— Гениальный! — фыркнул Брок. — Но нас уже и правда заждались в клинике! Помоги-ка, Чу!

Они затащили тело Брока с головой Горыныча на спину Змею, и Чучундра крепко примотала его скотчем.

— Летите, мои дорогие, — махнула она крылом. — Жду вас каждого в отдельности!..

…Установка по отделению головы от тела по принципу действия очень походила на гильотину. Только скошенный нож перемещался не вертикально, а горизонтально, чтобы из тела не вытекло слишком много крови. Ну и, разумеется, всё было автоматизировано. Надо лишь было посадить пациента в специальное кресло, пристегнуть ремнями, а потом оставалось лишь нажать кнопку, и нож быстро и качественно делал свое дело. И сразу же специальные манипуляторы смазывали гелем срезы. Далее — по обстоятельствам. Отделенную голову можно было либо подключить к установке автономного жизнеобеспечения — такой, на которой красовалась сейчас голова Дурилкина, либо пересаживать на новое тело.

Пересадка тоже выполнялась почти полностью автоматически. Тело усаживалось в то же кресло, что и при отделении головы (или там уже и сидело, если пересадку делали сразу же), голову укрепляли в зажимах и опускали на суставчатой штанге к срезу на теле. Затем вновь жали нужную кнопку, из стенок устройства выползали два полукольца, смыкались на шее пациента и накладывали ровный и прочный шов за какие-нибудь две-три секунды… Далее оставалось лишь ожидать, пока прооперированный очухается.

Таких установок было две, чтобы можно было сразу проводить обоюдную пересадку. И предусмотрительный Дурилкин сделал кресла такими, чтобы их можно легко было подстроить под любую фигуру — от человеческой до драконьей. Правда, если дракон был двух- и более головым и желал заменить больше одной головы сразу, ему приходилось терпеть процедуру нужное количество раз — мультиоперационность установка не поддерживала. Впрочем, и таких желающих пока не было.

Всё это подробно рассказал Дурилкин Сашеньке, пока она ждала возвращения отца с Горынычем. Девушка внимательно рассмотрела установки, спросила у доктора о назначении каждой кнопочки, каждого индикатора. И когда Брок Горыныч с Дракоброком на спине вполз в операционную, Саша, отдирая скотч с отцовского тела, сказала:

— Папа, а я уже всё умею! Этот Дурозавр нам больше как бы и не нужен!..

— Это нечестно!!! — завопил Дурилкин.

— Знаю… — вздохнула Сашенька. — В этом моя беда… Не могу поступать против совести!.. Вам повезло.

Голова профессора DDD слегка успокоилась, а Броковская голова сказала:

— В любом случае он нам еще должен рассказать кое-что.

— После того, как пересадите мою голову!..

— После, после!.. Помню я, — буркнул земной сыщик. — Я слово всегда держу. Тоже, так сказать, дурная привычка, никак бросить не могу… Давай, доченька, начинай с нас!.. Поскорей!.. Не могу дождаться…

— Нет, пусть лучше не торопится! — вмешался Дракоброк. — Ты, Саша, повнимательней будь, ладно? Всё-таки операция серьезная…

Но Сашенька и так уже стала серьезной. Она шикнула на «пациентов» и спросила Дурилкина:

— Где у вас хранится спецодежда?

— Да зачем тебе… — начал возмущаться Брок, но Александра снова шикнула и строгим голосом сказала:

— Уважаемый Дракоброк прав, операция серьезная. И я должна отнестись к ней со всей ответственностью. Мне нужно переодеться и вымыть руки с мылом.

Брок что-то пробормотал под нос, но перечить дочери не стал, а профессор DDD подсказал девушке, где она может умыться и переодеться.

Вскоре Саша снова вошла в операционную. Светлые ее волосы скрывала шапочка салатного цвета. Еще на ней были надеты такого же цвета штаны и куртка, несколько великоватые размером, но Саша подпоясалась найденной где-то веревкой и закатала рукава.

— Тэк-с… — сказала Сашенька, строгим взглядом окинув присутствующих. — С кого начнем?

— Можно с меня? — подала голос голова Дурилкина.

— Посидите, больной, — ответила Саша. — Больно вы прыткий!.. Граждане Горынычи-Брокалевы, проходим, не задерживаем очередь!

Горынычеброк с опаской подошел к установке.

— Ну, садимся, садимся, больной!.. — гнусаво-нудным голосом пропела Сашенька. — Что вы, кресел никогда не видели? Не бойтесь, больно не будет. Чик — и всё!..

— Кстати, насчет больно… — осторожно заметил Брок. — Анестезия, я надеюсь, здесь предусмотрена? Видите ли, я не очень хорошо переношу боль… Даже когда палец порежу, знаете ли, могу сознание потерять…

— Никто вам тут пальцы резать не собирается, успокойтесь, больной! — продолжала гнусавить Сашенька. — Что вам здесь, застенки гестапо?.. Отрежем лишь голову. А это совсем не больно. Это в принципе не может быть больно, потому что болеть уже будет нечему. Понятно?

— Ну-у… — заметно побледнел Брок. — С анестезией, знаете ли, было бы как-то привычней…

— Отвыкайте, больной! Это вам не горбольница номер пять!..

В конце концов Саша рассадила пациентов по креслам, пристегнула ремнями и занесла палец над кнопкой первого устройства.

— Вообще-то я как-то уже сжился с Горынычем, — залепетал вдруг Брок. — Давайте не будем ничего менять, мне даже понравилось летать!..

— Зато мне не понравилось ползать! — подал голос Дракоброк из соседнего аппарата.

— Ну, знаешь ли, ты просто еще не при… — начал Брок, но палец Сашеньки нажал таки кнопку, вжикнул нож, что-то влажно хрустнуло, и голова земного сыщика упала в специальный пластиковый лоток. — …вык, — беззвучно закончили фразу губы Брока, да так и остались полуоткрытыми.

Пока манипуляторы смазывали гелем срезы у головы Брока и на шее Горыныча, Саша уже перешла к установке Дракоброка и нажала кнопку там. Потом она хладнокровно перенесла и закрепила в зажимах головы отца и Змея и вновь поочередно нажала кнопки, уже другие. Минут через шесть-восемь всё было закончено. Зажимы еще держали свежепришитые головы, но те уже вовсю моргали глазами. Следующие полчаса прошли в напряженном ожидании, в операционной царила тишина, только шумно вздыхала Глюк. Наконец Дурилкин сказал, что пациентов можно отстегивать.

Сашенька бросилась к отцу, освободила его голову от зажимов, сняла ремни, державшие в неподвижности тело. Брок осторожно пошевелил руками, чуть-чуть покрутил головой.

— Где это я? — тихо спросил он. — Ах, да… Операция… Сашенька, дорогая моя дочурочка, ты молодчина!.. Может, тебе в медицинский поступать?

— Ах, оставь, папа! — жеманно махнула рукой девушка и зарделась.

— Только вот… — заерзал Брок. — Я что-то никак не могу вспомнить, почему мы здесь?.. Драконы эти… Про драконов хорошо помню, а вот как мы с ними познакомились?..

— Ой, чего это он? — Саша испуганно посмотрела на Дурилкина.

— Откуда я знаю!.. — буркнул тот, обеспокоенно хмуря брови. — Может, послеоперационный шок… Пройдет!..

— Не пройдет, — внезапно подал голос Змей Горыныч. — Он помнит только то, что последние пару часов было… Остальное в мою долговременную память слилось.

— Ой! — вскрикнула Сашенька. — Папа всё-всё-всё забыл?!.. Но он же помнит меня, про институт вот тоже…

— Чего вы там несете? — заворчал Брок, выбираясь из установки. Всё я помню! Помню, как в лес пошли Костиного папу искать, потом… потом помню, как мы полетели к дому Глюк и увидели записку… Погодите, а что было между?.. — Глаза сыщика недоуменно забегали, а губы прошептали совсем неслышно: — …А еще я про драконов много чего помню…

Последнюю фразу Саша и Горыныч не расслышали, а насчет остального пришли к единодушному мнению, что вся Брокова память «слиться», к счастью, не успела. «Слив», по-видимому, происходил от недавних событий к более ранним и прервался как раз на походе к Сорокиной горке. Саша облегченно вздохнула. Отец не забыл, ни кто он есть, ни ее с мамой. А всё остальное она папе расскажет…

— Меня бы тоже не мешало отстегнуть, — напомнил Змей Горыныч.

— Ах, да, прости, — прервала размышления Сашенька и поспешила к Змею.