— Мы с тобой две половинки души… и вот они целуются, — сказала девушка, как только несколько раз перечитала строчки про себя. — Мутанты целуются.

— Почему же мутанты?

— Как! Они ведь эти… сиамские близнецы. У них одно тело или, как там, душа. Одна на двоих. Мутанты! — Дина даже кивнула.

Богомир облегченно вздохнул, забрал у девушки книгу и приготовился быть мудрым старцем.

— Ты не знаешь, что такое душа? Душа — это… — он задумался. — Это ты сам… То есть то, что будет жить после тебя, когда ты умрешь.

Дина вопросительно посмотрела на Богомира.

— Труп?

— Нет. Труп — это тело. А это душа. Вот есть твое тело, а есть твой разум. Душа — это ты, это твои мысли и чувства.

— Как это я — это мои мысли и чувства? У меня много мыслей и чувств. Какие конкретно — душа?

— Все, что были и будут. Как бы сказать? Когда ты умрешь, твоя душа продолжит жить. Просто у тебя не станет тела, но будет твое сознание.

— Каким образом? Ты что-то еще говорил про мысли и чувства. Так какие конкретно?

— Никакие! Ты, как мыслящий человек, будешь жить. Это понятно? Без конкретных мыслей. Просто ты продолжишь думать и чувствовать, но без тела. Мы вообще отличаемся друг от друга тем, что мыслим по-разному и по-разному видим жизнь. Индивидуальным взглядом. Твое индивидуальное видение — как бы и есть твоя душа. Так понятно? — умоляюще спросил он.

— Приблизительно, — сказала Дина и снова засмеялась. — Так как у них может быть одна душа на двоих? Нельзя мыслить одинаково. Один стоит под солнцем, а другой — в теньке. И не может же человек под солнцем думать: «Я в теньке, мне холодно». Бред какой-то. А даже если может, то это страшно, что где-то ходят два человека и думают одинаковые мысли, и чувствуют одинаковые чувства.

— Но здесь же не об этом, — улыбнулся Богомир и подсел к Дине. — А о том, что люди понимают друг друга без слов. Знают, что каждый хочет, и дают ему это. — Он подсел чуть ближе. — Ясно?

Дина была в замешательстве. Богомир осторожно поцеловал ее в губы. Дина не оттолкнула его. Он поцеловал еще раз. Она ответила, но как-то холодно. Богомир повернул к себе ее голову и снова поцелуй, уже с языком. И Дина отвечала ему, но словно была и не здесь. Богомира это злило, он жадно впивался в ее губы, пытаясь вызвать страсть, — но нет.

Вдруг Дина замерла. Богомир испуганно взглянул на нее. «Кто-то там», — прошептала она. Теперь Богомир тоже слышал. Он вышел из коморки. Ариадна...

Бросала с полки книги, рвала их на части, отдирала корешки.

— Что ты творишь? — вскрикнул Богомир и подбежал к ней.

Ариадна ускорилась. Он схватил ее за руку.

— Ненавижу твою библиотеку! — закричала она и вырвалась от него. — Ненавижу тебя!

— Прекрати, а иначе… — Богомир соединил большой и средний пальцы.

Ариадна рассмеялась. Он щелкнул. Порванные книги вернулись целыми на свои места, только с Ариадной ничего не произошло. На лице Богомира появился еле заметный испуг, мужчина щелкнул еще раз. Ничего.

— Ты больше не можешь мной управлять, старик.

И в доказательство Ариадна надменно взяла энциклопедию, вырвала из нее несколько листов, скомкала их и засунула себе в рот.

— Зачем же ты так с книгами? — поморщился Богомир, глядя на то, как девушка пытается прожевать бумагу. Ариадна выплюнула ее.

— А зачем они? Бесполезный хлам. Тебе они не помогли вырваться из Игры. Ты их даже не используешь.

— Я обучаю по ним Дину.

— Это та, с которой ты только что лобзался? — «Так она подглядывала…». — Первый раз в жизни решил кого-то поучить и то не выдержал! А сам-то ты когда в последний раз читал? Когда писал что-нибудь? Хоть бы дневник завел.

— С какой стати ты меня критикуешь? Ты — вообще ничто. И звать тебя никак. Появилась только благодаря мне. И когда ты сама брала в последний раз книгу в руки?

Ариадна демонстративно потянулась к полке, но Богомир перехватил книгу. Ариадна испепелила его взглядом. Богомир прочел название.

— В этой размышляют о свободе воли… Есть ли она вообще.

Ариадна вырвала у творца книгу.

— Убедил. Прочту. — Улыбнулась, показывая отвращение, и убежала.

Богомир почесал затылок и вернулся к Дине, но ее уже не оказалось в коморке. Старик прошарил библиотеку — ушла. Странные женщины. Тут он услышал Хаокина — было в голосе колдуна что-то жуткое, несмотря на кажущееся добродушие, и Богомир подобрался ближе.

Хаокин сидел на корточках и говорил с Элеон и ее прототипом.

— Так, значит, ты у нас Мэри? И Богомир списал тебя с внучки своего брата? — мурлыкал колдун. — Любопытно. А его брат — значит, папа твоего папы, и ты, значит, у нас — Мэри Авиафина?

— Что тебе от нее надо? — Богомир подошел к девочкам. — Идите, идите, малышки.

— Мы просто беседовали. — Хаокин поднялся. — Это разве запрещено?

— Не подходи к ним. Тебе ясно? Иначе я тебя уничтожу.

— Да, да, конечно. Жду не дождусь, — сказал Хаокин, медленно отходя назад и улыбаясь.

— Я серьезно. Ты меня понял?

— Мэри Авиафина… Интересно, очень интересно...

«Какие-то все странные сегодня», — подумал Богомир и вернулся в коморку. Из зеркала на него смотрел моложавый кудрявый парнишка с голубыми глазами. Такой юный, зеленый — так непохожий на самого Богомира. Наверное, Ариадна права. Что полезного он сделал в Игре? Подготовился к уроку с Диной? Поиграл с Серым?

На столе лежали рукописи Богомира. Он взял верхний лист и наугад прочел строчку. Там было написано про брови Ариадны, а сверху зачеркнуто и сделаны пометки чужой рукой. Богомир усмехнулся. Если кому-то и есть дело до бровей Ариадны, то только Ариадне.

Старик снова попытался писать книгу. Не выходило ни слова. Богомир, вроде, знал, что должно случиться с персонажами, но как бы в разброс, не понимая, что за чем следует. Творец отчаялся и положил рукописи в стол. Затем он взял пустую книгу с полки и вывел в ней:

Не удается написать ни слова, ни строчки. Какое разочарование…

Богомир положил перо, подумал, вновь взял и записал:

Сегодня я ее поцеловал снова. И она убежала. Какая она была холодная… Когда я только увидел ее силуэт впервые, я подумал: «Может, это она?» И несколько дней назад мне показалось, что это «она». А теперь я не уверен. Иногда она мне нравится. Очень. А иногда мне плевать. Сердце у меня по-прежнему ледяное. Наверное, я такой же холоднокровный, как и она.

Впрочем, Дина может быть полезной. Она интересно смотрит на игры. Может, мы с Серым что-то упускаем? Надо позвать ее завтра с собой.

Но на следующий день Богомир так и не встретился с Диной. С утра прибежал Серый. Глаза блестящие, голос от восторга дрожит. Нашел какой-то дополнительный уровень в игре, рассказывает про него, запинается, проглатывает слова. Богомира потащил за собой.

Старика это раздражало. Он хотел просто найти выход из Игры, и для этого нужен был пацан. Но Серый уже причислил Богомира к своим друзьям и считал, что взрослому интересно слушать подобный бред. Идем туда, идем сюда! А если «нет, сегодня не хочу», то сразу вопросы и обиды. Мальчик не понимал намеков. Он почему-то считал, что Богомир — такой же рьяный игрок, как и он сам. А играть Серый мог круглосуточно. Особенно в последнее время. Кажется, он не спал уже пару дней. Он был весь такой веселый и нервный от усталости.

От игры к игре, ото дня в день. Вот и неделя прошла. Дина появлялась пару раз — в любое время суток — делала жалостливые глазки и просила уроки. Богомир нехотя соглашался.

Дина не видела причин покидать Игру. В ней девушка бессмертна, ей не нужно выживать, а людям приходится с ней общаться. И никакие доводы Богомира не могли убедить Дину в обратном. Однако она согласилась сопровождать его на клетках.

Дина была удивительна! Она просто не умела играть по правилам. Даже не пыталась. В гонках по круговой арене Дина поехала назад. «Ты ведь должна обогнать Серого», — сказал ей Богомир. «Разве? Я думала, пересечь линию финиша, — ответила Дина и сделала это. — Победила!» В игре с тонущим кораблем на B3, девушка просто села на стол и не двигалась. Богомир открыл люк наверху, залез в него, протянул руку Дине. Но она помотала головой.