«Хорошо, — подумал Богомир. — По крайней мере, ты не захотел меня убить. Кстати, об этом. Где Ариадна?»

— А, раз все выяснили, — Хаокин встал с дивана, — что мы ненастоящие, а наши чувства, мысли и воспоминания — лишь абзацы на старой бумаге, собрание окончено? Расходимся?

Богомир виновато посмотрел на парня.

— Ты злишься на меня?

— Шутите! — воскликнул Хаокин. — Не помню, чему я в последний раз так радовался! Могу наконец-то наслаждаться спокойствием в отсутствии жизни.

Всё же Богомиру показалась эта радость наигранной. Он снова посмотрел на Ариадну. Она сидела молча, насупившись. Это пугало Богомира. Он недолюбливал Ариадну. Да, она такая молодая и веселая, но слишком много в ней непредсказуемости, а значит, опасности. Богомир знал в молодости таких женщин, они нравились ему, но он абсолютно не понимал их. Никогда не знаешь, когда и почему окажешься у такой красотки в немилости.

Все разошлись. Богомир уже хотел выдохнуть, но внезапно появилась она.

— Это не мы нереальны, это вы нереальны! — сказала Ариадна. — Вы считаете, что мы нереальны, потому что описали наши жизни. — Ариадна демонстративно начиркала на листке: «Старый пердун сидит весь день в библиотеке», и сказала: — А теперь я сделала то же самое. Еще вы сказали, что наши воспоминания ложны. Так вот. Это ваши воспоминания ложны, я их придумала за вас.

— Ты же понимаешь, что это маразм?

Ариадна пропустила слова Богомира мимо ушей и продолжила опускать его. Назвала тупым старикашкой, у которого нет настоящей мечты и который до сих пор живет по указке родителей. Богомир во время своей тирады всё же сболтнул лишнее.

— Поэтому, — заключила Ариадна, — я не фальшивка, это вы фальшивка, — и с гордо поднятой головой ушла.

Богомир в недоумении глядел в ее сторону. Всё же Ариадна — своеобразная девушка. Но вернемся к нашим баранам. Нужно поставить над персонажами главного — Оливера, и выяснить, что происходит. Богомир нутром чуял: всё не так, как кажется, а интуиция предрекала что-то страшное. После разговора с Оливером он вернулся в свою каморку, уселся за стол с чашечкой кофе и стал в книгах искать ответы.

— Вы уж извините. — Богомир повернулся. В расщелине между занавеской и полкой виднелись рыжие кудри и голубовато-зеленые глаза. — Мы не хотели вас обидеть.

— Я не обижен. С чего ты взяла? Заходи.

— У вас было такое лицо. — Элеон присела на кровать Богомира. — Мы благодарны за то, что вы нас создали, и мне нравится моя история. Вот только… я не понимаю, кто же мои родители и кто я. Знаю, вы ответите на все вопросы в конце, но... раз уж я вышла из книги, могли бы вы рассказать мне о семье сейчас? Уверяю, это никак не повлияет на Элеон внутри вашей истории, а даже если и повлияет, я притворюсь, что ничего не знаю. — Она смущенно улыбнулась и добавила: — Пожалуйста.

Богомир молчал.

— Элеон, — начал он, — я бы очень хотел познакомить тебя с родителями, но я… сам еще не придумал их.

На лице девочки появилось недоумение. Всю сознательную жизнь Элеон хотела узнать тайну своего происхождение. Но выходит, даже создатель не в курсе, кто она и зачем пришла в этот мир. Элеон растерянно отвернулась к стене. Богомира чувствовал себя неловко перед девочкой, хотя и понимал, что она ненастоящая.

— А вообще-то знаешь! — У старика загорелись глаза. Элеон обернулась. — Хоть у тебя нет родителей, есть твой прообраз — внучка моего брата. И вдруг, если я напишу ее имя, она здесь появится?

Элеон снова улыбнулась. Богомир хлебнул горячего кофе, поудобнее уселся и начал по памяти описывать Мэри Авиафину. Девочку эту он видел всего пару раз. Отец ее, племянник Богомира, спился, и старик его не навещал, но старшенькую дочку запомнил. Рыженькая такая, лет десяти, бойкая, даже мальчишек задирала.

Когда Богомир окончил словесный портрет, что-то сверкнуло, а в коморке появилась Мэри — такая же, какой ее помнил старик. Девочки сразу взялись под руки и побежали меж стеллажей. Мэри и Элеон всё же отличались. Глаза у Мэри были темными, волосы прямыми, и лицо уже.

Вообще умение материализовывать предметы могла сыграть злую шутку с Богомиром, если бы персонажи стали наглеть и досаждать его просьбами. Но Богомир знал, как повернуть эту силу в нужное русло. Теперь персонажи слушались его, ведь никто не хочет быть уничтоженным. Он даже решил посоветоваться с одним из них.

— Без понятия, что здесь происходит, — заключил Хаокин. Запрокинув ноги на стол, он покачивался на стуле Богомира и беззаботно разглядывал потолок. Старик терпеливо ждал вердикта колдуна. Наконец Хаокин, щурясь, посмотрел на создателя и улыбнулся. — Вы интересный человек, Богомир. Говорите, как ваша библиотека стала такой популярной? — Он задумался. — И, повторюсь, не знаю, что происходит. Слишком мало улик, чтобы утверждать. Я не чувствую от вас силы, способной создать подобное, вы не колдун. Я сразу предположил, что вам могли подбросить проклятый предмет, но ничего не обнаружил. И это даже странно. Будто всё окружающее излучает равнозначную энергию. Может, мои сенсоры врут, раз уж я не живой, а, может, — он сделал паузу, — просто все вещи в библиотеке есть одно и то же? Никогда не думали, что ваш мир нереален?

— О. То же самое сказала мне твоя подружка.

— Кто? Ариадна, что ли? Хм-м… Она крайне… эксцентрична, верно? Но я размышляю. Это вполне может быть ловушкой синих плащей. Они создают для своих жертв мирки, точь-в-точь копии их домов, и внутри мирков внушают жертвам идеи. Но что плащам нужно от старика? Не обижайтесь… Как бы объяснить? Вот этот стул, он реален? Кажется, да. Но почему? Мы можем его потрогать, мы его видим, я на нем сижу. Но ведь всегда есть вероятность, что стула нет. Это может быть магия, или иллюзия, или стул находится в другом измерении, или разум создал в моей голове образ осязаемого, видимого стула. То же самое и про наш мир. Всегда можно предположить, что он нереален. Но почему мы этого не делаем?

— А с какой стати? Какие у нас есть доказательства этого?

— Верно! — воскликнул Хаокин, сбросил ноги со стола и перевел на Богомира восторженный взгляд. — Это я и хотел сказать. Недостаточно доказательств. Возможно, изнутри мы не видим картину целиком. Пригласите лучше сюда живого эксперта. А вообще мне кажется, — внезапно его взгляд стал хищным, — вы что-то скрываете от меня.

— Зачем мне это? Знаю, ты любишь запугивать. Я тебя таким написал. Но не делай этого со мной.

Хаокин снова беззаботно стал качаться на стуле. Богомир остановил его.

— А я думаю, — усмехнулся Хаокин, — вы всё знаете, но не можете понять этого. В любом случае я пойду, а то окружающим может показаться, — он прошептал, — что раз мы здесь так долго, мы занялись чем-то непристойным.

После дня, проведенного с этими глюками, Богомир чувствовал себя опустошенно. Всё стало таким противоестественным. Старик уже лег спать, но к нему снова пришла Ариадна, чтобы повыяснять отношения. Ор стоял такой громкий, что ссору решил замять Тай. Он предложил всем выпить в баре. Богомир внезапно согласился.

Одна кружка, вторая, третья… Пьяные танцы. Богомир уже ничего не соображал. Снова его коморка. Новые листы рукописи. Богомир уснул прямо за столом. Правда, спал плохо, урывками что-то понимая. Во сне он куда-то падал, затем появилась девушка с красными волосами. Богомиру казалось, что он ее уже встречал, и это его тревожило.

Наутро Богомир проснулся с головной болью. На столе он нашел еще страниц пятнадцать текста, почесал затылок. Видимо, писал ночью. Богомир встал с кровати, вышел в коридор, попивая кофе, и внезапно заметил, как красные локоны промелькнули меж полок. Что-то настолько поразило его в этом образе, что старик остановился. Пальцы обжигал горячий напиток. Богомир резко отбросил стакан в сторону.

Откуда взялся этот чертов кофе? Богомир вспомнил, что вчера только и делал, что пил кофе, но сам его себе не варил. Напиток просто всегда появлялся на столе снова и снова. Богомир посмотрел на пол. Осколков от стакана не видно. Старик обернулся. Горячий кофе уже стоял на столе, ожидая, когда его возьмут. Вспышек никаких не было.