Последний вопрос коммодор Боде выяснил еще в первый период переговоров о закупке рыбы. Два норвежца, которые помогли германскому разведчику получить эти сведения, даже не подозревали о настоящей миссии г-на Боде. Надо сказать, и сам он не дал для этого ни малейшего повода. Он просто захотел вдруг уточнить в связи с переговорами о рыбе «некоторые общие политические вопросы». Для этого он был представлен одному известному промышленнику в Бергене. В беседе Боде как-то случайно коснулся норвежской политики нейтралитета. Дело происходило после инцидента с судом «Альтмарк»[487], и норвежцы сочли вполне естественным желание торгующей с ними страны знать, как будет вести себя Норвегия, если подобная ситуация возникнет вновь.

— Вы полагаете, что норвежцы будут стрелять боевыми снарядами? — спросил секретарь Боде.

— Не считайте мое мнение, — ответил ему высокопоставленный норвежец, — ни авторитетным, ни тем более официальным. Однако я лично убежден, что норвежцы откроют огонь при всех обстоятельствах. Вполне возможно, что по германским кораблям они будут стрелять боевыми снарядами, а по английским — холостыми.

Не удивительно, что коммодор Боде тотчас послал в Берлин донесение, в котором подробно изложил эту часть беседы. Именно это донесение и сыграло решающую роль в принятии командованием германских военно-морских сил решения о том, что до открытия огня германские военные корабли будут входить в норвежские порты под британским флагом. Единственным исключением был порт Нарвик, где лучше всего было использовать свой собственный флаг. Это до некоторой степени оправдывалось дружественными отношениями к немцам со стороны коменданта района полковника Сюндло.

Серьезно заблуждаются те, кто думает, что иностранные шпионы получают наиболее ценную информацию благодаря своей хитрости, ловким выдумкам и широко организованной агентурной сети. Вышеприведенная беседа является одним из многих примеров того, что нет необходимости ходить за водой к реке через ручей…

К зиме 1939/40 года абвер уже прочно обосновался в германской миссии в Осло, создав там свою разведывательную организацию. Во второй половине февраля во всех отделениях миссии имелись активные агентурные группы. В это же время все германские шпионы в Норвегии получили распоряжение действовать независимо от постоянных представителей абвера в Норвегии и свести к минимуму всякие связи с миссией во избежание лишних подозрений. Это было вызвано тем, что, по имеющимся данным, постоянные сотрудники миссии давно находились под наблюдением норвежской тайной полиции. Кроме того, нельзя было забывать и об английской разведывательной службе — Интеллидженс Сервис. В начале марта 1940 года Боде совершил поездку в Хортен[488], чтобы уточнить на месте сведения о батареях береговой артиллерии. Ему удалось, как он сам рассказывал, получить доступ в интересовавшие его места и составить подробные схемы расположения позиций береговых орудий и торпедных батарей. В своем донесении Боде предостерегал Берлин против недооценки опасности при форсировании пролива Дрёбак[489]. Можно представить себе его ужас, когда он впоследствии, то есть 9 апреля, узнал, что крейсер «Блюхер» был направлен командованием именно в эту «львиную пасть».

29 января 1940 года секретарь майора Бенеке явился в контору своего шефа и коротко сообщил: «К нам едут гости. Берлин направляет в торговое представительство делегацию в составе двух человек. Нам не советуют встречать их в аэропорту, но просят ожидать их в миссии завтра в 13 часов».

Распоряжение было, несомненно, разумным, так как майор Бенеке все больше привлекал к себе внимание норвежских властей, которые подозревали, что на территории германской миссии работает тайный коротковолновый радиопередатчик. Между прочим, и сам посланник, боясь осложнений, уже не раз просил помощника торгового атташе вынести свою штаб-квартиру за пределы посольских владений. Поэтому Бенеке ничего не оставалось, как пуститься на поиски подходящей резиденции. Через некоторое время ему удалось снять красивую виллу с чудесным садом в районе Блуммен-холма, на улице Сульвиквейен. Бенеке с Опитцем тут же переселились из роскошного особняка миссии, где они жили последнее время, в эту виллу. Хозяйкой ее оказалась немка из Гамбурга, состоявшая в браке с норвежцем.

Сразу после переезда Бенеке приобрел огромный современный радиоприемник, а секретарь установил на крыше прекрасную антенну, с тем чтобы многочисленные гости дома могли поразвлечься музыкой в то время, когда Опитц не поддерживал связь с Берлином.

30 января Бенеке встретился с прибывшим из Берлина новым сотрудником торгового представительства — правительственным советником Полем. Под этим именем в Норвегии начал работать новый агент Канариса — майор Прук. Задание, которое Прук получил в Берлине, было весьма ответственным. Дело в том, что верховное главнокомандование немцев получило сообщение об усиливающейся активности союзников в Норвегии. И в норвежской столице и в портовых городах юга и запада страны появилось много англичан в военной форме. Это, по всей вероятности, было связано с решением англичан прочно обосноваться в Норвегии. Поэтому Прук 27 января был вызван к начальнику разведотдела полковнику Пикенброку, который приказал ему выехать в Норвегию и установить, как далеко идут намерения англичан в этой стране. Но прежде всего ему было поручено в наикратчайший срок добыть фактические сведения, которые требовались генеральному штабу для осуществления вторжения. Помочь ему решить эту задачу должен был майор Бенеке, который, как никто другой, знал обстановку в стране.

Кто же был этот офицер, которому поручалось выполнить важное шпионское задание в Норвегии?

Эрих Прук был давно связан с Канарисом. Еще в 1936 году он уже значился в списках абвера как специалист по Востоку. В первую мировую войну он служил при штабе германских войск, оккупировавших район Бобруйска. После окончания войны он принялся за изучение славянских языков в Берлинском университете. Больше всего Прука интересовал вопрос об освободительной борьбе украинского народа. И, как он сам рассказывал, первые два года, уже будучи сотрудником абвера, он продолжал интересоваться этими проблемами, несмотря на то что они совершенно не относились к его сфере деятельности. Знания, которые он получил по национальному вопросу в России, сыграли немалую роль при оценке положения в других странах.

Вначале Прук работал в так называемом юго-восточном секторе абвера. Как раз в тот период на повестке дня стояли проблемы Судетских земель и аншлюса Австрии. Именно в это время и выполнил Прук два своих первых разведывательных задания.

В 1938 году Прук уже возглавлял группу «Ост» в центральном управлении абвера в Берлине. В сферу его деятельности теперь вошли Финляндия, Советский Союз, а также Турция, Иран, Афганистан, Китай и Япония. Остальная часть мира, где преобладали англосаксы, входила в группу абвера «Вест», которой руководил майор Маурер. В последнюю группу входила Дания и страны Скандинавского полуострова. Финляндия с точки зрения разведки не принадлежала к странам Скандинавии, а входила в одну группу с Советским Союзом.

Прук весьма скептически воспринял новость о том, что Германия через бывшего министра обороны Норвегии Квислинга намерена вмешаться во внутренние норвежские дела. Он впервые услышал об этом сразу же после визита Квислинга в Берлин в декабре 1939 года. Однако в тот период Прук вообще не предполагал, что ему очень скоро придется непосредственно заниматься этим вопросом. Да и вряд ли можно было подумать, что он, специалист-восточник, будет переброшен в Норвегию. Правда, разведывательная организация в Норвегии во главе с Бенеке, созданная по предложению Прука, подчинялась группе «Ост» в центральном управлении абвера, и это свидетельствовало о том, что деятельность организации Бенеке была направлена не против Запада, а против Востока.