Когда он закончил беседу и направился к нам, я отвела взгляд, стараясь не встречаться с ним глазами. Он жестом указал мне на карету, и мы с Агатой заняли свои места внутри.

Дорога была долгой и утомительной. Копыта лошадей ритмично стучали по грунтовой дороге, иногда прерываясь, когда колёса кареты попадали в очередную выбоину. Ночь была прохладной, и я закуталась в шерстяной плащ, который заботливо принесла Агата. Её тепло и забота снова напомнили мне о её жертве, как она пыталась спасти меня ценой своей жизни…

Эдмунд ехал верхом рядом с каретой. Его силуэт в лунном свете выглядел ещё более внушительным, а короткие приказы, которые он отдавал своим людям, раздавались громко и чётко. Одна из повозок с припасами отстала, и он быстро послал нескольких солдат, чтобы те догнали её.

Я незаметно задремала, положив голову на колени Агаты, и впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности.

Раннее утро застало нас на открытом поле. С первыми лучами солнца путешествие остановилось на привал. Эдмунд и его люди разводили костры, чтобы приготовить еду. Мужчины ловко разделывали куски мяса и варили похлёбку в больших котелках, а кое-кто резал хлеб, извлечённый из запасов.

Агата принесла мне деревянную миску с похлёбкой и несколько кусков хлеба. Еда была простой, но сытной. Когда я осторожно начала есть, к нам подошёл Эдмунд. Он осмотрел меня с головы до ног, словно оценивая, как я переношу дорогу.

— Извиняюсь, леди Розалия, что это не то пиршество, к которому ты привыкла в доме герцога, — произнёс он с лёгкой язвительностью, его губы изогнулись в насмешливой полуулыбке.

Я не отвела взгляда, лишь спокойно продолжала есть, чувствуя, как в душе поднимается лёгкая усмешка. Эта простая похлёбка ничем не отличалась от той пищи, которую я получала подобно слуге, будучи запертой в своей “золотой клетке”. Но я ничего не сказала. Лишь кивнула с благодарностью.

Вскоре ко мне подошёл высокий мужчина с светлыми волосами, грубоватыми чертами лица и лёгкой небрежностью в осанке. Это был Шатан, один из самых близких людей Эдмунда. Его манера общения с моим мужем удивляла меня. Он мог обращаться к нему так, словно они были давними друзьями, но это, похоже, не вызывало раздражения у Эдмунда.

— Миледи, не нуждаетесь ли вы в чём-нибудь? — спросил он, слегка наклонившись, чтобы встретиться со мной взглядом.

Я поблагодарила его за заботу, но вежливо отказалась.

По мере продвижения на север дороги становились всё хуже, а погода все суровее. Колёса кареты скрипели, а лошади казались измотанными. Всем казалось, что это путешествие было первым таким долгим в моей жизни, но воспоминания из прошлого говорили обратное. Я прекрасно помнила, как мучительно это было в действительно первый раз. Тогда я не в силах больше выносить, требовала остановок, жаловалась на усталость. Это только делало Эдмунда суровее, а его раздражение порой было почти осязаемым.

Но в этот раз всё было иначе. Я переносила тяготы дороги с улыбкой, ловя на себе редкие, но заинтересованные взгляды мужа. Он явно удивлялся моему поведению, но не произносил ни слова.

Я видела, как он время от времени бросает на меня короткий взгляд, словно пытаясь понять, кого из себя представляет женщина, которая теперь стала его женой. И, возможно, впервые в жизни, мне казалось, что это я держу контроль над ситуацией.

Наша карета остановилась у массивных ворот замка, и я невольно задержала дыхание. Перед нами возвышался суровый и величественный замок Эдмунда, окружённый прочной каменной стеной. Он не был украшен излишествами, характерными для королевских дворцов, но его мощь говорила о том, что здесь правит человек, которому не страшны ни враги, ни интриги. В прошлом этот холодный вид напугал меня до ужаса.

Ворота медленно открылись, и нас встретила вереница слуг и стражников, выстроившихся в безупречно ровную линию. Впереди всех стоял пожилой дворецкий с прямой осанкой и внимательным взглядом. Он поклонился, как только Эдмунд спешился с лошади.

— Приветствую вас, лорд Дюран. Всё подготовлено для вашего прибытия, — голос дворецкого звучал учтиво и уверенно. Я заметила, как слуги, стоявшие позади него, с явным уважением следили за каждым движением своего господина.

Их взгляды украдкой переходили на меня, полные любопытства. В прошлый раз это не вызвало у меня удивления — они приняли меня просто как леди своего господина, не более. Никакой злобы, но и никакой искренней теплоты. Я была для них чужой. Но они боготворили Эдмунда. Тогда я этого не понимала, но теперь знала: он заслужил их преданность.

Эдмунд был не просто господином, он был защитником. Он знал цену человеческому труду и не жалел усилий, чтобы люди на его землях чувствовали себя в безопасности. Земли, которые ему «подарил» отец за военные подвиги, были почти мертвы, нищета и упадок царили на окраинах королевства. Но он возродил их: построил торговые пути, создал рабочие места, сделал эти земли живыми.

Королевство тонуло в коррупции. Простые люди умирали от голода, пока дворянство наслаждалось праздной жизнью. Эдмунд, возможно, не по своей воле, стал спасением для тех, кто жил на этих землях.

Он обернулся к дворецкому.

— Подготовь мне ванну, — приказал он, даже не взглянув на меня.

— Разумеется, ваша милость, — с глубоким поклоном ответил тот.

Дворецкий — Филипп, как я вспомнила, — тут же повернулся ко мне и, слегка склонив голову, добавил:

— Миледи, прошу вас, следуйте за мной. Я покажу вам ваши покои.

Я бросила последний взгляд на Эдмунда, который уже обсуждая что-то с одним из своих людей, шагал вверх по лестнице, а затем последовала за Филиппом.

Внутренние залы замка удивляли своей строгой элегантностью.Хоть здесь и не было вычурности или излишков, присущих замкам остальных господ, но каждая деталь — от тяжёлых каменных стен до простых, но искусно вырезанных деревянных балок — отражала характер хозяина.

— Мы подготовили для вас лучшие покои ваша милость, — произнёс Филипп, не оборачиваясь, когда я шла за ним по длинному коридору.

Его голос был ровным и учтивым, но в нём чувствовалась натянутость, как будто он хотел быть уверен, что я достойна быть рядом с его господином. Я знала, что завоевать их уважение будет нелегко, но в этот раз я была готова к этому вызову.

Мы остановились перед тяжёлой дубовой дверью, и Филипп открыл её, жестом приглашая меня и Агату войти.

— Если вам что-то понадобится, миледи, позовите меня.

Я кивнула и вошла в комнату. Она была просторной и удобной, хотя и без роскоши, которой я привыкла видеть в доме отца. У окна стояла массивная кровать с пологом из грубой, но качественной ткани, а в углу — небольшой камин, где уже горел огонь. Это было скорее убежище, чем покои леди, но мне это нравилось.

В прошлый раз я чувствовала себя здесь чужой. Но сейчас — всё будет иначе.

Ванну для меня подготовили практически сразу же. В помещении суетились несколько молодых служанок, помогая Агате. Если в моем родном доме я могла рассчитывать только на заботу одной единственной преданной женщины, то здесь целая толпа людей следила за моим благополучием.

В прошлый раз я не удосужилась запомнить их имена и лица. Для меня существовала только Агата, а остальные оставались безликими и чужими, как и я для них. Но теперь я пристально разглядывала девушек, запоминая каждую, словно надеялась найти в их взглядах что-то важное.

Высокая девушка с золотистыми волосами, заплетёнными в две косы представилась как Аннелия. Её кожа была обветренной, словно она часто работала на улице, но взгляд оставался живым и весёлым.

В её движениях чувствовалась лёгкость и уверенность. Она ловко держала медный таз с горячей водой, едва ли не пританцовывая, пока ставила его на каменные плиты.

Беатрис - напротив, была невысокой и пухленькой. Её каштановые волосы были собраны под платок, а щёки все время раскрасневшиеся от жара печи или от стеснения. Она постоянно поправляла складки на своём платье, боясь испачкаться или сделать что-то не так.