— Моя госпожа, — начала она с деланной серьёзностью, — я, конечно, не смею вмешиваться, но неужели в замке не найдётся что-нибудь, чтобы занять эту девицу?

Сальма, услышав её слова, обернулась, и её глаза весело блеснули.

— Агата, милая, вы так переживаете за меня, что мне кажется, я должна взять вас с собой, куда бы ни пошла.

— Да уж, только об этом и мечтаю, — огрызнулась Агата, подняв брови. — Но, боюсь, тебе придётся отправляться одной. Кому-то ведь нужно следить за тем, чтобы госпожа не переломала себе шею на очередной тренировке.

Я не удержалась и рассмеялась.

— Довольно, вы обе, — остановила я их шутливую перепалку. — Агата, не будь так строга к Сальме. А ты, Сальма, не дразни её понапрасну.

Сальма сделала невинное лицо.

— Я бы никогда.

— Конечно, — протянула Агата, закатывая глаза.

Мы как раз проходили мимо тренировочного поля, где несколько мальчишек, измазанных грязью, с аппетитом ели жареные каштаны. Я остановилась, наблюдая за ними. Они сидели прямо на земле, смеясь и поддразнивая друг друга. Их лица были запачканы, одежда порвана в некоторых местах, но в их глазах сияла искренняя радость.

— Вот это я понимаю, молодость, — заметила Сальма, смахнув воображаемую слезу.

Я улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается по груди.

— Посмотри на них, — сказала я, обращаясь к Сиджару. — Такие беззаботные.

Он усмехнулся и кивнул в сторону одного из мальчишек, который пытался отнять у товарища последний каштан.

— Беззаботные — это точно. В моё время на тренировках мы не могли себе позволить такой роскоши.

— Ты хочешь сказать, что никогда не крал каштаны? — поддела его Сальма.

Сиджар бросил на неё выразительный взгляд, полный любви и тепла.

— Нет, но однажды наш учитель заставил нас есть сырой картофель, чтобы мы научились ценить приготовленную еду.

Мы все рассмеялись.

Когда мы добрались до рабочей площадки, рабочие уже знали меня в лицо. Один из мужчин, Карл, с которым я часто общалась, улыбнулся и склонил голову, прежде чем помочь мне слезть с повозки.

— Миледи, снова привезли нам еды? — спросил он, взглянув на корзины.

— Конечно, — ответила я, улыбнувшись. — Работаете без устали, вам нужна хорошее подкрепление.

— Спасибо вам. Без вашей помощи всё шло бы куда медленнее.

Я прошлась среди рабочих, обмениваясь несколькими словами с каждым. Один из них, Томас, рассказал мне с таким восторгом о своем маленьком сыне, что я не смогла сдержать улыбки.

— Он совсем кроха, миледи, но уже такой озорной. Говорит, что станет великим воином в рядах армии Его Милости.

— Значит, у нас будет славная защита , — заметила я, чувствуя, как моё сердце наполняется теплом.

Луиза, подошла ко мне с маленьким свёртком ткани в руках.

— Миледи, это всего лишь мелочь, но мы хотели поблагодарить вас за всё, что вы делаете для нас.

Внутри оказалась небольшая вышивка, изображающая цветущий сад.

— Это прекрасно, — сказала я, глядя на неё. — Спасибо.

— Мы все благодарны вам, миледи, — сказала она с улыбкой. — Вы не просто наша хозяйка, вы наша надежда.

Эти слова глубоко тронули меня.

На площадке царил оживлённый шум: раздавался стук молотков, скрип телег, и голоса рабочих сливались в хаотичную, но в то же время завораживающую симфонию труда. В воздухе витал запах древесной стружки и влажной земли.

Я подняла подол платья, чтобы не испачкать его, и направилась к группе мужчин, разгружавших бревна с повозки. Карл, видя меня, тут же поспешил навстречу.

— Миледи, не стоило бы вам идити сюда, это опасно, — сказал он, быстро бросив взгляд на моё платье, явно сожалея о том, что я рискую испачкаться.

— Карл, если я не буду знать, как идут дела, как я могу быть полезна? — ответила я с улыбкой.

Он покачал головой, но не стал спорить, уступив дорогу.

Я подошла к группе женщин, которые занимались сортировкой камней. Среди них была Сарта, уже знакомая мне по прошлым встречам.

— Миледи, мы справляемся, но, боюсь, воды нам не хватает. Колодец далеко, и носить ведра туда-сюда трудно.

— Мы это исправим, — уверила я. — Уведомлю каменщиков, чтобы они построили временный колодец ближе к стройке.

Женщина благодарно кивнула, и её лицо смягчилось.

Не успела я отойти, как мой взгляд привлёк мальчишка лет двенадцати, пытающийся приподнять слишком тяжёлое для него ведро. Его лицо покраснело от напряжения, но он упрямо не сдавался.

— Дай-ка я помогу тебе, — сказала я, подходя к нему и аккуратно взяв ведро за другую ручку.

Он удивлённо поднял глаза, но отпустил ручку, позволяя мне поднять его.

— Благодарю, миледи, но это моя работа, — пробормотал он, почесав затылок.

— Работа работой, но нужно рассчитывать силы. Идём, покажи мне, куда это нужно нести, — сказала я, стараясь говорить с ним на равных. Сиджар кинулся навстречу пытаясь мне помочь, но я упрямо закивала головой, от чего он неуверенно остановился. Люди, видя, что я помогаю, относились ко мне с искренним теплом. Меня охватило чувство единства, словно мы не просто строим дома, а что-то гораздо большее. Это была моя жизнь, моя семья, мои люди.

Усталость начала давать о себе знать, когда мы вернулись в замок. Сальма, несмотря на свой энергичный вид, была выжата, что я отправила отдыхать её первой, а Агата только покачала головой, провожая меня в покои.

Котёнок, как всегда, ждал меня, уютно устроившись в кресле. Я подняла его на руки, и он тут же замурчал.

— Ты всегда такой довольный, — прошептала я, гладя его мягкую шерсть. — Может, тебе стоит научить меня этому искусству.

Он зевнул, и я невольно рассмеялась.

— Ты — мой маленький философ, — добавила я, чувствуя, как усталость накрывает меня с головой.

Агата улыбнулась, почесав его за ушко и принялась помогать мне раздеваться. Она аккуратно расстегивала застежки на корсаже, стараясь не задеть ткани, запачканной пылью со стройки.

— Никогда бы не подумала, что та Госпожа в замке герцога Вальмон, станет ходить по грязной площадке, раздавать указания и таскать ведра с водой, — с легкой усмешкой сказала она, откладывая корсаж в сторону.

Я улыбнулась, глядя на своё отражение в тусклом зеркале.

— Раньше я думала, что моя жизнь — это бесполезный круговорот дней, где я жила подобно тени, — призналась я. — Но теперь понимаю, что настоящая сила — в том, как ты действуешь и что можешь изменить.

Агата подняла бровь, но в её взгляде сквозила гордость.

— Вы стали совсем другой, моя Госпожа. Смелее, решительнее. Ваша матушка гордилась бы вами.

Я грустно улыбнулась, позволив ей снять с меня юбку.

— Та Розалия всё ещё здесь, Агата. Просто теперь она знает, что мир гораздо больше четырех стен.

Агата остановилась, посмотрела на меня и с улыбкой покачала головой.

— Всё равно, какая вы — прежняя или нынешняя, — главное для меня, чтобы вы были счастлива, моя Госпожа.

Зал для тренировок был прохладным, но воздух быстро наполнялся жаром от наших усилий. Вильям стоял напротив меня, держа меч с такой легкостью, словно это продолжение его руки. Его серо-зеленые глаза неотрывно следили за каждым моим движением.

— Держи клинок крепче, но не так, чтобы руки затекали, — сказал он ровным, почти равнодушным голосом, показывая правильный хват. — Меч — это не только оружие, но и инструмент выживания. Если ты овладеешь им, то даже слабое тело станет грозным.

Его слова были как холодный ветер: суровые, но мотивирующие. Я сжала рукоять, стараясь повторить за ним движения.

— А как ты научился? — спросила я, пытаясь отразить его следующий удар.

Вильям слегка усмехнулся.

— У меня не было выбора. В наших краях меч — это не роскошь, а необходимость. Однажды он спас мне жизнь.

Он остановился, подняв меч к уровню глаз, и замер, словно вспоминая.

— Ты должна понимать, Розалия, — продолжил он, вернувшись к нашему уроку, — меч спасает не только силой, но и точностью. Попади по уязвимым местам — и ты обезвредишь врага.