— Пойдем сегодня на гору предков? — осторожно спросила она.

— Сама иди туда, — ответил Макки, даже не посмотрев на бывшую подругу.

— Ты на меня обиделся? — спросила Ют и подошла к Макки с другой стороны. Он отвернулся.

— Зачем ты пришла? Нам нельзя видеться. Ты мне соврала, ты — человек.

— Во-первых, не врала. Это ты сказал, что я нимфа. А, во-вторых… тебе Лаура запретила? Не слушай ты ее! Мне тоже говорили, чтобы я не общалась с монстрами. Но это всё бред. Мы — друзья, и мне плевать, кто там что говорит.

— Твои соплеменники считают всех, кто не похож на них, чудищами, недолюдьми, — сухо проговорил Макки. — При этом люди сжигали целые наши поселения, пытали нас, убивали: и женщин, и детей. Они еще называли себя спасителями, борцами со злом. Так как же мне с тобой дружить после этого?

— Но ведь я плохого не делала! Я не считаю себя лучше вас. Я твой друг.

— Знаю, и ты не виновата в том, что родилась человеком. Но ты — человек! Тебя растили те, кто убивает нас. Я знаю, надо быть добрым и прощать, но… я не могу простить их. Это предательство по отношению к умершим. И не могу простить тебя.

Ют стояла молча. Макки тоже и слегка пошатывался.

— Моей маме всё хуже, — наконец произнесла девочка, не поднимая глаз. Лешик встревожено посмотрел на нее. — Мама… постоянно лежит, у нее раскалывается голова. Мне страшно, — с надрывом произнесла Ют. — Я не знаю, что делать. Еще этот ужасный Раймунд. — Слезы полились из ее глаз. — Он на меня орет и не дает общаться с мамой. Она не хочет быть с ним. Раймунд ей противен! Но мама с этим человеком ради меня, хотя из-за него ей только хуже. Папа бы всё исправил. Он всегда знал, что делать. А я не знаю! Но мне страшно одной идти за ним. Я такая маленькая, а мир такой огромный… и если бы не ты, в прошлые разы я бы уме… — Ют не смогла выговорить запретное слово, — я бы здесь сейчас не стояла. Пожалуйста, если ты всё еще мой друг, помоги. Пожалуйста.

Дети третий раз пошли вдоль рельсов. Давно превратились в пыль те, кто когда-то катался здесь на поездах, железные балки зарастали мхом и постепенно исчезали под слоем земли. Эта дорога вела на гору предков…Там Ют надеялась встретить отца. Девочка и лешик снова говорили друг с другом, шутили. Ют даже в какой-то момент показалось, что всё по-прежнему. Но, когда смех затихал, оставалась эта тишина.

Дети добрались до вершины. Было холодно и как-то странно дышалось. Вот она — гора предков. Ют представляла ее совсем иной. Где прекрасные сады и дома? Повсюду стояло множество гигантских камней — все черные и исписаны сверху донизу. Изредка виднелись посаженные цветы.

— И где же предки? Как с ними общаться? — удивилась Ют.

— Э-э-э… Наверное, в начале надо найти имя родственника на скале, — предположил Макки, подошел к ближайшему камню и прочел пару слов. — Здесь то, кем был предок и кто его дети, мама с папой.

Ребята начали искать имена. Ют казалось это скучным. Но затем она вдруг заметила у обрыва женщину.

— Смотри, — почему-то шепотом сказала девочка, — там кто-то стоит.

Макки никого не видел. Но незнакомка была там, она возвышалась на краю скалы и словно манила Ют. Девочка пошла к ней. Ветер развивал темные волосы женщины и черную полупрозрачную ткань на ее бледном теле. Лица не было видно, потому что незнакомка его не имела, как и головы. При этом Ют чувствовала на себе взгляд этой мистической особы.

Затем девочка заметила, что у женщины появился на руках младенец — весь белый, лысый и бездвижный. Дама сорвала с себя один из лоскутов ткани и начала оборачивать в него ребенка — вместе с головой малыша и вокруг шеи. Мурашки прошлись по всему телу Ют, и она побежала, чтобы остановить негодяйку, но та уже развернулась к обрыву и вытянула вперед руки. Ют рванула что было мочи. Незнакомка отпустила дитя. Оно, падая, исчезло, оставив только полупрозрачную пеленку. Ветер гнал ее то вниз, то вверх. Ют поднялась на скалу, но там уже никого не было. Девочка обессилено свалилась на колени, ей хотелось рыдать и кричать одновременно. Что-то внутри будто оборвалось, и она не знала, как без этого дальше быть.

Ют спустилась к Макки. Друг был в ярости. Он нашел имена своих родителей и других леших. Их всех убили — сожгли вместе с дровами, закололи, распилили. Люди. Люди это сделали. Потому что они все убийцы и предатели и такое омерзительное существо, как человек, не должно жить в этом мире.

Обратно дети возвращались молча. Они не замечали друг друга.

Была глубокая ночь. Ют потеряла дорогу. Она не видела дальше рельсов. Ей стало страшно. Она оставила сапожки на земле и забралась на дерево, надеясь, что там ее никто не найдет. Как только солнце встало, снова пошла в путь. Вечерело. Ют хотела есть, пить. Она обрадовалась бы даже чертову Раймунду.

И вот девочка дома. Зашла на порог.

— Ют! — окрикнула ее Эрна. Малышка вздрогнула. — Прежде чем ты зайдешь в эту комнату, я должна с тобой поговорить.

Ют повернулась к старушке. Та мирно сидела в кресле позади горящего камина, вязала что-то красное. В комнате было темно, скрывшееся солнце окрасило мир в серые краски.

— Зачем? — спросила Ют, но подошла к Эрне.

— Так надо, — сказала старушка спокойным голосом. — Садись напротив меня.

Ют, исполненная чувством непонятной тревоги, послушалась ее.

— Ты знаешь, что такое смерть? — внезапно спросила Эрна. — Ты понимаешь, что случилось с твоим отцом?

— Да, — ответила Ют неуверенно. — Он попал на небо...

— Милая. Смерть — это не сказочное путешествие в волшебную страну. Это конец жизни. Рождение — это когда тебя не существовало и вдруг ты появился. А смерть — ему обратное явление. Люди уходят и не возвращаются. И твой отец не вернется.

— Я… — Ют хлипнула носом. — Я хотела найти его… я даже забралась на гору предков!

— Милая моя. Живым нет дороги в мир мертвых. Крепись — ты его не найдешь.

Ют печально глядела вниз — на шерстяные колготки. Краем глаз она замечала, как тени от огня волнами блуждают по полу.

— Милая, — сказала Эрна. — Ты должна простить нас кое за что. Тебя не было два дня… И в это время…Милая, твоя мама умерла.

— Что? — вырвалось у Ют. Она подняла голову на Эрну, в глазах девочки блестели слезы. — Неправда! — вскричала Ют, спрыгнула с кресла и побежала в комнату. — Мама! Мама! — Она ворвалась в спальню, но та была пуста. У стены стояла заправленная постель. Рядом тазик с водой — на том же месте, как и когда Ют уходила. — Мама! — вскричала девочка и заглянула под кровать, шкаф. Ют выбежала из комнаты и остановилась посреди зала, глядя на Эрну. — Где она?

— Ее похоронили. Прости, но ты не возвращалась несколько дней.

— Нет, — тихо пропищала Ют и заплакала. Она подбежала к Эрне и уткнулась в ее плечо.

— Тише, тише, милая. Я с тобой. Я рядом.

Внезапно скрипнула дверь. С мимолетной надеждой Ют обернулась… На пороге стоял Раймунд. В черном костюме, босой, воротник весь измятый, а под ногтями на ногах виднелся толстый слой грязи. Мужчина пошатывался, глаза его окутал дурман. Раймунд был так пьян, что казался покойником. Зато ожила черепушка с жутким клювом на его голове: черные перья встали дыбом, как у озлобленного зверя, а мертвые серые глаза во всю уставились на Ют, зрачок их расширился.

Раймунд не двигался. Ют стало не по себе, и она отошла от Эрны. Тогда мужчина заметил девочку. Он пошел на нее, покрывая всю комнату своей огромной тенью, и влепил тяжелую пощечину.

— Вернулась-таки, тварь.

От удара Ют потеряла равновесия. Пару мучительных мгновений она стояла, понимая, что сейчас упадет. Взгляд ее остановился на хищных глазах с кровоподтеком. Какая жуткая птица. Ют свалилась на пол.

Эрна заорала на сына, разбила вазу и пригрозила убить его, если он поколотит ребенка. Раймунд клялся, что не сделает этого, но уже через минуту неистово кричал на Ют. Своими огромными руками он охватил плечи девочки и ее спину. Его большая красная рожа находилась так близко к лицу Ют, что закрученный кончик клюва впивался ей в затылок, словно желая его вскрыть.