Лоренцо прищурил глаз:

— Не знаком. Запомнил.

Другие разглядывали молча. А старик официант узнал сразу:

— Как же, господин магистр! У нас в «Трокадеро» имел столик!

— Ваша задача: установить постоянное наблюдение за явками, — начал инструктировать капитан. — Сообщать обо всем мало-мальски подозрительном в любое время...

— Каррамба! — прервал его Хуанито. — Так это же тот красавчик! Так и знал: контрик! — Он протиснулся к Обрагону: — Дядя Феликс, я был только что у одной сеньоры и видел у нее такое же фото!

— Где это было?

— Авенида Квинта. Вилла сеньоры Перес.

Капитан перебрал бумаги в папке, нашел нужную:

— Да, сестра диверсанта, которого мы ждем, жена батистовца. Ну и что же из того, что ты видел это фото?

— Утром сеньора сматывает удочки в Штаты. В доме у нее все вот так вот!

«Сестра... Вряд ли, если он — серьезный человек... — задумался Обрагон. — Тем более она утром уезжает. А все же...»

— Молодец, — ободрил он мальчика. — Это тоже важно. — Обернулся к остальным: — Операция по обезвреживанию преступника возложена на батальон безопасности. Но ваша помощь нам очень нужна. Копии фотографии этого магистра вам и вашим товарищам выдадут в фототехническом отделе. Кстати, кличка преступника — Маэстро. Если что-нибудь узнаете, звоните прямо сюда. Ваш пароль для телефона — «Виолетта». Жду сообщений. Все.

Когда все вышли, капитан вызвал бойца:

— Позовите Хосе Васкеса.

Хосе вытянулся. Прищелкнул каблуками:

— Слушаю, капитан!

Обрагон помедлил. Хосе Васкес — новый человек в контрразведке. Прислан из армии. Капитан с недоверием относился к новым — привык полагаться на тех, с кем воевал еще в горах. Конечно, это неправильно: на смену старым нужны молодые кадры. Но даже и ветеранам не всем можно доверять. А контрразведка — особый вид военного искусства. Если в разведке должны быть мастера, то тут — гроссмейстеры, потому что каждый раз они обязаны переигрывать разведчиков противника, быть находчивей и изощренней. Хосе — исполнителен, энергичен. И как же испытать его другие качества, если не в деле? Почему вот только на этом молодом, розовощеком лице — старые, без блеска, глаза в сетке морщин? Пьет, что ли?.. Нет. Характеристики блестящие. «При чем тут морщины и блеск?» — одернул он себя. И сухо приказал:

— Вот адрес Мерильды Перес. Пригласите ее ко мне.

— Будет сделано! — многозначительно ответил Васкес.

— Нет, не арестовывать, — предупредил капитан. — Пока нет никаких оснований. Пригласите тактично и вежливо.

— Понял! — снова вытянулся Хосе.

— Выполняйте.

Капитан с досадой посмотрел ему вслед. Этот парень вызывал в нем неосознанное недоброжелательство. Впрочем, задание было пустяковым.

Вошел дежурный оперативного отдела, положил на стол донесение службы воздушного наблюдения:

Обрагон нашел на карте указанные в донесении сектора. «Та-ак... Недалеко. Надо усилить посты на дорогах в этом районе. Прочесать леса».

Перечитал донесение. «Визитная карточка? И на том спасибо».

Но через несколько минут поступило новое сообщение:

«А он не глуп, — подумал Обрагон, чувствуя холодок в груди, как охотник, который выходит на след. — Отвлекающий маневр. Но в каком из этих трех пунктов он приземлился?.. Нужно организовать облавы во всех. Однако главное внимание — на доступ в Гавану. Итак, сеньор Маэстро прибыл...»

Зазвонил телефон. Он снял трубку:

— А, это ты, Росарио? Привет. Как жена, как дочь?.. Почему давно не звонил?..

Говорил общие фразы, а сам испытывал раздражение. Сейчас его раздражало все, что отвлекало от дела и мешало сосредоточиться. Но тут же оживился, переложил трубку из руки в руку:

— Что? Артуро? Конечно! Дай-ка мне его самого! Салуд, коронель! Нет, не забыл. Разве то забудешь? Вы на сколько приехали, коронель? Всего-то? Как обычно: то одно, то другое, работы хватает... Завтра? Не знаю, как получится завтра. А послезавтра — и того трудней. Обязательно хочу... Вот что: от дома Росарио тут десять минут. Если можете, приходите сейчас. Эрерро проводит. Вот и отлично. Заказываю пропуск и жду. Да, а как вас по-настоящему зовут, коронель Артуро? — Он старательно записал незнакомые имя и фамилию. Вздохнул: — Разрешите, я буду называть вас по-старому, коронель? Очень рад буду увидеть!..

Бланка опаздывала. Автобусы по ее маршруту не шли, и ей пришлось добираться пешком. Она шагала быстро, временами бежала. Представила лицо командира наряда, шофера Мануэля. Самодовольный и самоуверенный болван!..

Милисианос с других постов, уже передавшие оружие товарищам, толпились и смеялись на остановках.

Она перебежала улицу у ресторана «Полинезия». Вдоль подъезда приткнулись большие автомобили. Этот ресторан она прежде особенно любила. Стены обшиты бамбуком и циновками, низкий потолок из пальмовых листьев. К нему подвешены диковинные рыбы, черепахи, настоящая пирога, индейская утварь. Тут же, в зале, повара в высоких белых колпаках колдуют над чанами с невероятным варевом... А они собирались в таинственном сумраке и читали стихи, и будто бы рушилась связь времен, и можно было представить себя кем хочешь: туземкой на затерянных островах, миссионеркой, пришедшей из будущего... Однажды они были здесь с Конрадом. Ему очень понравилось...

Вот и радиостанция. Стеклянные двери ведут в полумрак вестибюля. Над входом неоновые буквы: «Radio Patria».

Остальные уже на посту: редактор ее отдела — пожилой и хромоногий испанец Педро Варрон и Мануэль. Варрон сидит в вестибюле в кресле, положив на колени автомат. Шофер стоит, подперев стену, широко расставив ноги, и оглядывает ее с головы до ног, неторопливо, будто раздевает, ища застежки.

— Ишь штучка!.. — медленно говорит он. — Нагулялась? — И протягивает ей карабин.

Она входит в подъезд. Ночная Гавана остается за толстыми стеклами. В вестибюле у стены светится зеленый глазок поставленного прямо на пол радиоприемника. Передают какую-то беседу на политические темы. Время от времени в вестибюль спускаются с верхних этажей кабины лифтов. Раздвигаются двери. Полосы света прорезают сумрак. Сотрудники бросают на ходу: «Салуд!», «Буэнас ночес!», торопливо проходят на улицу. Напротив радиостанции — ночной бар. Доносятся обрывки музыки и голоса.

Бланка приладила карабин на плече, вышла из вестибюля, начала прохаживаться вдоль подъезда. Мануэль сделал несколько шагов следом за ней, но остановился, оперся о стену — высокий, с узкой талией и широкими сильными плечами, пропахший бензином и маслом.

— Небось тянет туда? — кивнул он в сторону бара.

— А тебе не хочется потанцевать? — Бланка дробно постучала ботинками по камню. — Ча-ча-ча! Ча-ча-ча!..

— Ваш шик не на мой вкус, — сплюнул шофер. — В этот кабак раньше без галстука и не пускали. А мне галстук — как петля висельнику. — Он снова сплюнул. — Ишь веселятся, слизняки! Как будто ничего и не изменилось!

Девушка сняла с плеча карабин, обхватила его, как партнера:

— Люблю танцевать! Ча-ча-ча!..

— Отставить! — приказал Мануэль. — Карабин заряжен. И не забывайте, сеньорита, что вы на посту.

— Виновата, камарадо начальник! — козырнула она.

— Все кривляетесь. — Мануэль смотрел сердито. — Чувствую я, что вы за штучка. — Передразнил: — «Ча-ча-ча!»

— Бланка была в Сьерра-Маэстре, — отозвался из темноты вестибюля Варрон.

Шофер стоял, раскачиваясь с пяток на носки.

— Когда мы уже оттуда спустились. — Он насмешливо хохотнул. — Много всяких хочет присосаться к революции после нашей победы.