Сальма, наблюдавшая за процессом, вставила свое слово:

— Миледи, если вы так будете стараться, то Его Милость получит платок лет через десять.

— Лучше бы ты помогала, а не смеялась! — огрызнулась я, но уголки губ сами собой дрогнули в улыбке.

Следующие дни были полны попыток и ошибок. Начиная новый платок раз за разом, с трудом выводя ровные стежки, я вновь и вновь терпела неудачу. Все свое свободное время я сидела за вышиванием в своих покоях.

Между уроками все же старалась находить время, чтобы посетить людей, которык нашли новый дом в пределах замка лорда Дюран. Люди тепло приветствовали меня, благодарили за заботу и рассказывали о своей прежней жизни. Их блестящие глаза отзывались теплом в моем сердце. Я внимательно слушала, делала заметки о том, что нужно исправить или улучшить.

— Миледи, крыша на конюшне совсем протекает стоит снегу чуть растаять, — сказал один из рабочих. — Было бы хорошо, если бы мы могли её починить. Холод слишком сильно бьет по лошадям.

— Конечно, я передам это мастеру Грэму, — кивнула

я, делая пометку в книге.

Чувствовать себя полезной, наполняло меня радостью. Каждый раз, выходя из замка, и видя, как преобразилась жизнь этих людей, я понимала что все было не зря.

Позже в тот же день Филипп сообщил, что Эдмунд уехал.

— Лорд отправился в Харнсли. Там дела, связанные с землями и границами, миледи, — сообщил он, склонив голову.

— Надолго ли он уехал? — спросила я, с трудом скрывая разочарование.

— Трудно сказать, миледи. Возможно, на день, возможно, чуть больше. Но он велел передать, чтобы вы ни о чем не беспокоились.

Кивнула, подавляя тяжелый вздох.

Вечером, сидя при свете свечи, я снова взялась за платок. Теперь у меня к счастью стало лучше получаться. Я усердно выводила на ткани золотистый узор в виде наших с Эдмундом инициалов. Агата, глядя на прогресс, похвалила меня:

— Очень хорошо, моя Госпожа. Лорд несомненно будет доволен. Но нам предстоит еще поработать.

Впервые почувствовав гордость за свой труд я улыбнулась, думая о том, как вручу подарок, когда наконец приноровлюсь получше выводить стежки. Сердце трепетало в предвкушении.

Я проснулась среди ночи от едва уловимого движения рядом. Комната была темна, лишь слабый свет луны пробивался через узкое окно. Я повернула голову и замерла — рядом со мной лежал Эдмунд. Он спал, лицом ко мне, а его черты в мягком свете казались такими спокойными, такими умиротворенными.

Я тихо смотрела на него, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить. В груди разлилось тепло. “Он вернулся,” мелькнула мысль, и сердце дрогнуло. Его дыхание было ровным, а сильная рука лежала у края кровати, словно охраняла меня даже во сне.

Я осторожно подвинулась ближе, чтобы лучше разглядеть его. Темные пряди волос слегка падали на лоб. Но в этот момент он казался мне таким мирным, что я не смогла удержаться и тихо выдохнула:

— Как же я успела привыкнуть к тебе…

Его сердце билось под моей щекой, и этот ритм завораживал меня. Он был здесь, рядом, и я чувствовала себя защищенной. “Как странно… Еще недавно я боялась его, а теперь не представляю, как жить без него,” подумала я, закрывая глаза. Его тепло и тихое дыхание убаюкивали, и вскоре я снова погрузилась в сон.

Утром я проснулась, потянувшись, ожидая ощутить рядом знакомое тепло, но кровать была пуста. Это стало привычным. Эдмунд всегда был занят, всегда где-то, а мне оставалось лишь догадываться, какие важные дела требуют его внимания.

Слуги принесли завтрак, и я села за столик у окна. На подносе стояли миска густой овсяной каши с медом, свежий пирог с ягодами и кувшин горячего яблочного сидра. Я лениво взяла ложку и начала есть, глядя на заснеженный двор. Вид белого покрывала на земле всегда вызывал у меня странное ощущение покоя, смешанного с легкой грустью.

Сальма вошла в комнату с привычной улыбкой, которая всегда поднимала мне настроение.

— Миледи, вы так печально смотрите в окно. Неужели пирог оказался недостаточно вкусным? — спросила она с наигранной тревогой.

— Пирог превосходный, Сальма. Просто задумалась, — ответила я, пожав плечами.

Она подала мне теплую накидку, чтобы я не замерзла, и начала весело болтать о новостях замка. Я улыбалась, слушая ее рассказы.

После завтрака я снова села за вышивание. Этот платок стал настоящим испытанием. Я уже несколько раз начинала заново, но каждый раз допускала ошибки. Сегодня я решительно настроилась довести дело до конца.

Агата вошла в комнату, увидела мое напряженное лицо и сдержанно хмыкнула.

— Моя Госпожа, вы, конечно, большая молодец, но если еще раз порвете нитку, боюсь, мы останемся без платков в замке, — сказала она, подав мне новую иглу.

Сальма рассмеялась, глядя на мою угрюмую попытку закрепить узор.

— Ах, Госпожа, кто бы знал, что ради подарка вашему лорду придется пожертвовать столько тканей. Это ведь уже восьмой платок? Или десятый?

— Тебе весьма весело, — пробормотала я, чувствуя, как щеки начинают краснеть.

Наконец, после долгих усилий, я завершила узор, дополненный изящным орнаментом. Я поднесла его к свету, чтобы лучше рассмотреть, и с облегчением улыбнулась. “Надеюсь, он оценит,” подумала я, аккуратно складывая платок.

Откладывая вышивание, я отправилась проверить дела замка. Везде, где я появлялась, люди приветствовали меня с теплотой. Пекари жаловались на нехватку муки, и я записала их просьбы.

К вечеру Филипп сообщил, что Эдмунд вернулся. Я поспешила узнать, где он, и узнала, что он отправился на тренировку.

В суровые зимы тренировки переносили в просторное помещение в восточном крыле замка. Там рыцари и солдаты отрабатывали удары на соломенных манекенах. Я заглянула туда лишь на мгновение, но не решилась подойти.

К вечеру когда слуги готовили ванну для Эдмунда, я велела им выйти. Они послушались, хоть и удивились.

Я сама добавила в воду травы и масла, чтобы ему было приятно после долгого дня. Когда он вошел в покои, я услышала, как он остановился на пороге.

— Чем моя милая женушка балуется на этот раз? — прозвучал его голос, и я вздрогнула, обернувшись, чувствуя, как щеки заливает краска.

Он улыбнулся и начал медленно подходить.— У твоей затеи слишком “невинный” запах.

— Ну, раз уж ты вернулся так поздно, я решила помочь тебе расслабиться, — пробормотала я, глядя в сторону.

Он снял рубашку, обнажая плечи, и я подошла ближе, чтобы помочь ему.

— Ты говоришь, как заботливая жена, — усмехнулся он, наблюдая за мной с легкой насмешкой.

— Просто… в последнее время у нас было мало времени друг для друга, — сказала я, чувствуя, как голос начинает дрожать.

— Так скучала, что решила взяться за это лично? — его голос стал ниже, и я почувствовала, как становится неловко под его взглядом.

— Эдмунд! — воскликнула я, пытаясь скрыть смущение.

Он рассмеялся, но его взгляд потеплел. Взяв меня за руку он тихо произнес:— Спасибо, Розалия.

Это простое “спасибо” заставило мое сердце дрогнуть.

Воздух был наполнен ароматом травяных масел, а пар мягко стелился по полу, обволакивая всё вокруг. Звук лёгкого плеска воды дополнял это умиротворяющее спокойствие.

Эдмунд сидел в большой купели, его широкие плечи едва скрывались под водой. Голова была слегка опущена, глаза закрыты. Он выглядел расслабленным, но в каждой линии его тела читалась сила, как у хищника, готового действовать в любой момент.

Сердце билось так быстро, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Решение, принятое под влиянием эмоций, едва не сбило меня с толку. “Что ты делаешь, Розалия?” – мысленно корила я себя, но руки уже потянулись к завязкам платья.

Свет свечей мягко озарял каменные стены комнаты. Их мерцание играло на воде, создавая причудливые отблески, которые танцевали на сильной спине Эдмунда. Усталость его была заметна даже в расслабленной позе.