— Так ты бы не продал свою душу? — Она мило улыбнулась и испила фиолетовыми губками шампанское.

— Я этого не говорил. — Хаокин серьезно взглянул на девушку. Она отвела взгляд.

— Так, значит, у нас души кто угодно может отнять? Даже если мы ничего не сделали? — спросила вампирша спустя время.

— Ну, всякое случается. Если ты соблюдаешь правила, скорее всего, душу твою не заберут. Нельзя брать у незнакомцев вещи, которые они тебе суют, опасно называть свое имя при странных обстоятельствах, опасно соглашаться на подозрительные сделки. С помощью этого демоны отбирали души.

Они снова замолчали. И Хаокин уже будто начал засыпать.

— Кстати, — сказала вампирша. — Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Какой? — Хаокин от неожиданности вздрогнул.

— Что ты такое и чего хочешь ты? Каковы цели твои?

— А ты как думаешь?

— Хм. А что я могу знать? Я уже говорила. После смерти ты невесты исчез. Сторонники Ифигении могли бы лишить тебя всего, но ты их опередил и сам всё это отдал, стал изгоем… И синие плащи…

— Так ты ведь и так всё знаешь, зачем еще спрашивать? — агрессивно произнес Хаокин.

— Мне интересно, идешь ли ты потому, что у тебя есть ноги, или же потому, что впереди видишь цель? И какая она: саморазрушающая или самостроящая?

Хаокин с любопытством начал рассматривать вампиршу. Не выглядела она, как человек, который спросил бы такое.

— Моя жизнь так же бессмысленна, как и жизни других, — ответил он. — Ты думаешь, что спрашиваешь меня об одном, но задаешь нерешимые вопросы вселенной. О жизни, о смерти. Не могу сказать тебе, зачем пришел сюда, зачем вообще иду и всё такое. А кто может? Да и не всё ли равно? Ты идешь, пока у тебя есть ноги. Пока идешь, дышишь, можешь курить. Есть дым, есть вино — есть жизнь. И больше ничего не нужно.

Хаокин пытался уловить взгляд вампирши. А она красиво пила шампанское и не смотрела на парня.

— Не хочешь выпить со мной? — Девушка протянула ему бутылку.

— Так это будет так? — ответил он, не отрывая от нее глаз. — Нет, спасибо.

Вампирша присела к парню на колени.

— Ты точно не хочешь выпить… со мной? — произнесла она, водя бокалом перед его губами.

— А ты точно этого хочешь? — Хаокин сверкнул ярко-зелеными глазами. Вампирша вновь села в свое кресло, замолчала. Хаокин был не в настроении. Даже не курил.

— Ты говорил, что дьявола нет, — произнесла она спустя время так же сладко, — а вот демоны существуют. Странно. Какова же твоя религия? Во что же ты тогда веришь?

— Наверное, только в любовь, — был его ответ. Глаза девушки сверкнули.

— Неужели? — Вампирша снова подкралась к Хаокину, начала массажировать его спину. — Как же это? Вера в любовь? Нет такой веры.

— Есть, — ответил Хаокин. Плечи его были напряжены.

— Это не ответ, — прошептала вампирша ему на ухо. Мурашки пробежались по его спине.

— Я не видел богов и загробных миров, — он несколько отстранился, — но я видел любовь. Я испытывал ее.

— Хорошо, — прошептала вампирша гипнотизирующим голоском. — Мы все любили. Но разве этого достаточно, чтобы назвать любовь верой? Вере нужно что-то еще. Скажем, обряды.

— Приносить завтрак в постель, — улыбнулся Хаокин и посмотрел на вампиршу. Глаза ее заискрились, а руки сильнее впились в его плечи. Парень вздрогнул, а затем расслабился и прикрыл глаза.

— Жертвоприношение, — продолжала вампирша шептать ему на ухо.

— Любовь — это сплошное жертвоприношение, — он вздохнул, чувствуя, как разгорается.

— Божество, — произнесла она сладко-пресладко, чуть ли не целуя его в ухо.

— Для мужчин вы все богини, — промурлыкал он, забывшись. Потом внезапно его пробил холод. Парень открыл глаза.

— Легенда...

— Есть одна! — Хаокин вскочил с кресла.

Вампирша быстро сориентировалась.

— Так рассказывай! — воскликнула она и уселась на подоконник.

— Нет. Ты заскучаешь.

— Не буду. А если уж так случиться, можешь вбить мне кол в сердце. — Вампирша сверкнула красными глазами. — Рассказывай. Мне становиться скучно, а умирать от скуки — самое печальное в жизни, особенно когда она вечна.

— Хорошо-о-о, — протянул Хаокин и усмехнулся. — В общем, это случилось во времена, когда наш мир только зарождался, когда появлялись первые птицы, звери и первые люди — Первый Мужчина и Первая Женщина. И всё было бы прекрасно у них, но Первая Женщина погибла — случайно, оставив супруга одного. Он не мог смириться с ее смертью, ведь жена была для него всем. — Пауза. — Так бы и погиб род человеческий, не успев начаться, но о трагедии узнала Богиня. Она спустилась на землю и спросила у Первого Мужчины, что случилось.

— Что случилось, — как эхо пропела вампирша. Хаокин улыбнулся.

— Он поведал ей о своей беде. Богиня выслушала его, пожалела, но сказала, что ничего не может поделать. Не в ее власти воскрешать умерших. То, что превратилось в прах, не оживет, как бы сильно ты этого не хотел. — Хаокин на миг замолчал. — Но Богиня пообещала Первому Мужчине, — продолжил парень, — что навестит его завтра. И она пришла на следующий день, и на следующий… Богиня ходила каждый вечер к Мужчине и привязалась к нему. Ей было слишком одиноко с богами и слишком хорошо с человеком. Мужчина был смертен и знал это, и, возможно, поэтому казался таким смелым. Каждый день он выходил на охоту и попадал просто в невероятные истории. Я уже не помню их, если честно. Он мог заставить Богиню даже смеяться. И она не понимала, как он такой счастливый и веселый, если знает, что умрет. А еще ее очень смешило, как Первый Мужчина привирал ей. Ведь эта Богиня была Богиней коварства. А Первый Мужчина не знал, кто она такая… Поэтому, видимо, и влюбился. Он решил во что бы то ни стало завоевать Богиню. Он совершал подвиги ради нее как женщины, а она принимала их как должное поклонение богине. Он ухаживал за ней, а она думала, что он шутит. В общем, однажды Первому Мужчине это надоело. Они сильно поссорились. Богиня в гневе открыла свое истинное лицо. «Я Богиня, а ты жалкий смертный!» — вскричала она.

— Богиня, жалкий смертный, — передразнила вампирша. Они оба засмеялись.

— Мужчина испугался и больше не пытался быть с ней. Ведь кто он такой, чтобы быть достойным Богини? Сама же она ушла и долго думала. В конце концов, поглядев на пантеон с отвращением, Богиня поняла, что просто больше не может жить без этого жалкого человечишки. Богиня спустилась на землю и больше не поднималась на небеса. Она отдала свою божественность, бессмертие и всё, что у нее было, ради любви, — завершил Хаокин. — Женщины… прекрасные потомки Богини, они такие. Всё отдадут ради тех, кого любят.

— Да. Это похоже на легенду, на которой строится вера.

— Наверное. Мне тоже нравится. Особенно то, что та Богиня была Богиней коварства. Показывает сущность женщин. То есть не совсем… Я обычно не люблю, когда мне врут мужчины. Но женщины... Их ложь обладает шармом.

— Неужели? И значит, тебе нравятся коварные обманщицы?

— Обожаю таких. — Хаокин ухмыльнулся, оголив клыки.

— Может, мне тогда тоже обмануть тебя?

— Ха. Ты ведь это уже делаешь.

Среди вампиров и гномов, нимф и гоблинов он казался самым странным и чужеродным созданием. Аристократически бледная кожа, черные волосы с пробором посередине, почти невидимые губы и детские глаза, в которых таилась необычайная грусть. Внешне хозяин замка был не красавцем, но он сиял в глазах других, и другие виделись ничтожными в его глазах.

Окруженный прекрасными девушками, Вельзи возвышался над всеми на высоком фиолетовом кресле. В клетке возле него лежал саблезубый монстр — что-то с головой тигра вперемежку с крокодилом, с мощными крыльями и ядовитыми шипами. Свесив ноги с подлокотника, Вельзи смотрел на гостей скучающе. Это была не первая подобная встреча, и, честно говоря, он пресытился. Пресытился, наверно, всем, чем только можно. Но внезапно молодой человек ощутил в зале перемену и произнес как будто в пустоту: