– Подожди, – остановил девушку Сергей. – И что дальше?

– Ничего хорошего, – опять вздохнул парень. – На обратном пути мы нарвались на сторожевой отряд короля Ангурда, и каждый уходил как мог… Меня дернуло идти вдоль Роха – так казалось надежней…

«Круче», – поправила Лара.

– Мадемуазель, отправлю в обоз, – пригрозил ей Сергей. – Придумывать ужин. Я-то не ел… – девушка клятвенно приложила руки к груди. Он опять посмотрел на Анику: – А зачем королю Нагорта был нужен Готеборг?

– Это вы и сами знаете. Ангурд планирует удар по Роху, в конце лета. Эгивар Трой хочет ему помешать – для этого нужно знать об этом все. А времени в обрез…

– Ясно…

Сергей задумался. Что-то начало вырисовываться… Что это за живой «котел»? О каменной степи я слышал, это за Ассанским королевством, в направлении Нагорной гряды, в вот живая сковород… тьфу ты, котел… Ладно, разберемся. В любом случае, сейчас мне надо за Шаридан и Брахма-Гут. В той стороне начинается Ассанская каменная степь, или, как еще говорят, пустошь…

Он повернулся:

– Ребята, по коням. Путь на Шаридан.

По мостовой ходко застучали копыта трех лошадей.

Ночь оказалась не из легких – Сергей и до этого был не великим специалистом по верховой езде, а после двухлетнего перерыва… Это оказалось труднее, чем он думал. Дорога петляла, то огибая одинокие отроги сопок, то вгрызаясь в густой ельник, то продираясь через мелкие перелески, то повторяя изгибы болот и речушек… Днем, из окошка почтового дилижанса это не производило особого впечатления, но ночью, при неровном свете луны – они сбивались с дороги каждый раз, когда очередной перекресток предлагал выбор. Один раз даже пришлось разбудить хозяев какого-то хуторка и сквозь надрывный лай дворовых собак выспрашивать дорогу. Аника с Ларой держались молодцом, а вот Сергей и, кстати, лошади…

«И ты еще собираешься за каменную степь? – злорадствовал он про себя. – Интересно, один? И как ты себе это представляешь?..»

В Шаридан они добрались только к обеду следующего дня – уставшие и запыленные. Сходу завалились в первую же попавшуюся гостиницу, и попадали на постели в своих комнатах. Но к вечеру Сергей оклемался, не тревожа ребят спустился в конюшню, и тихо отправился за город. В памятную усадьбу – церемониальный дом. Ему хотелось это вспомнить, и пережить заново…

Дом вместе с мостиком и ручейком оказался на месте – и даже «дворецкий» тот же. Он не стал препятствовать в желании «посмотреть и вспомнить» – за плату. И тогда же, расплачиваясь, Сергей вдруг обнаружил в своем заднем кармашке дополнительный увесистый мешочек. Как оказалось – с хорошей горстью золотых монет. «Ну, полковник, – подумал он, улыбнувшись. – Недаром провожал меня до дверей. Действительно, как отец родной – нутром чует, в чем нуждается горе-вояка…»

Долго стоял в главном зале, задумчиво уставившись на возвышение в конце и раздвижной потолок… Звезды, большие яркие звезды, неземная трава, неземное небо и неземной ветерок… И неземные синие глаза. В которых плескалось неземное удивление и радость… «Ты ангел?..»

Он тяжело вздохнул и опустился на стул у дверей. «…Я буду ждать, Сережка, каждый вечер… Отсюда дорога к замку – как на ладони. Я каждый вечер буду здесь – прежде, чем зайдет солнце. Как сегодня. И буду молить Бога, и смотреть на дорогу…» Он поморгал глазами и с силою протер веки: Эх, Эния, Эния… «И чтобы, как и сегодня, на столе стояла бутылка Ангорского рома. Рядом с твоими лучистыми синими глазами… Тогда сюда будет просто невозможно – не вернуться…»

Сергей опустил голову и сжал руками виски. «Я вернулся, Эния… Вернулся. Правда, слишком поздно… Но ведь еще не все потеряно, ведь правда?» Нежный взгляд перед мысленным взором смазался – теперь в нем сквозила брезгливость и отвращение… Знакомые, и незнакомые совсем, глаза. «Что тебе надо?..»

Что мне надо… Ничего мне не надо, девочка моя, ничего, кроме тебя. Тебя самой. И твоей дочки. Нашей дочки… Я ведь за нее отдавал жизнь. А это все же немало…

Как же тяжело. Как тяжело жить воспоминаниями…

Он вздохнул, поднялся и вышел из зала. Я, наверное, зря сюда заходил. А может, и не зря…

На крыльце остановился и опять вздохнул, уперев руки в бока – уже совсем по другому поводу. У коновязи обмахивались хвостами еще две привязанные лошади, и на него таращили честные неподкупные глаза Аника с Ларой. Почему-то он совсем не удивился. Но начал потихоньку заводиться…

– Так, орлы, – угрожающе начал он. – От вас вообще – можно где-нибудь спрятаться?

– И вам – добрый вечер, – лучезарно улыбнулась Лара. – Спасибо за беспокойство, мы неплохо себя чувствуем…

– Хватит! – не выдержал Сергей. – В чем дело? Что вы как хвостики…

– Мы бы не были хвостиками, – девушка перестала улыбаться. – Если бы вы предупредили, как человек. Что отъедете ненадолго, то да се… А то тихонько, тайненько…

– Я уже, оказывается, должен докладывать? – с сарказмом удивился он. – Мол, позвольте отлучиться, мне очень надо, по маленькому?..

– Не докладывать, – спокойно пояснила Лара. – А предупреждать. Это разные вещи.

– Зачем?!! – взорвался он. – С какой стати?

– Потому что мы волнуемся, – вздохнула Лара. Аника, отвернувшись, смотрел в сторону. – Мало ли что…

– С чего это вдруг?!! – недобро прошипел он, сощурившись. – Я вам не сват, и не брат…

Он чувствовал, что его понесло. Чувствовал, что не совсем прав, что нельзя так – но успокоиться уже не мог. Сказывалось долгое напряжение, потери и воспоминания. Лучше определиться сразу – раз и навсегда, и гори все коромыслом…

– Потому что вы спасли нам жизнь, – вдруг тихо сказала девушка. – И стали сватом и братом.

– Только поэтому? – усмехнулся он. – И все? А может, просто кому-то надо в Рох? Может, надоело и захотелось вернуться? Или показать свое профессионально-тренированное восприятие хозяевам? А я нужен, как проводник?

Лара резко отвернулась и шагнула в сторону, закрыв лицо руками. Аника, с отвращением глянув на Сергея, кинулся ее утешать…

Он подошел к коновязи и принялся отвязывать лошадь. Ну и пусть. Зато честно. Сколько можно терпеть все эти неопределенности? Шастают постоянно следом – чего шастают?..

Спустя минуту он вздохнул и опустил руки. Вот же елки-палки… Нет, вот так вот он не мог… Злость прошла, улетучилась без следа. Но осталась какая-то тяжесть. Тяжесть, перемешанная с раздражением и недовольством… Которая лучше любого, самого убедительного красноречия говорила о том, что все-таки что-то он сделал не так…

– Я не верю, что вы такой, – всхлипнув, тихо сказала сзади девушка – он повернулся. – Иначе от вас не побежали бы урги…

– Причем здесь урги, Лара… – начал он.

– Пожалуйста, не перебивайте меня, – так же тихо попросила она. – Я скажу только один раз, мне нечем доказать, но если вы мне не поверите… То я уеду. Прямо сейчас. И больше не буду вам мешать.

Сергей только вздохнул. Аника, не глядя на Сергея, начал неторопливо отвязывать лошадей – свою и девушки.

– У меня нет никакого профессионального, и тем более – тренированного восприятия, потому что я попала в Рох слишком поздно – чуть больше двух лет назад. Там учат детей, а я была уже девушкой. Меня никто не тащил, я кинулась за сестрой…

Сергей вдруг почувствовал, что в груди начинает подниматься какое-то непонятное волнение. Как будто он уже готов себя хлопнуть по лбу и сказать: «Я дурак…»

– Мой отец – герцог Ольта Мирр, является магистром Союза меченосцев Роха, – прямо сказала Лара. – Мне нечем это доказать, но это так. Очень жестокий и властный человек, как и моя мать. Я никогда не знала их, как родителей. Но видела другое. Мрачные сборы «преданных и посвященных» в подземелье, где от песен разносится эхо и глохнут уши. Где убивают людей и кровью мажут каменных истуканов, а потом тянут трупы по подземным коридорам, и за ними остается длинная скользкая дорожка… А потом бросают в выбитые колодцы без дна. Где все кричат «Ашум Гард, Асмадей, Орверон, Герот…» и бьются в истерике, выпучив в исступлении лица и заливая пол пеной. Где наказание плетью с крючками, сдирающими заживо кожу – не самое тяжелое наказание. Где показать симпатию и привязанность – значит не понять веру, со всеми последствиями. Это сейчас все звучит просто и обыденно, а там… Я тяжело переносила, тяжело терпела, я ненавидела это. И мать с отцом ненавидели меня. Я удивлена – почему я вообще жила до сих пор…