В это время, к 20 апреля, в Норвегии действовали сравнительно малочисленные и изолированные друг от друга горстки немецких войск. Эта изолированность была предметом постоянных тревог командования. Нужно было во что бы то ни стало обеспечить связь Осло — Тронхейм и Осло — Берген. До этого Гитлер не хотел отдавать приказа о наступлении на Западе.

Одним из ключевых пунктов в немецкой стратегии был Тронхейм. Город представлял собой заманчивые ворота для нападения британского флота, и немецкая ставка была весьма озабочена развитием событий в Тронделаге. Высказывались, в частности, опасения, что студенты Высшей технической школы в Тронхейме начнут забастовку, которая вызовет цепную реакцию во всей стране. Этого боялся и штаб в Осло, когда на немецкое командование свалилась новость о взрыве Люсакерского моста. Но опасения были напрасными. В то время никто не думал о пассивности как оружии. Лишь теперь, много лет после того как окончилась война и стали доступными архивы немецкого генерального штаба, понятно, какие возможности имела тогда беззащитная Норвегия, чтобы вставлять палки в колеса агрессору. Только сейчас становится понятно, насколько агрессор зависел от коммуникаций, насколько опасной была бы генеральная забастовка на транспорте. Автор пишет эти строки не для того, чтобы критиковать позицию и действия норвежских патриотов в 1940 году. Но поучительно знать, что даже великой державе нелегко добиться военной победы в нашей растянутой вдоль побережья и бедной коммуникациями стране.

7 августа 1940 года, то есть через два месяца после того, как король и правительство направились в Англию, командующий наземной службой германских ВВС генерал Китцингер выступил перед начальствующим составом ВВС и представителями из Берлина с докладом об опыте Норвежской операции. В этом докладе хорошо отражено то, с какими трудностями встретилась немецкая авиация, насколько вся армия зависела от работы транспорта и промышленности Норвегии, сколь уязвимой была вся германская военная машина для саботажа и забастовок. Китцингер даже утверждал, что генеральная забастовка могла бы парализовать всю операцию в течение первых же 24 часов.

— Норвежская операция, — сказал генерал, — была величайшим военным риском в истории войн. Со стороны ВВС она была подготовлена за восемь недель. Площадь Норвегии больше площади Италии, но население менее 3 миллионов. Непосвященным трудно попять, какие колоссальные расстояния нужно преодолевать в этой стране. Береговая линия составляет 3000 километров, расстояние от Осло до Киркенеса по прямой более 1500 километров. Метеорологические условия — хуже не придумаешь: погода постоянно меняется, большая часть гористых районов в течение многих месяцев покрыта снегом. Лед на озерах держится до мая. Шоссейная и железнодорожная сеть развита слабо. Перевозки осуществляются по побережью, а главным образом — по морю.

Во время перехода в Норвегию многие немецкие суда были торпедированы. Боевые части не попали в намеченные районы. Штаб ВВС, следовавший на «Блюхере», стал жертвой торпед в Осло-фиорде. Потребовалось несколько дней, чтобы вновь создать штаб в Осло.

Такова была обстановка, когда генерал Китцингер принял командование в Осло, четыре дня спустя после того, как первые немецкие солдаты вступили на норвежскую землю.

Войска генерала Фалькенхорста вели бои в окрестностях Осло. В ночь на 14 апреля был взорван мост вблизи Осло. Позиции немецких войск расширялись очень медленно. Норвежцы собрались с силами и продолжали борьбу. Главный штаб в Гамбурге не имел контакта с частями, действовавшими в Норвегии. Плохая связь не позволяла руководить операциями из ставки в Берлине.

В докладе генерала Китцингера прямо указывалось, какое большое значение в самый разгар операций придавали немцы расширению норвежских аэродромов и строительству новых. Но даже это не помогло бы немцам удержаться на севере, если бы союзники столь неожиданно не отвели свои войска на западный фронт. Строительство немцами аэродромов на севере Норвегии было необходимой предпосылкой для их успеха. Без них операция была бы проиграна еще до отхода англичан. Две записи из дневника, приведенные ниже, весьма наглядно свидетельствуют о настроениях немцев на двух критических стадиях битвы за Нарвик. 30 апреля генерал Йодль писал, что, когда Гитлер получил сообщение об установлении связи между войсками в Нарвике и Осло, он был буквально вне себя от радости.

После того как немцам удалось установить связь между своими войсками в Осло и Тронхейме, были приняты необходимые меры, чтобы бросить все силы на Нарвик. Три дня спустя штаб Фалькенхорста получил сообщение о том, что войска союзников оставили Намсос. Это позволило направить подкрепления на север Норвегии наземным путем. Штаб пришлось перенести из Осло в Тронхейм, ближе к фронту. В середине месяца Фалькенхорст со своим штабом перебрался в Тронхейм и разместился в отеле «Британия».

Хотя положение в Южной Норвегии прояснилось, ситуация на севере все еще вызывала тревогу. Вечером 4 мая шифровка характеризовала положение у Нарвика как напряженное. Через два дня оно стало критическим. На следующий день Фалькенхорст направил в Берлин пространный отчет о предполагаемой численности норвежских и союзных войск на этом участке фронта. Он писал, что командир 6-й норвежской дивизии генерал Флейшер — офицер с большим организаторским талантом, а его дивизию в норвежских военных кругах называют отборной. Далее он сообщал, что объединенные норвежские, французские и польские войска могут в любой момент начать наступление на группировку Дитля и оттеснить ее в Швецию.

В ответ на это донесение Фалькенхорст получил из Берлина 8 мая новую пилюлю. Оказывается, фюрер решил отправиться в Норвегию с визитом, чтобы лично ознакомиться с положением дел. Фалькенхорсту приказывалось немедленно связаться с рейхскомиссаром Тербовеном и обеспечить достойный прием фюрера в Форнебу.

Это известие потрясло всех и привело генерала Фалькенхорста в полное отчаяние. Поездка Гитлера в Осло в разгар самых сложных военных операций была бессмысленной. Правда, несколько дней назад была установлена связь между Осло и Тронхеймом. Англичане оставили Намсос. Но еще шли бои в Северной Норвегии, да и воздушное сообщение между Норвегией и Германией было далеко не безопасным. Штаб не мог ручаться за жизнь фюрера. Ведь даже значительно менее важным персонам не советовали пользоваться самолетом для поездок в Норвегию, если это не вызывалось крайней необходимостью. А поездка Гитлера вряд ли диктовалась необходимостью.

Рейхскомиссар Тербовен совсем не был заинтересован в приезде Гитлера. До сих пор ему как-то удавалось держать Квислинга в вожжах. А четыре дня назад в Осло прибыл «для инспекционной поездки» начальник штаба Альфреда Розенберга, чтобы поддержать Квислинга и выяснить возможность его возвращения к политической жизни. Рейхскомиссара бесили все эти попытки руководства сорвать его собственный план. План этот заключался в том, чтобы «навести порядок» в Норвегии, найти какую-то приемлемую систему и возможно быстрее вернуться в Рур и Рейнскую область, где его ожидали большие задачи, связанные с предстоящим походом немцев на Запад. И вдруг ни с того ни с сего Гитлер собирается в Осло! И конечно, во время встречи с Квислингом он позволит норвежскому фюреру снова стать у руля. Норвежцы наверняка взбунтуются, и тогда у него, Тербовена, не будет шансов на возвращение в родной Рур.

Военное командование придавало не меньшее значение тому, чтобы бывший норвежский военный министр вновь не появился на политической арене. На норвежцев Квислинг действовал, как красная тряпка на быка. Ничто и никто, пожалуй, не мог так усилить движение Сопротивления, как Квислинг. А кто знает, чем кончится визит Гитлера? Фюрер чувствовал себя в долгу перед Квислингом за те предупреждения и советы, которые он получил в канун рождества 1939 года.

Рейхскомиссар и его заместитель Вегенер советовали сделать все возможное, чтобы Гитлер не приехал. Фалькенхорст и Бушенхаген со своей стороны также предприняли все, чтобы этот «государственный визит» не состоялся. Но начальник штаба Гитлера отверг все возражения. Визит должен был состояться. Кроме того, Йодль попросил не вмешиваться в планы верховного командования.