все изменилось. Это было не просто выживание, не просто долг или чувство благодарности. Это была любовь — сильная, обжигающая, захватывающая. Я не могла больше представить, как буду жить без него.

"Как мы к этому пришли?" - подумала я , чувствуя, как пальцы невольно скользнули по его коже, задержавшись на линии его ключицы. "Теперь я хочу быть с ним до самого конца. Хочу, чтобы он дышал мной, любил меня так, как я люблю его. Пусть это будет жадно, пусть это будет безумно, но моя жизнь теперь - он". Я уткнулась носом в его шею, чувствуя его терпкий аромат и прикрыла глаза. Эдмунд посмотрел на меня сверху вниз, слегка улыбаясь.

—Ты опять задремала, маленькая лисичка, - прошептал он с теплотой, проводя рукой по моим мокрым волосам.

—Не хочу засыпать. Хочу остаться с тобой вот так. Всегда, - пробормотала я, чувствуя, как тёплая вода расслабляет тело, а его голос - душу.

Утро началось тихо. Тёплое солнце пробивалось сквозь тяжёлые занавеси, освещая мою спальню мягким светом. Потянувшись в постели, я поняла, что рядом никого нет. Эдмунда, как всегда, уже не было. В груди закралось лёгкое чувство пустоты. Он был рядом, когда я засыпала, а теперь его место было пустым и холодным.

“Он всегда так занят,” – подумала я, немного грустно, но всё же с улыбкой. Я знала, что его дела – это часть того, кем он является. Но всё равно скучала.

Тихий стук в дверь прервал мои мысли.

– Моя Госпожа, доброе утро! – Агата вошла с подносом, за ней следовала Сальма с огромной корзиной белья.

– Доброе утро, – ответила я, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.

На подносе лежал завтрак: тёплые лепёшки, сыр и чашка густого горячего шоколада.

Я начала есть, а Сальма, как всегда, болтала без умолку.

– Миледи, вы даже не представляете, сколько было суеты, когда вы заболели! – её голос был полон энергии, она чуть не подпрыгивала от волнения.

– Правда? – спросила я, посмеиваясь, откусив кусочек лепёшки.

– Да! Каждый день приходили люди, чтобы узнать, как вы. Филипп так устал от их вопросов, что сам чуть не заболел! А я вообще думала, что здесь начнётся восстание!

Я рассмеялась.

– Сальма, ты преувеличиваешь. Никто не станет так переживать из-за меня.

– О, не говорите так, – тихо вмешалась Агата, стоявшая у зеркала и готовившая гребень. – Все вас очень любят. Никто другой не сделал бы того, что вы сделали для этих людей. Даже Эдуард, наш конюх, грубый как камень, и тот молился за вас, – добавила она с нежной улыбкой.

Я почувствовала, как в груди разлилось тепло. Для кого-то я стала важной. Это всё ещё было непривычно.

После завтрака Агата подошла ко мне с гребнем.

– Давайте, миледи, приведём вас в порядок, – сказала она, нежно начав расчесывать мои волосы.

Сальма присоединилась, помогая мне выбрать платье.

– Вот это изумрудное вам очень идёт, – сказала она, вытянув простое, но изысканное платье из плотной шерсти, украшенное тёмно-зелёной вышивкой.

Я улыбнулась. Это было удобно, но красиво, идеально подходящее для прохладного утра.

Пока меня одевали, в дверь постучвл Филипп. вскоре его впустили, а за ним несли несколько коробок.

– Что это? – спросила я, удивлённо глядя на свёртки.

Филипп поклонился и ответил:

– Его милость приказал передать вам эти дары. Он сказал, что как ваш муж, обязан баловать вас, моя Леди.

Я замерла. “Подарки? Для меня?” Это казалось почти невероятным. Никогда никто не дарил мне ничего просто так.

Я подошла к коробкам и медленно открыла одну из них. Внутри лежало роскошное платье из сапфирового бархата, расшитое золотыми нитями и жемчугом. Я ахнула.

– Это… потрясающе, – прошептала я, пальцами осторожно касаясь мягкой ткани.

Агата и Сальма, переглянувшись, улыбались.

В другой коробке были украшения: серебряные браслеты, серьги и ожерелье с синим камнем, таким же глубоким, как глаза Эдмунда.

Я не могла сдержать улыбку. Эти подарки были чем-то большим, чем просто вещи. Они говорили о его внимании, заботе и, возможно, любви.

В моей голове пронеслось: “Никто и никогда не делал для меня ничего подобного. Я должна как-то отблагодарить его. Но как?”

Я медленно села на край постели, держа в руках ожерелье. “Он дал мне так много, – подумала я, – а я… что могу дать ему взамен?”

— Скажите мне, Агата, Сальма, что обычно девушки дарят мужчинам в знак благодарности? — осторожно спросила я, избегая смотреть на них прямо, чувствуя, как щеки начинают алеть.

Сальма, всегда готовая к шуткам, сразу же улыбнулась.

— О, миледи, это зависит от того, какого рода благодарность вы хотите выразить, — произнесла она, подмигнув Агате.

— Я не о таком! —я вспыхнула, сердито надувая губы.

Агата, едва удерживая улыбку, вмешалась:

— Не смущай госпожу, Сальма. Моя Госпожа, в наше время девушки часто дарят что-то сделанное своими руками: платки с вышивкой, может быть, перчатки. В более редких случаях — украшения.

— Да-да, платок, — подхватила Сальма, пытаясь говорить серьезным тоном. — Или, может быть, вы хотите вложить что-то более… личное?

— Сальма! — Я уткнулась в ладони, чувствуя, как лицо становится все более пунцовым. — Перестань говорить глупости!

Смех Сальмы наполнил комнату, но я быстро сменила тему.

— Хорошо, я выберу платок. Но как мне научиться его вышивать? —я повернулась к Агате, но голос прозвучал более взволнованно, чем мне того хотелось бы.

— Это не так сложно, — успокоила меня Агата. — Я покажу вам.

Сев за небольшой деревянный столик в моих покоях, я собралась с духом, передо мной лежала льняная ткань, иголки и разноцветные нитки. Агата, усевшись рядом, терпеливо показывала, как делать первые стежки.

— Вот так, Госпожа Розалия. Легкими движениями, без напряжения. Попробуйте.

Нахмурившись, я взяла иглу. Первый стежок был кривым, второй оказался слишком длинным, а третий и вовсе порвал ткань.

— Ох, я безнадежна! — воскликнула я, откидывая ткань в сторону.

Агата усмехнулась.— Вовсе нет. Просто попробуйте еще раз.